Страница 8 из 13
– Э, нет, дорогой, – вот снова, ничего-то и говорить не понадобилось, отец и без слов все распрекрасно понял. – Силой ты ничего не добьешься. Иди с Ксюшой мирись. И веди себя прилично!
– Это с рыжей, что ли?
– С ней, с ней. – Голос у отца довольный, словно он наконец исполнил давнюю свою мечту и «оженил» Игната. Хотя, конечно, и сам Игнат собирался жениться, правда, отец почему-то выбора его не одобрил. – Она в конторе каждого знает. И с каждым договориться сумеет, если, конечно, ты с ней общий язык найдешь.
Ну тут Игнат не сомневался: найдет. Предложит зарплату поднять, не сильно, так, чтобы ее самолюбию польстить. Извинится – он мальчик взрослый, небось корона не упадет от пары слов. И вряд ли вообще у этой Ксюши так уж много вариантов. Небось на рынке труда секретарш – переизбыток.
– Она пирожные любит. Заварные, с кремом, но только с кофейным, из кондитерской, которая на площади…
Игнат знал эту кондитерскую, сам туда заезжал частенько. Выпечка там была божественной, правда, и цены поднебесные. И не крутовато ли для секретарши?
– И цветы не забудь.
Обойдется!
Он не ухаживать за ней собирается, а вернуть на законное рабочее место.
Отец еще долго что-то говорил, но уже о чем-то отвлеченном, вроде погоды, клиники и докторов с их назойливой ненужной заботой, изо всех сил притворяясь бодрым, но Игнат и на расстоянии чувствовал его усталость. Вновь нехорошо закололо под сердцем.
Он и вправду не вечен. И если – вдруг, то…
– Пирожные купить не забудь, – сказал отец, прежде чем отключиться.
Не забудет. Только обойдется его красавица и обычными заварными, из супермаркета, небось по пути такие отыщутся. Игнат потер шею и замер. Кажется, за ним… следят!
Ощущение было мимолетным, но вполне отчетливым.
Он потянулся, пытаясь разглядеть в зеркале заднего вида стоянку. Машины… и человек? Или нет, показалось? Надо бы у охраны попросить видеозапись… хотя странно. Кому понадобилось следить за Игнатом? Разве что сотрудникам его фирмы, желавшим убедиться, что босс действительно сейчас уедет?
Вот радости-то…Ощущение исчезло, но мерзковатое послевкусие осталось. Довели его, называется.
Всю неделю Ксюше звонили.
Жаловались.
Рассказывали о бесчинствах нового руководства, который – вот ужас! – был сыном такого замечательного человека, как Алексей Петрович.
Сочувствовали.
Интересовались, почему Ксюша себе работу не нашла, а если нашла, то, быть может, там, где она ее нашла, еще специалисты нужны… нет, конечно, с ходу увольняться никто не собирался, но перспективы открывались не самые радужные.
Ксюша уговаривала их не спешить.
На самом деле ей даже понравилось ничего не делать. Просыпаться поздно. Лежать в кровати, разглядывая потолок, который Настена расписала виноградными лозами и райскими птицами. Идти в кухню – и Мистер Хайд понуро трусил следом – и поливать цветы.
Одеваться.
Искать поводок, который каждое утро терялся.
И вытаскивать Хайда на прогулку. Впервые время ее не поджимало, и Ксюша порою доходила до парка, что отнюдь Хайда не радовало. Он был уже не в том возрасте, чтобы ценить долгие прогулки. Но – терпел. Потом было возвращение и завтрак вдвоем…
Прогулки. Уборка, до которой все же у нее руки дошли.
И разбор содержимого шкафов, куда складировались вещи, переставшие быть нужными. Долго складировались… годами… и вот теперь Ксюше предстояло понять, что из этих запыленных сокровищ подлежит дальнейшему хранению, а что – выносу к мусорным бакам. Главное, маме «не озвучивать». Мама вечно все считает очень нужным, важным и живет по принципу «авось пригодится».
Телефонный звонок раздался, как раз когда Ксюша решилась-таки открыть дверцу самого большого шкафа, того, который был сделан по дедушкиному проекту, в силу чего обладал он чудовищной вместительностью.
Коробки, коробочки, ящики и узлы какие-то… вещи, стопками… книги, тетради…
И тут зазвонил телефон.
– Да? – Ксюша прижала трубку к плечу. Эта ее привычка бабушку раздражала – подобные жесты для леди неприемлемы. – Я вас слушаю.
