Страница 10 из 10
- Но, но! Вы увидите: эти двое проведут и Гитлера и англичан.
- Или нас с вами... Это скорее!
- Да, расплачиваться-то, повидимому, будут все же нашею шкурой, - с горечью сказал Ярош.
- Перестаньте, Купка! - Гарро с жаром ударил себя в грудь. - Когда запахнет порохом, вы увидите, где будут французы.
- В воздухе уже попахивает этим снадобьем, - сказал Даррак и вопросительно посмотрел на своего соотечественника, как будто ожидал от него разъяснений.
Как член французской военной миссии, прикомандированный к Вацлавскому заводу, Гарро располагал данными, которых не было и не будет в печати.
- Я заехал к вам, - сказал он, - с совершенно мирными намерениями: вы обещали отвезти меня в Либерец, на демонстрацию независимости.
- Сейчас сговорюсь с Мартой, послезавтра мы едем, - отозвался Ярош.
- Стоит ли? - с сомнением произнес Луи. - Граница, немцы...
Но Ярош уже не слушал, он бежал к дому. Одним прыжком взлетел на веранду и уже открыл было рот, намереваясь позвать Марту, но слова замерли у него на устах: развалившись в шезлонге, перед ним сидел Штризе с книгой в руках.
Оживление Яроша погасло.
- Где Марта?
Пауль подвинул ему кресло.
- Садись...
- Мне нужна Марта.
Штризе отбросил книгу и поднялся.
- Ты не можешь ее видеть.
Не сдерживая себя, Ярош крикнул:
- На этот счет меня интересует мнение Марты, а не твое!
Он шагнул к двери, ведущей в дом, но Штризе загородил ему путь.
- Ты не можешь ее видеть, - повторил он.
Яроша одолевало желание ударить его. Охрипшим от ярости голосом он сказал:
- Сойди в сад!..
Пауль с усмешкой пожал плечами.
- Тебе действительно лучше сойти и... больше никогда сюда не подниматься.
Не помня себя, Ярош бросился к Паулю и поднял руку. Он не заметил, как Штризе сунул руку в карман и на его пальцах блеснула сталь кастета.
Дверь за их спинами распахнулась, и на балкон выбежала Марта. Она в испуге остановилась между молодыми людьми. Оба сразу, как по команде, приняли, насколько могли, непринужденный вид. Ярош напрасно пытался придать своему голосу спокойные интонации, когда обратился к Марте:
- Я к тебе. Послезавтра мы едем в Либерец.
Штризе не дал ему договорить:
- Марта не поедет! - И добавил, стараясь придать своим словам как можно более обидную окраску: - С тобой она никуда не поедет!
Гнев снова залил сознание Яроша. Он шагнул к Штризе, но Марта загородила Пауля собою.
- Ты с ума сошел!
- Ты дала ему право распоряжаться собою?
Марта покраснела и опустила голову. Ярош ждал. Наконец он хрипло спросил:
- Уйти?
Она продолжала стоять с опущенною головой и молчала.
Ярош медленно повернулся и, шаг за шагом, спустился по ступеням веранды. Отойдя немного, он приостановился в раздумье, но удержался от желания обернуться и, подняв голову, быстро пошел, глядя прямо перед собой.
Марта так и стояла с опущенной головой. Слезы стекали по ее подбородку, и темные пятнышки отмечали их падение на полотне блузки.
- Ты не должен был... - нерешительно проговорила она.
- Вот еще! - воскликнул Штризе. - Пора все привести в ясность!
Он стукнул кулаком по барьеру веранды. Кастет, все еще надетый на его пальцы, издал громкий звук.
- Что это? - спросила Марта, боязливо притрагиваясь к стальным шипам.
Пауль коротким ударом расщепил край балюстрады. Марта в ужасе передернула плечами.
- Ты... ты мог бы...
Он взял ее за руку и сильным движением посадил в кресло.
- Поговори с отцом, пусть он уберет его отсюда.
- Яроша?.. Он же работает здесь с детских лет!
- Ему здесь не место... Ему и всей этой банде!
- Банде?
- Чехам.
- Но это же чешский завод!
- В прошлом!
- Папа тоже чех...
- Тем хуже для него!
- Ты держишься так, словно ты тут хозяин."
- Да! Если дядя Ян хочет избавиться от неприятностей, он должен уехать. И как можно скорей!
