Страница 27 из 93
Мы видели, что еще во время галицкого похода Игорь Ольгович упоминал об обещании брата Всеволода оставить ему после себя Киев; в 1145 Всеволод в присутствии братьев своих, родных, двоюродных, и шурина Изяслава Мстиславича прямо объявил об этом распоряжении своем: «Владимир Мономах, говорил он, посадил после себя на старшем столе сына своего Мстислава, а Мстислав – брата своего Ярополка: так и я, если бог меня возьмет, отдаю Киев по себе брату своему Игорю». Преемство Мстислава после Мономаха и преемство Ярополка после Мстислава нарушило в глазах Ольговича старый порядок, по которому старшинство и Киев принадлежали всегда самому старшему в роде; так как Мономаховичи первые нарушили этот обычай в пользу своего племени, то теперь он, Всеволод, считает себя вправе поступить точно так же, отдать Киев после себя брату, хотя Игорь и не был после него самым старшим в целом роде Ярославовом. Изяслав Мстиславич сильно вооружился против этого распоряжения, но делать было нечего, по нужде целовал он крест, что признает старшинство Игоря. Когда все братья, продолжает летописец, сели у Всеволода на сенях, то он начал говорить: «Игорь! Целуй крест, что будешь любить братьев; а вы, Владимир, Святослав и Изяслав, целуйте крест Игорю и будьте довольны тем, что вам даст по своей воле, а не по нужде». И все братья целовали крест. Когда в 1146 году Всеволод больной возвратился из галицкого похода, то остановился под Вышгородом на острове, велел позвать к себе лучших киевлян и сказал им: «Я очень болен; вот вам брат мой Игорь, возьмите его себе в князья»; те отвечали: «Возьмем с радостию». Игорь отправился с ними в Киев, созвал всех граждан, и все целовали ему крест, говоря: «Ты нам князь»; но они обманывали его, прибавляет летописец. На другой день поехал Игорь в Вышгород, и вышгородцы также целовали ему крест. Всеволод был еще все жив: он послал зятя своего Болеслава польского к Изяславу Мстиславичу, а боярина Мирослава Андреевича к Давыдовичам спросить, стоят ли они в крестном целовании Игорю, и те отвечали, что стоят. 1 августа умер Всеволод, князь умный, деятельный, где дело шло об его личных выгодах, умевший пользоваться обстоятельствами, но не разбиравший средств при достижении цели.
После братних похорон Игорь поехал в Киев, опять со звал всех киевлян на гору, на двор Ярославов, и опять все присягнули ему. Но потом вдруг собрались все у Typовой божницы и послали сказать Игорю: «Князь! приезжай к нам». Игорь вместе с братом Святославом поехал, остановился с дружиною, а брата Святослава послал на вече. Киевляне стали жаловаться на тиуна Всеволодова, Ратшу, и на другого тиуна вышгородского, Тудора, говорили: «Ратша погубил у нас Киев, а Тудор – Вышгород; так теперь, князь Святослав, целуй крест нам и с братом своим, что если кого из нас обидят, то ты разбирай дело». Святослав отвечал: «Я целую крест за брата, что не будет вам никакого насилия, будет вам и тиун по вашей воле». Сказавши это, он сошел с лошади и целовал крест на вече; киевляне также все сошли с лошадей и целовали крест, говоря: «Брат твой князь и ты клялись и с детьми не мыслить зла ни против Игоря, ни против Святослава». После этого Святослав, взявши лучших мужей, поехал с ними к Игорю и сказал ему: «Брат! Я поклялся им, что ты будешь судить их справедливо и любить». Игорь сошел с лошади и целовал крест на всей их воле и на братней, после чего князья поехали обедать. Но киевляне бросились с веча на Ратшин двор грабить и на мечников; Игорь выслал к ним брата Святослава с дружиною, и тот едва утишил их. В то же самое время Игорь послал сказать Изяславу Мстиславичу: «Брата нашего бог взял; стоишь ли в крестном целовании?» Изяслав не дал ответа и даже не отпустил посла назад, потому что Игорь не сдержал обещания, данного киевлянам, и те послали сказать Изяславу в Переяславль: «Поди, князь, к нам: хотим тебя». Изяслав