Таинственная любовница

Каждый раз проходя мимо этой лавки, я искала взглядом ее тоненькую фигурку. Девушка либо сидела, склонившись над шитьем, либо беседовала с покупателями. Она стала для меня привычной частью жизни базара.

Однако никто из нас не ездил туда поодиночке. Хотя мы вполне спокойно чувствовали себя в городе, но если, как пару раз случалось, одна из нас задерживалась, рассматривая что-то, или уходила вперед, оставшуюся сразу же охватывало беспокойство. Мы чувствовали, что нас окружают совершенно незнакомые и чужие во всех отношениях люди. Теодосия ощущала это гораздо острее, чем я. Как-то ей показалось, что она потерялась, и едва не лишилась чувств. Но такие ситуации в принципе исключались, потому что мы всегда держались вместе, хотя уже довольно хорошо ориентировались в лабиринте городских улиц. Я думаю, местные жители тоже привыкли к нам. Хотя дети по-прежнему вовсю глазели на нас, взрослые проходили мимо, отводя взгляд, хотя мы чувствовали, что они ничего не упускают из поля зрения.

Слепые попрошайки заметно оживлялись при нашем появлении. Я не знаю, почему, ведь они не могли нас видеть.

Но мы всегда бросали монетки в их миски, и в ответ всегда слышали: «Да вознаградит вас Аллах!»

У Теодосии базар вызывал чувство сродни сладкому страху, какой бывает у детей. Она крепко держалась за мою руку, и в то же время по всему видно было, что ей нравилась красочная базарная суматоха. Мимо нас сновали во всех направлениях люди с темными скуластыми лицами, и их благородные профили напоминали мне рисунки на стенах храмов. Женщины, в основном, ходили с закрытыми лицами, но хорошо просматривались их темные глаза, которые казались огромными из-за краски, которую они обильно наносили вокруг них. Очень часто женщины с головы до пят были укутаны в черные одежды. Выезжая за город, мы наблюдали, как они помогают мужчинам в полевых работах. Рано утром или поздно вечером множество женщин стирает белье в реке. Вызывала удивление их способность носить на голове огромные кувшины с водой, не проливая при этом ни капли и к тому же двигаясь с необыкновенно чарующей грацией.

Казалось бы, я освоилась с окружающим меня бытием, но меня в немалой мере огорчал тот факт, что до сих пор я вынужденно стояла в стороне от работы экспедиции.

Тибальт с улыбкой выслушивал мои сетования по этому поводу.

— Здесь все совсем не так, как в Картерз Медоу, Джудит.

— Я знаю. Но я очень хочу поучаствовать, хоть немного.

— Позже, — пообещал он. — А пока, не могла бы ты вести переписку и счета? Это помогло бы тебе войти в курс дела. Ведь нужно очень многое узнать, прежде чем браться за работу на раскопках.

Я сказала, что с удовольствием это сделаю, но все же, хотела бы участвовать и в активной работе.

— Джудит, дорогая моя, как же ты нетерпелива!

Итак, мне пришлось удовлетвориться хотя бы таким поручением, но все же я не теряла надежды рано или поздно приступить к серьезной работе.

Шем ель Нессим — государственный праздник.

Тибальт был раздосадован.

— Мы должны прекратить работу только потому, что сегодня — первый день весны! — ворчал он.

— Какой же ты нетерпеливый! — упрекнула я его.

— Ты меня цитируешь? — усмехнулся он. — Но пойми, Джудит, дорогая, что это сводит меня с ума. Столько предварительных затрат, а тут приходится терять целый день! Они ведь никогда не работают и после праздника. Значит, теряется, как минимум, еще один день!

Он решил не терять зря времени и в праздничный день вместе с членами экспедиции поехал на раскопки.

А мы с Теодосией отправились на рынок.

Лавки были закрыты, и без привычной сутолоки, запахов и криков торговцев улицы выглядели как-то непривычно. На одной из прилегающих к рынку улиц стояла мечеть. Дверь ее была широко распахнута, поэтому мы краешком глаза заглянули внутрь, когда проходили мимо. Это было огромное помещение, заполненное людьми в белых одеяниях, преклонивших колени на молитвенных ковриках. Мы отводили взгляд, потому что знали, что можно легко оскорбить этих людей излишним, с их точки зрения, любопытством, которое трактуется как неуважение к их религии.