Тишина. Дыхание частое, собачье какое-то. И потрескивание.
– Вас не слышно!
– Верни.
Голос скрипучий, механический.
– Что… вернуть?
Нет, в контору, случалось, сумасшедшие звонили. И угрожали. И даже однажды письмо прислали с белым порошком, как выяснилось – не с сибирской язвой, а с обыкновенным, стиральным. Но Ксюша уже не в конторе.
– Верни, а то хуже будет!
– Извините, вы, наверное, не туда попали, – Ксюша нажала на отбой. И вот чего людям в жизни не хватает?
Хайд зевнул. Ему явно не хватало тишины и покоя, которые царили в доме, когда Ксюша ходила на работу. Телефон зазвонил вновь.
– Верни, – прошипели в трубку, и Ксюша на всякий случай отодвинула ее от уха: мало ли, вдруг бабушка права насчет дурных эманаций, которые передаются по телефону? – Верни, или кто-то умрет.
– Кто умрет?
Вот привязался! Сказал бы, что именно вернуть-то?
– До понедельника.
И – короткие гудки.
Ну и что Ксюше прикажете делать? В полицию идти? И что она им скажет? Неизвестно кто позвонил, требуя вернуть неизвестно что, в противном случае угрожал убить неизвестно кого… бред!
А номер не определился.
– Мы же не станем придавать этому значения? – спросила Ксюша, и Хайд опять зевнул.
Разбирать шкафы ей резко расхотелось.
– Пойдем гулять?
Хайд отвернулся. Он уже гулял сегодня. И вечером еще погуляет. А днем тащиться – жарко!
– Ну пожалуйста, пойдем. А то…
Ксюше стыдно было признаться, что ей в голову ужасы всякие лезут. Она – существо впечатлительное, но прогулка все исправит. И Хайд со вздохом поднялся: ни в чем он хозяйке отказать не мог.
Вот только далеко уйти у них не получилось: у подъезда Ксюшу поджидали.
– Здравствуйте, – сказала она, перекладывая поводок в левую руку. – А вы к кому?
– А я к вам, – Игнат Алексеевич улыбнулся.
Ну вот, сразу и стало ясно, что явился он не по собственной воле. Алексей Петрович велел? Или действительно его в конторе допекли? Одна Эллочка чего стоит… но мог бы и не притворяться, что он Ксюшу рад видеть.
– А мы – гулять, – Ксюша потрепала Хайда по загривку. – С собакой.
– Вижу.
Конечно, на кота Хайд никак не был похож. А этот… уставился, смотрит. И Хайд – на него. Он умел разглядывать людей, и те обычно пятились, им казалось, что он на них бросится. Люди не знали, что Хайд исключительно интеллигентен.
– Ваша?
– Моя.
Ну, давай, скажи, что не ожидал увидеть такую собаку. Что, наверное, ее тяжело держать в городской квартире. Что маленьким девушкам приличнее маленьких песиков иметь, декоративных. А этот лохматый и жрет, как не в себя…
Ксюша все это слышала, и не раз.
И отчего она тогда так разволновалась?
Хайд махнул обрубком хвоста, показывая, что знакомство состоялось. А Игнат Алексеевич перевел задумчивый взгляд на Ксюшу и спросил:
– Вы не против, если я присоединюсь к прогулке? Нам надо поговорить.
Это ему надо поговорить. А Ксюше – успокоить нервы и убедить себя, что позвонивший ей тип – просто злой шутник. Или так: весна, обострение у многих, и, значит, ничего страшного в понедельник не произойдет.
А с ним гулять… успокоить нервы – не получится.
Но и грубить нехорошо, тем паче что Алексей Петрович просил ее за сыном приглядеть.
– Это вам, – он протянул ей картонную коробку. – Эклеры.
Из супермаркета, конечно, с масляным кремом, который давным-давно уже не на масле делается и потому слишком сладкий, вязкий и вообще на оконную замазку похож.
– Спасибо, – Ксюша коробку взяла.
Отнесет ее Людочке, в двадцать вторую квартиру. Та сладости любит…
– Мы в парк идем. Вам не будет жарко?
Май в разгаре. И день выдался солнечным. А этот – в пиджаке, и совершенно жутком, шерстяном, с люрексовой нитью. Ксюша и не знала, что такие еще выпускают! Галстук, опять же, смешной, цыплячье-желтого цвета, с красными волнами. Рубашка же – темно-синяя.