Страница 97 из 97
Не раз упоминали мы о великокняжеском дьяке Мисюре Мунехине, который долгое время заведовал делами Пскова. Как все Лучшие, грамотные люди того времени, Мунехин питал сильную склонность к монастырской жизни; в 40 верстах от Пскова, на немецком рубеже, отыскал он убогий, никем не знаемый монастырь Печерский, стал о нем заботиться, ездить туда по праздникам со многими людьми и кормить братию, распространил, обстроил монастырь, который с тех пор, по словам летописца, стал славен не только на Руси, но и в Латыне, т. е. в Немецкой земле, до самого моря Варяжского. К этому-то Мисюрю обращался со своими любопытными посланиями Филофей, инок Елизарова монастыря; в одном из них Филофей касается вопросов, которые особенно занимали тогда грамотных людей. Мы видели, что и Максим Грек должен был вооружиться против веры во влияние звезд; Филофей вооружается против того же: звезды, говорит он, не имеют влияния на судьбу мира и людей; если бог сотворил злые дни и часы, то за что же злые люди будут подвержены мучению? Не виноваты они, что родились в злые часы; надобно уповать на вседающаго бога, а звезды не помогут ни в чем, ни придадут, ни отнимут; Филофей утверждает также, что нет разности считать годы от сотворения мира или от Рождества Христова; вооружается против латинов; наконец касается значения Московского государства: два Рима пали, третий есть Москва, четвертому не быть. Другое послание Филофея к Мисюрю касается мер, которые умный дьяк употреблял против распространения моровой язвы, а именно: он загораживал дороги, печатал дома, мертвые тела приказывал хоронить в отдалении от города.
Владыки по-прежнему поучали, народ; летописец, описывая приезд архиепископа Макария в Новгород, говорит: «Просветившись силою божиею, он начал беседовать к пароду повестями многими, и все чудились, как от бога дана была ему мудрость в божественном писании, так что все разумели, что он говорил». Митрополит Даниил в послании к одному епископу определяет, в чем должно было состоять пастырское поучение: «Не о себе учити или от своего разума составляти что, но от свидетельства божественных писаний». Впрочем, по свидетельству иностранцев, проповедь не была в употреблении; причиною тому было опасение, чтоб проповедник не сказал чего-нибудь еретического. Об этом свидетельствует и приведенное наставление митрополита Даниила, который в собственных поучениях остается верен предложенному правилу: поучения эти обыкновенно наполнены выписками из сочинений св. отцов. Зная отношения Даниила, как осифлянина, к Вассиану Косому, мы не удивимся, встретивши в одном поучении митрополита увещание к правительству действовать против еретиков: «Подобает божиим слугам многое попечение иметь о божественных законах и соблюдати род человеческий невредимо от волков душепагубных и не давати воли людям, зло творящим. Осуждаются воры, разбойники и другие злодеи; казнят людей, поправших и оплевавших образ земного царя; тем большею ненавистию должно возненавидеть хулящих сына божия, бога и пречистую богородицу. Блюдись от волков, блюдись от псов, блюдись от свиней, блюдись от злых делателей, блюдись, да не разобьют и не съедят стада Христова, о чем не малый дашь ответ на страшном суде Христове. Блюдись, чтоб, угождая людям, не погубить себя и других». Любопытны в поучениях Даниила указания на некоторые обычаи времени, например: «Великий подвиг творишь, угождая блудницам, платье переменяешь, сапоги у тебя яркого красного цвета, чрезвычайно узкие, так что сильно жмут ноги, блистаешь, скачешь, ржешь, как жеребец, волосы не только бритвою вместе с телом сбриваешь, но и щипцами с корнем исторгаешь, позавидовавши женщинам, мужеское свое лицо на женское претворяешь, моешься, румянишься, душишься, как женщина… Какая тебе нужда носить сапоги, шелком шитые, перстни на пальцы надевать? Какая тебе выгода тратить время над птицами? Какая нужда множество псов иметь? Какая похвала на позорища ходить? Мы не только носим шитые шелком сапоги, но даже под рубашкою, где никто не видит, некоторые носят дорогие пояса с золотом и серебром».