Страница 60 из 69
Он хитро глянул на нас.
— Да пребудет с вами Аллах!
Я хотела пройти мимо, но Табита заколебалась. Он, конечно, знал о смерти Теодосии.
— Маленькая леди, — сказал он, — она не вняла моим предупреждениям.
Глаза защипало от накативших слез. Я так ясно представила Теодосию, сидящую рядом с ним на коврике, с широко распахнутыми от страха глазами!
— Я вижу ее, — сказал он. — Она кружила раньше. Она до сих пор кружит, — он не сводил с меня взгляда.
— Я не хочу этого слышать! — раздраженно воскликнула я.
Он повернулся к Табите.
— С вас свалилось огромное бремя, — сказал он. — Теперь ждет счастье. Преграды рухнут, и вас ждет награда, если вы будете достаточно мудры, чтобы принять ее.
Я хотела положить деньги в его плошку, но он покачал головой.
— Нет. Не сегодня. Мне не нужен бакшиш. Я беру только плату за услуги. Говорю вам, леди, будьте осторожны.
Мы ушли. Я дрожала всем телом.
— Он был прав… насчет Теодосии.
— Он просто обязан когда-то оказываться правым.
— И он снова предупреждает меня.
— Но он всегда предупреждал вас.
— А вот вам повезет. Вы получите награду, если уберете с дороги препятствие. Или его уже нет?
— Они всегда так говорят, — ответила Табита. — Это что-то вроде профессионального жаргона. Но мы не должны им показывать, что обеспокоены. Так мы только дадим пищу слухам.
Но я была обеспокоена… Сильно обеспокоена.
Как я тосковала по Теодосии! Я страдала от угрызений совести, потому что когда она была жива, я никогда не говорила ей, как много для меня значит то, что я — ее сестра. Я, погрузившись в свои грустные мысли, сидела на терассе, где мы так часто сидели вместе, вспоминала наши разговоры. Табита не могла заменить мне сестру. Я никак не была уверена в Табите.
Дружба между ней и Тибальтом. Однажды он вернулся с раскопок раньше обычного. Я сидела на террасе, и он присоединился ко мне. Тибальт начал увлеченно рассказывать о работе, и я с интересом слушала. Но потом к нам присоединилась Табита. Она столько всего помнила о прошлой экспедиции — и они с Тибальтом принялись долго обсуждать ее подробности, так что я оказалась лишней в их беседе. Мне было тревожно и обидно.
Это было несправедливо. Раньше я думала о Тибальте только хорошее. Он был для меня всем. Но теперь я не уверена. Я увидела в нем человека, который мог быть совершенно безжалостным, беспощадным во имя своей работы. Но касается ли его безжалостность только работы? Тибальт становился совсем чужим.
Однажды, когда я сидела на террасе, ко мне присоединился Леопольд Хардинг. Он стал почти что членом нашей экспедиции. Его неуемный интерес импонировал Тибальту, который всегда был рад помочь энтузиастам. Теперь Леопольд иногда обедал во дворце и приезжал на раскопки, чтобы понаблюдать за работой.
Он сел рядом со мной и вздохнул.
— Какое великолепное зрелище! — сказал он. — На реке всегда столько всего можно увидеть! Представляете, как должно было все это выглядеть три тысячи лет назад?
— Царские суда, — сказала я, — украшенные изображениями людей, занятых разными делами… например, таскающих камни для строительства пирамид или приносящих подношения богам… А почему они всегда изображали людей в профиль? Наверное, потому что у них очень красивые профили, я полагаю.
— Ваш муж доволен тем, как продвигаются дела?
— Каждое утро он полон надежд на то, что именно сегодня наступит «тот самый день». Но пока что этого не произошло.
— Мне так жаль миссис Коллум.
Я кивнула.
— Такая молодая, ее жизнь, можно сказать, только началась — и вдруг этот страшный случай. Люди в гостинице постоянно говорят об этом.
— Я знаю. Сейчас об этом повсюду говорят.
— Они полагают, это — проклятие фараонов.
— Это абсурд. — Я говорила так, как говорил бы сам Тибальт. Он очень хотел, чтобы слухи утихли. — Если бы это было проклятием фараонов, то зачем насылать его на бедную Теодосию, самого безобидного человека из всех нас?
