Страница 70 из 79
Рассказы Хабарова произвели то действие, что около него тотчас же собралось 170 человек охотников, якутский воевода дал ему двадцать козаков, и Хабаров в том же 1650 году отправился на Амур, взяв с собою три пушки. На этот раз он нашел здесь не пустые городки: дауры решились не пускать пришельцев селиться между ними и брать ясак. Не доходя до одного из Лавкаевых городков (Албазина), Хабаров встретил дауров в поле, бился с ними с полудня до вечера, прогнал, но у русских оказалось 20 человек ранеными. Дауры бросили Албазин, который и был занят русскими. Князек Гугудар из тройного городка своего дал отчаянный отпор русским; на требование ясака для великого государя Гугудар отвечал: «Даем мы ясак богдойскому (китайскому) царю, а вам какой ясак у нас? Хотите ясака, что мы бросаем последним своим ребятам?» «И настреляли дауры, – пишет Хабаров, – из города к нам на поле стрел, как нива стоит насеяна. И те свирепые дауры не могли стоять против государской грозы и нашего бою». Хабаров взял городок, положивши на месте больше 600 неприятелей. Русских было убито четверо да сорок пять ранено. В других местах по всей Сибири русские привыкли к тому, что как скоро попадут им в руки аманаты-родоначальники, князьки, то уже весь род и покоряется, платит ясак. Но у дауров было иначе; Хабарову удалось захватить нечаянно один даурский улус, привести улусников к шерти и взять князей их в аманаты; но скоро ему дали знать, что улусники бегут; Хабаров к аманатам: «Зачем государю изменили и людей своих прочь отослали?» «Мы не отсылали, – был ответ, – мы сидим у вас, а у них своя дума; чем нам всем помереть, так лучше мы помрем за свою землю одни, когда уж к вам в руки попали». Для зимовки Хабаров построил Ачанский городок, в котором был осажден дучерами и ачанцами; русским небольшого труда стоило отразить этих дикарей; но весною 1652 года явился неприятель другого рода: то было манжурское войско, присланное по приказанию наместника китайского богдыхана. Манжуры пришли под Ачанский городок с пушками и винтовками; но русские ратные люди и русские пушки оказались лучше в этой первой встрече. Пусть сам Хабаров расскажет нам про битву: «Марта в 24-й день, на утренней зоре, сверх Амура-реки славная ударила сила из прикрыта на город Ачанский, на нас, козаков, сила богдойская, все люди конные и куячные (панцырные), и наш козачий есаул закричал в город Андрей Иванов служилый человек: братцы-козаки, ставайте наскоре и оболокайтесь в куяки крепкие! И метались козаки на город в единых рубашках на стену городовую, и мы, козаки, чаяли, из пушек, из оружия бьют козаки из города; ажно бьют из оружия и из пушек по нашему городу козачью войско богдойское. И мы, козаки, с ними, богдойскими людьми, войском их, дрались из-за стены с зори и до схода солнца; и то войско богдойское на юрты козачьи пометалось, и не дадут нам, козакам, в те поры пройти через город, а богдойские люди знаменами стену городовую укрывали, у того нашего города вырубили они три звена стены сверху до земли; и из того их великого войска богдойского кличет князь Исиней царя богдойского и все войско богдойское: не жгите и не рубите козаков, емлите их, козаков, живьем; и толмачи наши те речи князя Исинея услышали и мне, Ярофийку, сказали; и услыша те речи у князя Исинея, оболокали мы, козаки, все на ся куяки, и яз, Ярофейко, и служилые люди и вольные козаки, помолясь Спасу и пречистой владычице нашей Богородице и угоднику Христову Николаю чудотворцу, промеж собою прощались и говорили то слово яз, Ярофейко, и есаул Андрей Иванов, и все наше войско козачье: умрем мы, братцы-козаки, за веру крещеную, и постоим за дом Спаса и пречистые и Николы чудотворца, и порадеем мы, козаки, государю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии, и помрем мы, козаки, все за один человек против государева недруга, а живы мы, козаки, в руки им, богдойским людям, не дадимся. И в те стены проломные стали скакать те люди Богдоевы, и мы, козаки, прикатили тут на городовое проломное место пушку большую медную, и почали из пушки по богдойскому войску бити и из мелкого оружия учали стрелять из города, и из иных пушек железных бити ж стали по них, богдойских людях: тут и богдойских людей и силу их всю, божиею милостию и государским счастьем и нашим радением, их, собак, побили многих. И как они, богдои, от того нашего пушечного боя и от пролому отшатились прочь, и в та пору выходили служилые и вольные охочие козаки, сто пятьдесят шесть человек, в куяках на вылазку богдойским людям за город, а пятьдесят человек осталось в городе, и как мы к ним, богдоям, на вылазку вышли из города, и у них, богдоев, тут под городом приведены были две пушки железные. И божиею милостию и государским счастьем те две пушки мы, козаки, у них, богдойских людей, и у войска отшибли, и у которых у них, богдойских людей, у лучших воитинов огненно оружие было, и тех людей мы побили и оружье у них взяли. И нападе на них, богдоев, страх великий, покажись им сила наша несчетная, и все достальные богдоевы люди от города и от нашего бою побежали врознь. И круг того Ачанского города смекали мы, что побито? Богдоевых людей и силы их шестьсот семьдесят шесть человек наповал, а нашие силы козачьи от них легло, от богдоев, десять человек да переранили нас, козаков, на той драке семдесят восм человек».
