Страница 89 из 90
Иосиф был переведен в казанский Спасский монастырь; не знаем, что сделали с Волоховым, только на его место в июне месяце 1672 года отправлен был стрелецкий голова Клементий Иевлев. 2 августа Иевлев с 725 стрельцами отправился на Соловецкие острова и, пришед в Глубокую губу, послал к мятежникам письмо, чтоб добили челом и впустили его в монастырь; но мятежники отказали ему с великим невежеством. Получив такой отказ, Иевлев отправился под монастырь, пожег около него хоромное строенье, амбары, лодки, карбасы, сено и дрова, разорил рыбные и звериные ловли, побил лошадей и ушел в Сумской острог, хвалясь тем, что государевых ратных людей отвел в целости, только было ранено два человека; предпринять против монастыря что-нибудь важное Иевлев не мог, потому что у служилых людей пороху и свинцу не стало, не было этих запасов и в Сумском. Иевлев был также отозван в Москву в 1673 году, и осада поручена была воеводе Ивану Мещеринову. У него было 700 стрельцов и, что всего важнее, стенобитные орудия. Мещеринов начал было действовать решительно в 1674 году, окопал свое войско шанцами, устроил городки и открыл с них пальбу против монастыря; но когда в октябре начались холода, он снял осаду, разорил все свои укрепления и по примеру предшественников ушел зимовать в Сумской. В монастыре при обороне сильнее всех действовали старый заводчик, архимандрит Никанор, служка Бородин, келарь Нафанаил Тучин, городничий старец Протасий, из мирян сотники: Исачко Воронин да кемлянин Самко. Никанор ходил беспрестанно по башням, кадил пушки, кропил их водою и приговаривал: «Матушки мои галаночки! надежда у нас на вас, вы нас обороните!» «Стреляйте, стреляйте! – кричал беспрестанно Никанор. – Смотрите хорошенько в трубки, где воевода; в него и стреляйте: как поразим пастыря, ратные люди разойдутся, аки овцы». Но между осажденными была постоянно рознь. Мы видели, что монахи, стоя горячо за предания чудотворцев, как они выражались, не хотели, однако, порвать с правительством и на вопрос архимандрита Иосифа: царь православен ли, отвечали утвердительно; даже главный оратор старообрядства, Геронтий, не одобрял стрельбы в государевых людей. Таким образом, двое главных заводчиков восстания разошлись. Но на стороне Никанора были начальники ратных людей, сотники Воронин и Самко; эти не только считали позволительным стрелять в государевых людей, но требовали от священников, чтоб перестали молиться за государя. «Молитесь за преосвященных митрополитов и за всех православных христиан!» – говорили они священникам, а про государя говорили такие слова, что «не только написать, но и помыслить страшно». Видя, что по их не делается, воры схватили четырех монахов, главных своих противников, в том числе и Геронтия. 16 сентября созвали собор и объявили келарю, что служить больше не будут и ружье на стену положили, потому что священники их не слушаются, молятся за государя, а они этих молитв слышать не хотят. Келарь стал им бить челом, и они умилостивились, взяли снова оружие, но объявили священников еретиками, перестали ходить в церковь, исповедовались друг у друга, а не у отцов духовных, завели содомию, начали расхищать монастырскую казну. Геронтий с товарищами были выпущены из тюрьмы, но принуждены были оставить монастырь и явились к Мещеринову. Геронтий остался верен своим убеждениям и объявил в допросе: «Перед великим государем я во всем виноват: я за него всегда бога молил, теперь молю и вперед молить должен: апостольскому и св. отец преданию последую: а новоисправленных печатных книг, без свидетельства с древними харатейными, слушать и тремя перстами крест на себе воображать сумнительно мне, боюсь страшного суда божия!»
Большая часть священников оставила монастырь: тогда воры приговорили между собою крест целовать, что им стоять и биться против государевых людей, за сотников и помереть всем заодно: но когда начали целовать крест, то оказалось много нежелающих, а двое оставшихся священников прямо отказали и церковной службе. Но Никанор не унывал. «Мы, – кричал он, – и без священников проживем, в церкви часы станем говорить, а священники нам не нужны!»