принял приглашение, собрал своих ратных людей и пошел из Переяславля; когда он перешел Днепр у Заруба, то прислало к нему все пограничное варварское народонаселение, черные клобуки и все жители пограничных городов на реке Роси (все Поросье); посланные говорили: «Ты наш князь, Ольговичей не хотим; ступай скорее, а мы с тобою». Изяслав пошел к Дерновому, и тут соединились с ним все черные клобуки и поршане (жители городов по Роси); туда же прислали к нему белгородцы и василевцы с теми же речами: «Ступай, ты наш князь, Ольговичей не хотим»; скоро явились новые послы из Киева и сказали: «Ты наш князь, ступай, не хотим переходить к Ольговичам точно по наследству; где увидим твой стяг, тут и мы будем готовы с тобою». Эти слова очень важны: они показывают, что современники не были знакомы с понятиями о наследственности в одной линии. Изяслав собрал все свое войско в степи, христиан и поганых, и сказал им: «Братья! Всеволода я считал по правде братом старшим, потому что старший брат и зять мне как отец; а с этими как меня бог управит и сила крестная: либо голову свою положу перед вами, либо достану стол дедовский и отцовский». Сказавши это, он двинулся к Киеву, а Между тем Игорь послал к двоюродным братьям своим, Давыдовичам, спросить у них, стоят ли они в крестном целовании. Те хотели дорого продать свою верность клятве и запросили у него волостей много; Игорь в крайности дал им все, лишь бы только шли к нему на помощь; и они отправились. Но еще важнее было для Игоря уладиться с дружиною, привязать ее к себе; он призвал к себе главных бояр – Улеба, Ивана Войтишича, Лазаря Саковского и сказал им: «Как были у брата моего, так будете и у меня»; а Улебу сказал: «Держи ты тысячу (т. е. будь тысяцким), как у брата моего держал». Из этого видно, что при каждой перемене князя бояре боялись лишиться прежнего значения, и теперь Игорь спешит уверить их, что они ничего не потеряют при нем. Но Ольгович опоздал: эти бояре уже передались Изяславу; они могли видеть всеобщее нерасположение к Игорю, видеть, что вся Русь становится под стяг Мономахова внука, и спешили отстать от проигранного дела. Они послали сказать Изяславу: «Ступай, князь, скорее: идут Давыдовичи Игорю на помощь». Кроме означенных бояр в Святославовом полку передались на сторону Мстиславича Василь Полочанин и Мирослав (Андреевич), внук Хилич; они впятером собирали киевлян и советовались, как бы обмануть Игоря; а к Изяславу послали сказать: «Ступай, князь, мы уговорились с киевлянами; бросим стяг Ольговича и побежим с полком своим в Киев». Изяслав подошел к Киеву и стал с сыном своим Мстиславом у вала, подле Надова озера, а киевляне стояли особо, у Ольговой могилы, огромною толпою. Скоро Игорь и все войско его увидали, что киевляне послали к Изяславу и взяли у него тысяцкого со стягом; а вслед за тем берендеи переехали чрез Лыбедь и захватили Игорев обоз перед Золотыми воротами и под огородами. Видя это, Игорь сказал брату Святославу и племяннику Святославу Всеволодовичу: «Ступайте в свои полки, и как нас с ними бог рассудит»; велел ехать в свои полки также и Улебу тысяцкому с Иваном Войтишичем. Но как скоро приехали они в свои полки, то бросили стяги и поскакали к Жидовским воротам. Ольгович с племянником не смутились от этого и пошли против Изяслава; но им нельзя было проехать к нему Надовым озером; они пошли верхом и попали в самое невыгодное место между двумя канавами из озера и из сухой Лыбеди. Берендеи заехали им взад и начали сечь их саблями, а Изяслав с сыном Мстиславом и дружиною заехали сбоку; Ольговичи побежали, Игорь заехал в болото, конь под ним увяз, а идти он не мог, потому что был болен ногами; брат его Святослав бежал на устье Десны, за Днепр, а племянник Святослав Всеволодич прибежал в Киев и спрятался в Ирининском монастыре, где его и взяли; дружину Ольговича гнали до самого Днепра, до устья Десны и до киевского перевоза.