Хабаров писал поэтическим складом; но думал, как видно, прозаически, рассчитал, что нельзя надеяться, чтобы могущественный богдойский царь позволил козакам распоряжаться в своих владениях, и нельзя надеяться на вторую победу, если под Ачанский город придет богдойское войско более многочисленное. Еще не прошел месяц после нападения богдойских людей, как уже Хабаров с товарищами плыли вверх по Амуру. Прибрежные жители оказывали прежнее нерасположение, ясак можно было сбирать только силою; захваченные в плен туземцы извещали о враждебных замыслах, о новых опасностях. «Наши люди, – объявляли они, – не хотят вам ясаку давать, хотят с вами драться, говорят: где они станут зимовать и город поставят, там мы соберем войска тысяч десять или больше и их давом задавим». На дороге Хабаров встретил отряд козаков, посланный к нему на помощь из Якутска; но этот ничтожный отряд, привезший одну пушку, не давал Хабарову возможности возвратиться вниз, где, по его выражению, вся земля была в скопе, 1 августа на устье реки Зии Хабаров вышел на берег и стал говорить своим козакам: где бы нам город поставить? «Где будет годно и где бы государю прибыль учинить, тут и город станем делать», – был ответ. Но не все так отвечали: человек со сто козаков замыслили другое, «порадели своим зипунам и нажиткам». Они отвалили на трех судах от берега, а на судах была государева казна, пушки, свинец, порох и куяки; одну пушку воры бросили прямо с судна на берег, а другую в воду; часть остальной казны побросали также в воду, часть взяли с собою, захватили неволею с тридцать вольных козаков, но двое из них, не желая плыть с ворами, побросались с судна в воду в одних рубашках. Воры поплыли вниз по Амуру в числе ста тридцати шести человек и начали громить прибрежных иноземцев. С Хабаровым осталось 212 человек; он шесть недель простоял на устье Зии, призывал иноземцев, которых аманаты уже давно были у него в руках; но иноземцы близко не ехали. «Вы все обманываете, – говорили они, – и теперь ваши люди поплыли вниз и нашу землю громят». Хабаров послал четверых казаков в Якутск донести тамошним воеводам, что воры государевой службе поруху учинили, иноверцев отогнали и землю смяли; что с оставшимися у него людьми землею овладеть нельзя, потому что земля многолюдная и бой огненный, и сойти с Амура без государева указа не смеет.
Ответ пришел не ранее 1653 года. На Амур приехал дворянин Зиновьев с государевым жалованьем, золотыми Хабарову и его товарищам. Хабаров, сдавши ясак Зиновьеву, отправился вместе с ним в Москву, а «приказным человеком великой реки Амура новой Даурской земли» оставлен Онуфрий Степанов. Степанов принял начальство неохотно, потому что последние похождения Хабарова не могли представить ему будущее на Амуре в привлекательном виде. В сентябре, посоветовавшись с войском, поплыл он вниз по Амуру, потому что наверху ни хлеба, ни лесу не было. Хлеб был найден на берегах реки Шингала (приток Амура с юга), откуда Степанов поплыл далее вниз по Амуру и зимовал в стране дучеров, собирая с них ясак. Летом 1654 года он опять отправился в Шингал за хлебом и бежал три дня вверх по реке благополучно, но 6 июня встретил богдойскую большую силу ратную со всяким огненным стройным боем, конную и струговую. Несмотря на пушечную пальбу богдойцев по русским судам, козаки выбили неприятеля из стругов на берег; но на берегу богдойцы стали в крепком месте и начали драться из-за валов. Русские приступили было к этим укреплениям, но были отбиты и принуждены были без хлеба выплывать на Амур и бежать вверх по великой реке. Пленники рассказали печальные вести: богдойский царь послал 3000 войска, велел ему три года стоять на устье Шингала в Амур, не пускать русских людей. По Амуру хлеба достать было негде, потому что тот же богдойский царь запретил прибрежным иноземцам сеять хлеб и велел всем им переселиться поближе к себе, на реку Наун, берущую исток к югу от Амура.