В конце мая 1675 года Мещеринов опять явился под монастырем со 185 стрельцами. В августе пришло к нему еще около 800 стрельцов двинских и холмогорских. На этот раз воевода не пошел, 110 обычаю, зимовать в Сумской, но остался под монастырем. Попытка взять его приступом 23 декабря не удалась: но перебежчик монах Феоктист указал Мещеринову отверстие в стене, легко закладенное камнями. Ночью на 22 января, в сильную метель и бурю, Феоктист новел стрельцов к отверстию; камни были выломаны, и перед рассветом стрельцы были уже в монастыре; осажденные, ничего не подозревая, разошлись уже спать, часовые стояли по башням, и стрельцы могли на свободе сбить замки и отворить ворота, в которые и вошел Мещеринов с остальными стрельцами. Защитники монастыря проснулись уже слишком поздно: некоторые из них бросились было на стрельцов с оружием в руках, но сгибли в неравном бое; заводчики Никанор, Самко были схвачены и казнены, другие разосланы в Кольский и Пустозерский остроги; те же, которые объявили, что повинуются государю и церкви, прощены и остались жить в монастыре.
ДОПОЛНЕНИЕ К ТОМУ ОДИННАДЦАТОМУ
1. Дела Малоросс. в Москов. глав. архиве мин. иност. дел 1665 года, № 68
Список городов:
Переяславский полк: Переяславль, Барышполе, Барышовка, Воронков, Золотоноша, Домонтов, Бубнов, Оржица; разоренные: Генмязов, Ирклеево, Басань, Кропивная, Бурорль.
Киевский полк: Киев, Острь, Козелец: разоренные: Бобровица, Заворычь, Гоголев.
Нежинский полк: Нежин; разоренные: Кобыжжа, Носовка, Олшевка, Мрын, Девица Салтыкова, Ивань-Городище, Бахмач; жилые: Борозна, Конотоп, Батурин, Новые Млыны, Короп, Глухов, Королевец, Воронеж.
Черниговский полк: Чернигов, Седнев, Березная, Мена, Сосница; разоренные: Любеч, Лоев.
Стародубский полк: Стародуб, Новгородок, Погарь, Почеп, Мглин.
Полтавский полк: Полтава, Санджаров Старый, Санджаров Новый, Белики, Кобыляк, Кишенка, Переволочная, Решетиловка.
Миргородский полк: Миргород, Хороль, Сорочинцы, Учтивица, Ярески, Остап Голтва, Манджеленовка; разоренные: Барановка, Шишак, Белоцерковка, Богачка, Балаклейка.
Лубенский полк: Лубны, Пирятин, Глинск, Ромен; разоренные: Чернухи, Смелая, Костянтинов, Лукомль, Венча, Куренка, Яблонов.
Прилуцкий полк: Прилуки, Гуня, Красной, Серебряное, Варва, Иваница, Переволочная, Буровка (разорен).
Роспись, в которые времена в малороссийских городах ярмонки бывают:
В Киеве: в день св. Георгия после Светлого Воскресения; на Рождество богородицы; в первую неделю Великого поста.
В Переяславле: в день св. Симеона (1 сентября); на Богоявление; в десятую пятницу.
В Баришовке: на Воздвиженье; о Васильеве дне (1 января); в день Николы вешнего.
В Барышполе: в день св Петра и Павла, о Масляной неделе.
В Золотоноше: на Успение богородицы: в Сырную неделю.
В Чернигове: на Богоявление; в день св. Прокопия; в день св. Евстафия.
В Мглине: в день Преображения.
В Погаре: в оба Николина дня и на Успение.
В Почепе: в Ильин день.
В Конотопе: в день св. Георгия.
В Коропе: в Троицын день и в день св. Евстафия (сентября 20).
В Прилуке: в Сырную неделю; в день Рождества Предтечи; в день св. Димитрия.
В Ичне: о Петровом заговенье; в Ильин день.
В Варве: в день апостола Петра.
В Чернухах: в Петрово заговенье.
В Красном: в Николин день осенний; в Петрово заговенье.
В Серебряном: в день Николы осеннего.
В Пирятине: в четвертую неделю Великого поста.
В Лубнах: в Троицын день, Преображенье, Покров.
В Миргороде: в Рождество богородицы; в Николин день осенний.