Ла Брава

— Не знаю, не знаю, — бормотал Ноблес. Кундо присмотрелся к нему внимательней. Как правило, он легко угадывал настроение Ричарда по его лицу, но сейчас это лицо было тупым, неподвижным, точно Ричард обкурился небесно-голубым дымком травки из Санта-Арты, от которого человек впадает в оцепенение.

— Знаешь что? — сказал ему Кундо. — Я ни разу не видел, чтобы ты кого-нибудь ударил. Я даже не видел, чтобы ты разбил что-нибудь. Как бы ты умом не тронулся, парень! — Он повернул ключ в замке зажигания, с удовольствием прислушался к урчанию мгновенно ожившего мотора, потягивающегося, расправляющего мощные мышцы. Даже радио включил, наполнив машину громкими звуками — пусть все работает!

— Поехали! — сказал он. — Навестим нашего приятеля.

Ла Брава вытащил из почтового ящика новый номер журнала «Апертура» и начал листать его на ходу, направляясь к стойке регистратора, пока не застыл, наткнувшись на серию цветных фотографий, сделанных художником, тонким мастером, снимавшим отражение в зеркале и получившим поразительный эффект.

Он положил конверт с фотографиями на стойку, сверху пристроил журнал, облокотившись обеими руками на прохладный мрамор, и стал читать статью, сопровождавшую иллюстрации: дескать, неподвижный снимок производит большее впечатление, нежели кадр из кинофильма, он лучше запоминается, да и образы из кинофильма остаются в нашей памяти застывшими. С этим Ла Брава готов был согласиться, поскольку именно такими неподвижными отпечатками застыли в его сознании различные образы Джин Шоу. Джин Шоу в черно-белом костюме, бросающая взгляд — он лишь сбоку мог перехватить его взгляд — Виктору Мейчеру.

Другой образ Джин Шоу, в иной цветовой гамме, в юбке и топе с узеньким пояском, с плетеной сумкой в руках предстал прямо перед ним— реальная Джин Шоу вышла из лифта не улыбаясь, с трудом растянув губы в улыбку при виде него.

— В котором часу ты ушел? — осведомилась она.

— Около половины второго. Не мог заснуть.

— А почему ты не попытался меня разбудить? — кокетливый голос, подходящий для спальни, но не для гостиничного вестибюля утром следующего дня. А что было бы, попытайся он начать заново с сонной, еще не очнувшейся Джин? Может быть, ее реакция не оказалась бы столь заученноавтоматической?

— Я не мог уснуть, потому что ждал телефонного звонка. — Это он зря сказал. Сбил ее настроение.

— А! — протянула она, и ее взгляд погас.

— Это было очень важно. Он позвонил мне около двух.

— Меня отвезет Морис, — сообщила она. — Вам нет нужды тратить время. — Нельзя сказать, чтобы она говорила ледяным тоном, но и теплым он не был.

— Я был бы рад помочь.

— Мне просто нужно забрать кое-какие вещи, в основном одежду. Морис настоял. Должно быть, хочет поговорить со мной по дороге. — Ее голос слегка оттаял. — А где же фотографии?

— Вот они. — Он отложил в сторону журнал, вынул из конверта черно-белые снимки Ноблеса размером восемь на десять и разложил их на стойке перед Джин.

— Да, — задумчиво протянула она. — Это Ричи. Ты уверен, что он тебя не заметил?

— Я снимал с другой стороны улицы. Видите, тут, на переднем плане, смазано? Это проехала машина. А эту я сделал в парке, напротив мотеля «Шарон». Нет, он вряд ли мог меня заметить.

Джин не сводила глаз с фотографий:

— И ты уверен, что он замешан в чем-то незаконном?

— Он больше не работает на «Стар секьюрити», — пояснил Ла Брава. — Стало быть, никакого легального прикрытия у него нет, а даже если б он и оставался на фирме, их лицензия не распространяется на округ Дейд.

— Но ведь нет никакой возможности уличить его, верно?

— Если только его поймают с бомбой-вонючкой или он примется разбивать окна. Тогда ему предъявят умышленную порчу имущества, но пока что он ограничивается вымогательством, а это доказать очень трудно.

— Если б Ричи знал, что ты делаешь…— Джин тихонько покачала головой и едва не улыбнулась.

— А если он подумает, что его фотографии есть и в полиции? Это его не остановит?