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Тебе нечего и понимать. Пусть уезжает завтра же.
- Можно подумать, что мы не у себя дома...
Он нагнулся к ее лицу.
- Я хочу добра тебе и всем вашим, ты же знаешь!
Марта не могла смотреть ему в лицо, когда он говорил.
- Тут может произойти такое, чего не сумею отвратить ни я, ни кто-либо другой. Потом, когда все уляжется, отец вернется и все пойдет по-старому. Мы найдем ему место и дело... Ты же знаешь, чем я ему обязан. Неужели я оставлю его! Но теперь он пусть уезжает. Если ты его любишь, уговори его.
Он испытующе вглядывался в ее помертвевшее лицо.
- А мама? Она не оставит ело.
- Я достану пропуска им обоим.
- Я знаю: папе нужно было во Францию, у него там много разных дел.
- Пусть летит во Францию! - обрадованно сказал Пауль. - Он получит пропуск через Австрию.
- Как странно! - прошептала она, оглядываясь так, словно смотрела на все, что окружало ее, в последний раз. - Нужно уходить из дома... Не понимаю, как могла бы я уйти. Мне, чешке, уйти из Чехии?
- Ты чешка?! - в деланном ужасе Штризе всплеснул руками. - Сколько тебе твердить: забудь, забудь, забудь! Ты рождена немкой. Пойми свое предназначение, Марта. Пойми высокую миссию, которую возлагает на тебя наш великий народ и наш фюрер.
- Я не знаю его, я не хочу его знать, - в страхе прошептала она.
- Тебе дано стать проводником наших идей в этой стране, нашим передовым бойцом. Мы пойдем с тобою рядом.
- Я не могу! - крикнула она, сбрасывая его руку со своей. - Я не могу оттолкнуть папу!
- Человек нашей крови может все!
- Мой отец - чех.
- Забудь его, отрекись от него.
Она вытянула руки, защищаясь от его слов.
- Пауль!
- Иметь отца славянина! Это достойно жалости. Кровь твоя должна возмутиться. Я не был бы тут с тобой, если бы не знал, что ты можешь стать нашей, забыть свое чешское прошлое! - Он торжественно поднял руку. - Я верю: наше великое северное начало возьмет верх над тем низким, что вошло в тебя с кровью славянина.
Он постарался скрыть раздражение, когда Марта, покачав головой, сказала:
- Папа не бросит заводов.
- Он предпочтет, чтобы его вывезли на тачке?
- Он не верит тому, что немцы придут сюда.
- А кто им помешает? - спросил Штризе заносчиво.
- Русские. - Сказала - и сама испугалась.
Пауль смотрел на нее с удивлением.
- Кто распространяет такие сказки?
- Папа верит русским.
- Вот когда большевики повесят дядю Януша, он будет знать, как им верить! А они его непременно повесят, если придут сюда.
- Он им ничего не сделал.
- Он директор завода, инженер... Этого достаточно.
- Я поговорю с папой.
Он с облегчением рассмеялся.
- Пойми же, мне было бы легче сидеть спокойно, ни о чем не заботясь, но я люблю тебя!
Ей так хотелось верить этому...
7
Деревья проплывали в свете фар, ажурными золотыми башнями. Несмотря на холодную осень, листва еще только начинала опадать. Лемке казалось, что густой аромат ее увядания проникает даже к нему в кабину автомобиля. Лемке любил осень, любил ее запах, любил эти глухие уголки Грюневальда. Но сейчас его внимание было сосредоточено на том, чтобы не пропустить условленное место встречи. Он напряженно следил за поворотами, в которых мог разобраться только человек, хорошо знающий эти места.
Перекрестки были донельзя похожи один на другой, и в Лемке уже несколько раз закрадывалось сомнение: не пропустил ли он тот перекресток, где следовало повернуть, чтобы выбраться в самую заброшенную часть леса? Нет, этого не могло быть! Слишком долго он ждал этой встречи, слишком хотел ее, чтобы... Но снова червь сомнения заставлял его придерживать ход машины, чтобы дать себе время приглядеться к подробностям лесного пейзажа.
Нет, он не ошибался! Рука уверенно повернула штурвал, и машина углубилась в узкую темную просеку. Лемке погасил большие фары и включил только одну горную, дававшую короткий, широкий пучок света. Лемке нужно было видеть обочины дороги.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.