Изяслав с великою славою и честью въехал в Киев; множество народа вышло к нему навстречу; игумены с монахами и священниками со всего Киева в ризах; он приехал к св. Софии, поклонился богородице и сел на столе отцовском и дедовском. Когда привели к нему Святослава Всеволодовича, то он сказал ему: «Ты мне родной племянник», и начал водить его подле себя; бояр, верных Ольговичам, перехватали много – Данила Великого, Юрья Прокопьича, Ивора Юрьевича, внука Мирославова и других и пустили их, взявши окуп. Через четыре дня схватили в болоте Игоря и привели к Изяславу, который сначала послал его в Выдубицкий монастырь, а потом, сковавши, велел посадить в переяславский Ивановский; тогда же киевляне с Изяславом разграбили домы дружины Игоревой и Всеволодовой, села, скот, взяли много именья в домах и монастырях. Таким образом старший стол перешел опять в род Мономаха, но перешел к племяннику мимо двух дядей; причины этого явления мы уже видели прежде: племянник Изяслав личною доблестию превосходил дядей, был представителем Мономахова племени в глазах народа. Сам Изяслав сначала не хотел нарушать право дяди Вячеслава; отправившись в поход против Игоря Ольговича, он объявил, что идет возвратить старший стол Вячеславу. Но дела переменились, когда он действительно овладел Киевом; если жители этого города заставили Мономаха нарушить старшинство Святославичей, то нет сомнения, что они же заставили и внука его Изяслава нарушить старшинство дяди Вячеслава: желая избавиться от Ольговичей, они прямо послали к Изяславу, ему говорили: «Ты наш князь!» После увидим, что, призывая его вторично к себе, они прямо скажут ему, что не хотят Вячеслава; когда Юрий хотел было также уступить Киев Вячеславу, то бояре сказали, что он напрасно это делает, ибо Вячеславу все равно не удержать же Киева – таково было общее мнение о старшем из Мономаховичей; Юрий подчинился этому общему мнению, должен был подчиниться ему и племянник его Изяслав. Но если Русь не хотела Вячеслава, признавая его неспособным, то не так смотрели на дело собственные бояре Вячеславовы, которые управляли слабым князем и хотели управлять Киевом при его старшинстве. Послушавши бояр, Вячеслав стал распоряжаться как старший: захватил города, которые отняты были у него Всеволодом; захватил и Владимир-Волынский и посадил в нем племянника, Владимира Андреевича, сына покойного переяславского князя. Но Изяслав поспешил уверить его, что не он старший; он послал на дядю брата Ростислава и племянника Святослава Всеволодовича; те взяли у Вячеслава Туров, схватили в нем епископа Иоакима и посадника Жирослава. В Турове посадил Изяслав сына своего Ярослава, старший сын его Мстислав сел в Переяславле. Такое распоряжение могло оскорбить братьев Изяславовых, особенно старшего Ростислава смоленского, но, вероятно, этот князь не хотел менять верное на неверное и сам отказался от Переяславля: здесь он беспрестанно должен был отбиваться от Черниговских и от половцев; притом украинское Переяславское княжество, вероятно, было беднее смоленского; наконец, в предшествовавшие смуты Переяславль много потерял из прежнего своего значеиия: мы видели, что Юрий ростовский отказался от него в пользу младшего брата Андрея; дядя Вячеслав – в пользу племянника Изяслава. У племянника от сестры, Святослава Всеволодовича, Изяслав взял Владимир-Волынский и вместо того дал ему пять городов на Волыни. Города в земле южных дреговичей, которые Всеволод Ольгович роздал по братьям своим, остались за Давыдовичами.