Джин поглядела Ла Браве в лицо, ее карие глаза на миг расширились.

— Его разыскивает полиция?

— Я пока не отдавал им фотографии, но, по-моему, это имеет смысл сделать. Пока он никого не покалечил. — Он аккуратно сложил фотографии в стопку и убрал в конверт. — Вот такой он, ваш знакомец Ричард Ноблес.

— Американская мечта, — подхватила Джин — Не дадите мне? — Ла Брава не знал, что ответить, и она пояснила: — Мне тоже может понадобиться защита, если Ричи доберется до меня. — Она поспешно оглянулась через плечо, услышав, как отрывается дверь спустившегося на первый этаж лифта. — Мори пока не говорите, ладно? А то мы сегодня так и не уедем.

Проходя через вестибюль, Морис снял с себя пиджак из буклированного шелка. Под ним оказалась желтая спортивная рубашка, застегнутая на все пуговицы, вплоть до воротничка с длинными острыми уголками.

— Пиджак, наверное, не стоит надевать?

— Надень, если хочешь, — ответила Джин, опуская конверт с фотографиями в соломенную сумку.

— Да нет, мы же в ресторан не собираемся? — Сложив жакет наизнанку, он бережно положил его на стойку. — Убери его в кладовку, Джо, если не трудно. Мы едем в Бока забрать вещички Джин.

— А кассеты? — напомнил ей Ла Брава. — Вы обещали показать свои фильмы.

— Вы и в самом деле хотите их посмотреть? — усомнилась она.

— Шутите?! В обществе главной героини?

— Только обещайте, что не уснете перед телевизором. Придется еще тащить видеомагнитофон и подключать его к телевизору Мориса.

— Что такое? — всполошился Морис— О чем речь?

— О фильмах Джин, — пояснил Ла Брава. — Какие у вас есть?

— Те два, что вышли на кассетах, — «Ночная тень» и «Поехали».

— Жду не дождусь, — сказал Ла Брава, пытаясь сообразить, видел ли он эти фильмы. — Я давно их не смотрел.

Они медленно проехали мимо «Делла Роббиа», мимо «Кардозо» до самого парка, что напротив «Кавальер», продвигаясь по прибрежной стороне Оушндрайв. Ноблес, свернувшись в позе зародыша, уткнулся лицом в спинку переднего сиденья, уставившись в тонированное заднее стекло и не желая ни на миг упускать из виду «Делла Роббиа» и кучку старух, рассевшихся в ряд на веранде гостиницы.

— Слушай, мы так задохнемся, — предупредил его Кундо Рей. — Я приоткрою немного?

Ноблес не удостоил его ответом. Он протянул руку за спину и на несколько дюймов опустил окно со своей стороны. В следующее мгновение соленый ветерок коснулся его лица, и это было приятно. Да, так намного лучше.

— Пока я не хочу ее видеть. Сперва надо подготовиться, понимаешь?

— Конечно, — подтвердил Кундо. И хотя он ничего не понимал, но остерегался задавать лишние вопросы. Очень уж странно вел себя нынче напарник.

— Я что имею в виду: если я пойду туда, я увижу ее и меня увидят с ней. Понимаешь? Лучше дождаться, пока он сам выйдет.

Они припарковались и прождали более получаса. Кундо не мог поверить: Ноблес стал таким осторожным, не спешил войти в гостиницу, отнять у парня снимки, придушить его, выбросить из окна, если это окно окажется достаточно далеко от земли. Кундо и сам хотел бы посмотреть на этого парня, как следует разглядеть его при свете дня. Не то чтобы ему удалось запугать Ноблеса, но эти фотографии что-то изменили в нем, он словно споткнулся, не помнил больше, что собирался делать.

— Если парень работает в газете, с чего ему сидеть в это время дня у себя в номере? — спросил Кундо, однако Ноблес не ответил. Что толку его спрашивать, он сам ничего не знает.

— Мне не нравится жить в этой «Ла Плана», — заявил Кундо. — Хочу переехать.

Они поселились в разных гостиницах, потому что Ноблес не хотел лишний раз вместе показываться на глаза. Почему? — спросил его Кундо. Потому, отрезал Ноблес. «Потому» — вот и весь ответ.

— Вот найду подходящее местечко и перевезу свои вещички с Уэст-Палм. А ты? Не хочешь переехать?

Ноблес не слушал, он еще теснее вжался лицом в спинку сиденья, напряг шею: