Проклятие сумерек

– Меня обучали гномы, – сказал Бальян, как будто прочитав мысли собеседника.

Элизахар моргнул. Гномы, ну конечно! Вот что показалось в юноше таким странным, нечеловеческим… У него гномские повадки.

– Рассказывай подробней, – приказал герцог Ларра, жуя.

– Я бастард, меня обучали гномы. Я не люблю людей, – бесстрастно проговорил Бальян.

– Ты участвовал в мятеже своего отца?

– Да.

– Ты вывез его, раненого, с поля боя?

– Да.

– Каким образом?

– Угнал одну из ваших телег.

– Ты знаешь, что я намерен сделать с твоим отцом?

– Да.

– А с тобой?

Бальян пожал плечами:

– Это уж вам видней, ваша милость.

– О, уже лучше! – обрадовался Элизахар. – Ты уверен, что не голоден?

– Уверен.

– Куда ты вез своего отца?

– Я думал, вы уже догадались, – сказал Бальян. – Я вез его к гномам, под землю.

– Людям запрещен вход под землю. Я знаю, что в герцогстве превыше всего почитают соблюдение законов, – заметил Элизахар. – Гномы вряд ли пошли бы на такое нарушение, так что лучше не лги мне.

– Я не лгу. – Бальян покачал головой. – Я – один из их народа, по крайней мере так признали их учителя, поэтому у меня есть право входить под землю. Когда я попросил укрыть моего отца, они согласились. Они знали, что люди не станут искать нас под землей.

– Твой отец был ранен?

– Да, но он умер не от раны.

– А от чего?

– От тоски. Его съело его собственное безумие, – ответил Бальян.

– Ты рассуждаешь как гном.

– Естественно, – вздохнул Бальян.

– Почему ты вышел из-под земли? – возобновил расспросы Элизахар. – Разве для тебя не безопаснее было оставаться там?

– Я увидел, что мой отец умирает, поблагодарил моих друзей и вышел с ним на поверхность. Там, на поверхности, он и скончался.

– Я спросил тебя, почему ты это сделал, – напомнил Элизахар.

– Разве я не ответил на ваш вопрос, мой господин? – удивился Бальян.

– Нет.

– Я увидел, что мой отец умирает, – снова начал объяснять Бальян.

– Ты изъясняешься по-гномски, – оборвал его Элизахар. – Говори со мной как с человеком.

– Простите, мой господин. Когда гном умирает, он превращается в камень. Все дела покойного становятся очевидными после его смерти. Я видел одного гнома, который стал прозрачным хрусталем. Прозрачным, без единой трещины. Вы понимаете? Он прожил больше двухсот лет и ни разу не солгал. Это достойная смерть. Я не хотел, чтобы гномы видели, во что превратится мой отец, когда дыхание покинет его.

– Гномам должно быть хорошо известно о том, что твой отец – человек, а люди после смерти…

– …превращаются в землю, становятся прахом, да, – кивнул Бальян. – Но я предпочел бы, чтобы они все-таки не видели этого. Понимаете, мой господин, с их точки зрения это – великий позор.

– А с твоей?

– Тоже. – Бальян покраснел. – Я знаю, что и я после смерти стану землей, и молюсь о том, чтобы рядом со мной не было в этот миг моих друзей.

– Разве у тебя нет друзей среди людей, такого же праха, как и ты?

– Нет.

Один из солдат не выдержал:

– Неужели ты веришь ему, Элизахар?

Герцог повернулся в его сторону:

– А почему бы и нет? Если бы он хотел ввести нас в заблуждение, он придумал бы менее нелепое объяснение… – Он снова вернулся к Бальяну. – Так ты знаешь, что я намерен сделать с тобой?

– Полагаю, вы меня повесите, – сказал Бальян, – потому что мой отец успел объявить меня наследником. И корона Мэлгвина – у меня.

– Где?

– Я разогнул ее и превратил в пояс.

Бальян приподнял подол рубахи, показывая золотой обруч, впившийся в его тело.

– Сними, – приказал Элизахар. И добавил: – Я не стану отбирать ее у тебя, просто она тебя ранит.

– Она ранит меня уже не первый день, мой господин, – сказал Бальян, однако подчинился. Он протянул Элизахару разогнутый обруч и добавил: – Заберите ее. Пусть она станет короной герцогов Вейенто.

– Ты хочешь сказать, что она тебе не нужна?

– Нет.

– А чего ты хочешь?

– Просто жить.

– Иными словами, у тебя нет желаний?

– Я видел, до какого состояния довели желания мою мать и моего отца. У меня нет желаний.

– Ты голоден?

– Да, – сказал Бальян.

– Садись. – Элизахар махнул рукой: – Принесите ему каши.

– Кончилась! – донесся крик от костра.

Элизахар сунул юноше собственную плошку.

– Поешь. Ты мне нужен, Бальян.

Они обошли баррикаду по неприметной тропе, пробираясь по скалам в обход поселка, и с наступлением вечера обрушились на мятежников с оружием. Те никак не ожидали увидеть солдат прямо на улицах своего поселка. Сопротивление было сломлено в считанные минуты.

Бальян стоял посреди единственной улицы, застроенной одинаковыми одноэтажными домами, и смотрел, как люди Элизахара сгоняют шахтеров на узкую площадь напротив здания правления. Баррикаду поспешно разбирали, двое солдат уже вводили в образовавшийся пролом лошадь для герцога.

Элизахар предпочитал разговаривать с простонародьем с высоты седла, поэтому он забрался на коня и медленно проехал вдоль улицы. За ним со страхом следили десятки глаз. Элизахар наконец остановился и громко произнес:

– Кто зачинщик?

Люди молчали. Элизахар обернулся к своему трубачу, и труба Ларра загнусавила по поселку, возвращаясь многократным эхом.

– Я велел выдать зачинщика, – повторил Элизахар. – Я знаю, что в таких делах всегда есть первый. Отдайте мне его, и останетесь целы, иначе – клянусь моей жизнью! – я сотру ваш поселок с лица земли.

Они заволновались, зашумели, начали переглядываться. Элизахар с презрением думал о том, что они вот-вот сломаются. И точно – спустя минуту вперед вытолкнули какого-то человека, который озирался по сторонам, растерянно взмахивал руками и пытался юркнуть в толпу и раствориться среди прочих.

– Он, он! – кричали вокруг неистово. – Это он!

– Он нарушил закон, – сказал Элизахар. – Он подстрекал вас к мятежу. Он должен быть наказан.

– Мы не мятежники. Мы были верны нашему герцогу! – выкрикнул кто-то в толпе и тотчас присел от ужаса перед собственной смелостью.

Элизахар направил коня прямо на толпу.

– Кто это сказал? Пусть выйдет.

И снова толпа зашумела, заколыхалась, и вперед выступил еще один человек. Он был очень бледен, глаза его бегали, губы тряслись.

– Повтори, – приказал ему Элизахар бесцветным тоном.

И он, собрав остатки мужества, повторил:

– Мы сделали это потому, что были верны нашему герцогу.

– Ваш герцог мертв, – произнес Элизахар. – С нами его сын, он подтвердит. Чуть позже вы сможете увидеть тело Вейенто, мы нашли его и везем с собой, чтобы достойно похоронить.

Элизахар протянул руку, указывая на Бальяна. И Бальян, который все это время оставался невидимкой, вдруг сделался центром всеобщего внимания. Словно тысячи шахтерских молотков впились в тот камень, которым воображал себя Бальян, и юноша сжался от боли, почти физической. С трудом заставляя губы шевелиться, он выговорил:

– Да, мой отец мертв.

– Я – новый герцог Вейенто, – крикнул Элизахар, вертясь на лошади. – Я – новый герцог Вейенто, ваш господин!

Эхо взбесилось, и имя Вейенто, многократно отраженное горами, заполнило поселок.

Элизахар поднял руку, заставляя всех умолкнуть, и – странное дело! – повинуясь его жесту, замолчало и эхо.

– Я клянусь соблюдать законы, – продолжал Элизахар. – Законы, написанные еще Мэлгвином, останутся незыблемы. За одним-единственным исключением: зачинщик мятежа будет повешен. Это первое и последнее нарушение закона в пользу его ужесточения, которое будет совершено за годы моего правления. Клянусь вам в этом! Остальные нарушения закона, если они и случатся, будут только в вашу пользу.

– Что ты делаешь, Элизахар? – закричал один из спутников герцога Ларра. – Зачем ты обещаешь этим людям то, что не сможешь дать?

Элизахар резко повернулся в его сторону.

– Я готов присягнуть им в мире Эльсион Лакар, перед эльфийской королевой, если потребуется!