В этот день в мечеть направлялось много молодых людей. Они были одеты в самые лучшие свои наряды. Женщины, как всегда, были в черном, а вот многие мужчины нарядились в очень яркие цвета.

Мы остановились посмотреть на заклинателя змей, который, присев прямо на булыжной мостовой, играл на своей флейте. Мы с любопытством смотрели на змей, поднимавшихся из своей корзины под звуки музыки и послушно возвращавшихся назад.

Неподалеку от заклинателя змей сидел на своем коврике предсказатель будущего.

Когда мы проходили мимо, он воскликнул:

— Аллах с вами! Аллах велик, и Магомет — пророк его!

— Он хочет предсказать судьбу, — сказала я Теодосии.

— Я бы хотела, чтобы он погадал мне.

— Что ж, пусть погадает. Послушаем, что тебе скажут звезды.

Справа и слева от него лежали коврики. По его знаку мы с Теодосией довольно неловко уселись на них. Я увидела прямо перед собой пронзительные черные глаза.

— Английские леди, — произнес предсказатель, — приехали из-за моря.

Нет ничего удивительного в том, что он об этом знал, но Теодосия порозовела от волнения.

— Вы приехали со многими другими людьми и пробудете здесь неделю… месяц… два месяца…

Я посмотрела на Теодосию. Пока что — ничего мистического.

— Ну, вы, конечно, могли знать, что мы приехали с экспедицией, которая ведет раскопки в долине.

Он бросил взгляд на Теодосию и сказал:

— Вы замужем, леди. У вас прекрасный муж, — потом он повернулся ко мне. — Вы тоже замужем.

— У нас обеих есть мужья, — не без иронии проговорила я. — Маловероятно, чтобы мы приехали сюда, не будучи замужем.

— Вы приехали из-за моря, и за море вы должны уехать, — он опустил глаза. — Я вижу много зла. Вы должны вернуться назад. Назад, за море.

— Которая из нас? — спросила я.

— Обе. Я вижу плачущих мужчин и женщин. Я вижу человека, который лежит неподвижно. Его глаза закрыты, а над ним — тень. Я вижу ангела смерти.

Теодосия побледнела и начала подниматься.

— Сядьте, — сказал предсказатель.

— Что за человек лежит неподвижно? Опишите его.

— Человек… возможно, женщина. Там мужчины и женщины. Они под землей… они движутся на ощупь… они побеспокоили землю и мертвых… а над ними тень. Она шевелится, но не исчезает. Она все время там… Это — ангел смерти, я это вижу. Вы там… и вы, леди. Теперь ангел рядом с вами, вот он над вами, он ждет… Ждет приказа забрать того, на кого ему укажут.

Теодосию била дрожь.

— Теперь ясно, — продолжал предсказатель. — Над головой яркое солнце. Там яркий свет, а ангела смерти нет. Он исчез. Он не может жить под лучами солнца. Вы на большом корабле, вы уплываете прочь. Ангел исчез… Такие вот две картины… Может случиться и то и другое. Аллах добр. У вас есть выбор.

— Спасибо, — сказала я и бросила горсть монет в его миску.

— Леди, приходите еще. Я могу рассказать больше.

— Может быть, — ответила я. — Идем, Теодосия.

Он потянулся, чтобы взять миску, в которую я бросила монеты. Когда из-под его одежды высунулась голая рука, я заметила на ней татуировку. Это была голова шакала, символ одного из богов, но я не могла вспомнить, которого именно.

— Создается впечатление, — сказала я Теодосии, когда мы возвращались во дворец, — что здесь многие не одобряют нашей деятельности.

— Он знал, — произнесла Теодосия, — он знал, кто мы!

— Конечно знал. Не требуется никаких сверхъестественных способностей, чтобы определить то, что мы англичане. Или чтобы догадаться, что мы приехали с экспедицией. Ему могли указать на нас. Многие на базаре знают, кто мы такие.

— Но все эти разговоры об ангеле смерти…

— Все эти речи предсказателей нужно заедать… нет, даже не солью, а глотком косафа.

— Меня это очень тревожит, Джудит.

— Не нужно было мне позволять тебе слушать его. Ты думала, что услышишь обычные цыганские сказки о том, как темноволосый мужчина увезет тебя за моря, о богатом наследстве и о троих детях, которые будут тебе утешением в старости?