Ла Брава

— Вы установили жучок в его номере?

— Его честь судья сказал «нет». Остается только самописец на коммутаторе. Если он позвонит ей, мы будем знать.

— А что наш мокроспинник?

— Его нет на месте.

— Съехал?

— Нет, просто куда-то пропал. Один парень — за ним имеется должок — заглянул в отель и спросил.

— Почему вы не обыскали его номер?

— Его честь судья сказал «нет».

— А где его машина?

— Неизвестно. Такая машина должна бросаться в глаза, но ее не видели ни в Дейде, ни в Броварде, ни в Палм-бич.

— Что тебя напрягает больше всего?

— В смысле?

— Во всем этом деле. Что не так?

— Не могу поверить: неужели он так глуп? Все время задаю себе этот вопрос. Ты говорил, он служил в полиции, был агентом, потом охранником за четыре бакса в час. Он получил лицензию на автоматическое оружие— это наводит на размышления. Но я не знаю, он и в самом деле хочет получить выкуп или происходит что-то иное.

— Что же еще?

— Я не уверен, что парень продумал свои действия.

— Тебе остается только молиться и ждать. Господи, сделай так, чтобы он зарвался, да побыстрее. А если ничего не произойдет?

— Майор сказал: через три дня вызываем ФБР. Пусть студентики поработают. Заберут это письмо в Вашингтон, изучат его вдоль и поперек и сообщат нам: судя по шрифту, послание напечатано на машинке «Смит-Корона» через черную ленточку на листе из блокнота. В самом деле? Спасибо огромное! Ребята, все на поиски чертовой «Смит-Короны»! Джо, этот парень должен сделать следующий шаг, а если нет— значит, он струсил и ничего не будет.

— Или решил выждать.

— У меня есть только три дня.

— Хорошо, допустим, он выйдет на связь— и что дальше?

— Она понесет деньги, а мы будем ее сопровождать.

— Шестьсот тысяч долларов?

— Без вариантов.

— Можно просто нарезать бумагу.

— Джо, что в записке сказано? «Выкинешь какой-нибудь фокус— умрешь». Мы должны принять это на веру. Что, если мы скажем: «Полно, парень просто дурачится, не обращайте внимания», — а парень возьмет да и прикончит ее? Мы все окажемся не в лучшем положении, особенно сама леди. А может, получится так, что придется дать ему увидеть деньги, прежде чем мы сумеем его схватить. Нужно, чтобы все выглядело по-настоящему. Ты сам это знаешь. Главное, не выпускать из виду актрису и сумку с деньгами. Все зависит от него — насколько он ловок. Только так не бывает, чтобы парень был ловок и при этом настолько туп.

— Ты смотрел ее фильмы?

— Наверное, точно не помню. Имя вроде бы знакомое и лицо тоже, но как-то смутно. Она была звездой?

— Не первой величины, но хороша. Очень хороша.

— Посмотрю при случае.

— Откуда она возьмет деньги? Шестьсот тысяч наличными.

— Издеваешься? В банках Майами такие суммы лежат в каждом сейфе. Парни из отдела по борьбе с наркотиками все время их выгребают.

Ла Брава задумался, потом спросил:

— Она считает, что сумеет раздобыть деньги?

— Я задал ей этот вопрос. Дескать, прошу прощения, но сможете ли вы собрать такую сумму? Она сказала «да». Сказала, поскольку нам известно, кто за этим стоит, особой опасности она не видит. В смысле, поскольку парень — идиот.

— Так прямо и сказала?

— Что-то в этом роде. По-видимому, она совершенно уверена, что Ричард завалит дело.

— Но сперва ей придется собрать деньги, — уточнил Ла Брава.

— Мне все равно, где она их возьмет, — отозвался Торрес. — Может, под кроватью хранит, ее личное дело.

— Нужно переписать номера банкнот.

— Сфотографируй их. Я проконсультируюсь в банке. Но если парень уйдет с деньгами, они пропали.

Ла Брава умолк. Отхлебнул глоток пива, выглянул из окна — небо сливалось с океаном, огромное пространство таяло в сумраке надвигавшейся ночи, мир первозданной чистоты, где нет места преступлениям. Дурные идеи зарождаются в замкнутом пространстве. Торрес тоже поглядел в окно, но не нашел там ответа на свои вопросы и вновь обратился к Ла Браве:

— А что у тебя на уме?

— То же, что и у тебя: неужели он так туп?

— Придется с этим смириться.

— Может, он только прикидывается идиотом?

— Не похоже, чтобы он очень старался.

— А если главный — не он?

Теперь пришлось призадуматься Торресу:

— А кто, мокроспинник?

— Кундо покрутился тут несколько дней, осмотрелся, — развивал свою мысль Ла Брава, — а теперь, когда записка попала по назначению, он смылся. Оставил Ричарда на виду для отвода глаз. Отвлек нас, а сам пока готовит дело.

— Хорошо бы собрать сведения о нем, узнать, чем он занимался на Кубе.

— Сидел в тюрьме — информация от Давида Беги, получена с помощью Гилли и Пако Боза.

— У тебя осведомителей больше, чем у меня.

— Я их не сдаю.

— Может, разузнаешь побольше о мокроспиннике, что он за человек?

— Может, вам надо взять Ричарда, — предложил Ла Брава. — Вы-то хоть умнее, чем он?

— Хотелось бы надеяться.

— Разыграйте спектакль— типа, у вас все улики. Предложите ему сдать мокроспинника. Ричард обожает сделки с полицией. Возьмите мокроспинника и заприте их в одной комнате. Кто выйдет живым, получит от десяти до двадцати пяти лет.

— Или оба уйдут.

— А что, идея!

— Знаешь, какое впечатление у меня складывается, когда я тебя слушаю? — спросил Торрес. — Интуиция, понимаешь.

— Какое?

— Не слишком-то ты переживаешь за свою кинозвезду. Не принимаешь близко к сердцу ее интересы.

Ла Брава промолчал.

— Я не хочу предъявлять этим парням покушение, я хочу взять их с мешком денег в руках. Вот что я собираюсь делать: следить за ней и за мешком. Не спускать с них глаз. Мне только это и остается. Во-первых, я не хочу, чтобы ее убили из-за меня, во-вторых, и не хочу подвести свой отдел, — подытожил Торрес.

Глава 20

Похоже на какой-то из ее фильмов.

Эта мысль все время крутилась в его мозгу, а причиной была та фраза, которую обронил Бак Торрес: «Не слишком-то ты переживаешь за свою кинозвезду».

Ла Брава, хорошенько все обдумав, вынужден был признать, что это правда. А коли так, значит, в его голове смешались два образа Джин Шоу: реальной Джин и той, что на экране. За ту, которая на экране, он никогда не волновался, поскольку она и сама могла о себе позаботиться или же потому, что ее героиня не заслуживала особого сочувствия — она часто играла преступницу и никогда — жертву. Сейчас же Джин попала в историю, смахивающую на кино, однако здесь она была жертвой, а не паучихой, разлучницей или алчной девицей. На этот раз именно она — хорошая девочка. Только вот хорошими девочками, как правило, бывают блондинки, ясноглазки, хранящие свое целомудрие для Роберта Мичема, Дика Пауэлла или… Виктора Мейчера.

Ему вспомнилась сцена с Виктором Мейчером в комнате с зарешеченными окнами. Она выдыхает ему в лицо струю сигаретного дыма (хорошие девочки никогда не выдыхают дым, а тем более кому-то в лицо). У Виктора Мейчера играют желваки на скулах, но он даже не моргнул, когда дым попал ему в глаза. Он не сердится на нее, скорее, он разочарован. Близится конец. Она выпускает еще одну струю дыма, ее уводят в зал суда и приговаривают к пожизненному заключению за убийство.

Она кричит судье: «Я не делала этого! Клянусь, я не делала этого!» — и ее уводят, газетчики разбегаются по своим делам, поспешно нахлобучив шляпы, Виктор Мейчер стоит в дальнем конце зала рядом с хорошей девочкой, рядом с мисс Целомудрие, крепко стиснув челюсти, и в глазах его печаль.

Ла Брава представил, как после просмотра этого фильма Фрэнни Кауфман попыталась с помощью Джин Шоу припомнить другой: «Ваш муж кончает с собой… Потрясающий тип, сделал так, чтобы подставить вас». А Джин ответила… Джин ответила:

— А, вы об этом.

Он в тот момент отошел от бара Мориса, держа в каждой руке по стакану, и услышал звук бьющегося в машине Джин стекла.

Как в одном из ее фильмов?

Зрителей не волнует участь Лайлы в «Поехали» и той женщины, которая отравила мужа в «Ночной тени», а в «Западне» устроила так, чтобы ее любовника сбросили с моста Золотых ворот.