— Но ведь она все равно имела отношение к экспедиции.
— Ну, как сказать… Она была всего лишь женой одного из археологов, вот и все.
— Но это породило всяческие толки. Общее мнение сводится к тому, что эта экспедиция, как и предыдущая, неудачна… и причина неудач заключается в том, что боги, или древние фараоны, разгневались.
— Конечно, такие разговоры неизбежны.
— Я получил письмо из Англии. О смерти Теодосии писали газеты. «Еще одна смерть» — называлась статья, и в ней говорилось о проклятии.
— «Еще одна»? Они намекают на смерть сэра Эдварда. Людям нравятся подобные загадки. Они в это верят, потому что хотят верить.
— Думаю, вы правы, — согласился он. — Мне вскоре нужно будет уезжать. Я уже отослал большинство своих приобретений в Англию, так что мне осталось сделать совсем немного. Но все это было невероятно интересно. Как вы думаете, ваш муж не против того, что я слоняюсь по раскопкам?
— Если бы он был против, он бы так и сказал. Ему нравится, когда люди проявляют интерес — только бы не путались под ногами.
— Я буду осторожен и постараюсь не мешать ему. Мне кажется, вы очень много знаете.
— Когда говоришь с профессионалами, начинаешь понимать, как мало на самом деле знаешь. До замужества я много читала, а Эван Коллум некоторое время был моим преподавателем… То есть моим, Адриана и Теодосии. Ну, вы знаете о наших отношениях, я думаю.
— Да, слышал. Вы с миссис Коллум были сводными сестрами, как я понял.
— Да. А Адриан — наш двоюродный брат.
— Друзья детства. Вы, должно быть, мучительно больно переживаете эту утрату.
— И Адриан, я знаю, тоже.
— Да, он очень привязан к вам обеим… особенно к вам.
— О да. Мы с Адрианом всегда были очень дружны.
— Значит, вы в юности изучали археологию?
— Ну это было довольно поверхностно, но меня всегда особенно интересовали гробницы.
— Завораживающая тема, — серьезно проговорил он.
— Сама идея бальзамирования тел настолько устрашающа и хитроумна! Ни один народ не делал ничего подобного. Египтяне упорно совершенствовали это искусство. Помню, как читала об этом в юности — я выросла в доме священника — и меня охватывал благоговейный ужас.
— Вы представляли себя заключенной в такую гробницу?
— Конечно. Они перестали делать это где-то за пятьсот лет до Рождества Христова. Ужасный процесс, когда вынимали все внутренности и наполняли тело кассией, миррой и другими пахучими растениями. Потом вымачивали его в каком-то растворе каустика около трех месяцев, прежде чем обернуть в тонкое полотно и покрыть каким-то липким веществом.
— Как потрясающе интересно было находиться внутри гробницы в ту фатальную ночь… до несчастного случая. Как вы думает, что произошло с мостиком?
— Он был поврежден.
— С какой целью?
— Убить кого-то.
— Теодосию? За что? Что она сделала?
— Может быть, убить кого-то из членов экспедиции.
— Конечно, это мог быть любой из нас.
— Вот именно! Кажется, не имело значения, кого конкретно… лишь бы это был один из вас.
— Вы хотите сказать, что некто просто хотел, чтобы кто-то из нас погиб — как предупреждение другим?
— Конечно, это мог быть просто неприятный случай — если бы это был кто-нибудь другой. Но миссис Коллум была в таком положении, что для нее это падение стало фатальным. Вы в этом разбираетесь гораздо лучше меня. Я считаю, что это огромная честь для меня — иметь возможность хоть одним глазом взглянуть на то, что происходит Я никогда не забуду эту поездку в Египет.
— Думаю, никто из нас никогда не забудет эту экспедицию. Так же как и предыдущую, когда умер сэр Эдвард. Она была прервана именно по причине его смерти, потому что он был руководителем, и они не могли продолжать работу без него.
— А что он нашел?
— Абсолютно ничего. Но Тибальт полагает, что нашел бы, если бы продолжил работу. Тибальт продолжает работу именно там, где остановился его отец.