Эхо вины

Часто наступали моменты, когда Лиз была близка к полному отчаянию. С большим трудом она снова брала себя в руки и клялась, что не допустит окончательного краха своей судьбы. Она так молода и привлекательна. И когда-нибудь наверняка найдется мужчина, который сможет представить себе совместную с ней жизнь, несмотря на то бремя, которое она несет. По крайней мере, одно было совершенно ясно: Лиз не собиралась до скончания века сидеть рядом с мамашей в этой мрачной дыре, где даже в погожие летние дни уже с раннего утра в домах опускают жалюзи, чтобы не отсвечивали телеэкраны и чтобы солнце не нагревало комнаты. Бетси постоянно потела и боялась жары как черт ладана. А Лиз любила солнце и мечтала об уютной квартирке, непременно с миниатюрным балконом, на котором она разводила бы цветы. Молодая женщина закрывала глаза и представляла себе хорошего человека, который приносит ей разные мелочи – красивое белье или флакон духов, например, – а Сару считает собственной дочкой. Он должен зарабатывать достаточно, чтобы Лиз больше не нужно было за мизерную зарплату сидеть в магазине на кассе, прогоняя через визгливый сканер бесконечные порошки и шампуни. По выходным они втроем отправлялись бы на природу, устраивали пикники и катались на велосипедах. Как часто ей попадались на глаза счастливые семьи, которые направлялись на совместную прогулку! И только она, бесконечно одинокая, вынуждена была таскаться по округе с этой вечно ноющей малявкой, чтобы не слышать воплей телевизора и лишний раз не видеть матери, которая, не достигнув еще своего сорокалетия, выглядела на все шестьдесят. Бетси олицетворяла для Лиз самый жуткий пример выброшенной На ветер жизни.

Этот августовский день уже с самого утра обещал быть чудесным. Детский садик, куда ходила Сара, закрылся на летние каникулы, поэтому Лиз тоже вынуждена была взять отпуск. Она планировала провести этот день на пляже в Ханстантоне, купаясь, загорая и как бы невзначай выставляя на всеобщее обозрение свою изумительную фигурку. Авось какой-нибудь мужчина всерьез заинтересуется ею, и тогда, быть может, зареванное существо четырех с половиной лет не охладит его намерение завести близкое знакомство с молодой матерью.

Лиз предприняла было робкую попытку разбудить в своей мамаше хоть капельку альтруизма, попросив ее остаться на денек с внучкой, но Бетси Алби, не отводя взгляда от телеэкрана и не прерывая того механического жеста, которым она доставала из пакета картофельные чипсы, ледяным тоном отрезала: «Нет».

На пляж Лиз и Сара отправились на автобусе. Целый час они тряслись в нем, объезжая все деревушки в окрестностях Кингс-Линна, пока не добрались до Ханстантона. Но длинная дорога не сумела испортить настроение Лиз. Женщина была преисполнена ожиданий. Ей казалось, что с каждой милей запах моря становится все сильнее и сильнее, хотя это наверняка было всего лишь ее фантазией, ведь в автобусе отдавало в основном дизельным топливом из бензобака. Но Лиз настолько любила море, что всегда заранее чувствовала его приближение. И когда оно внезапно появилось перед ее взором – неимоверно широкое, сверкающее яркими солнечными бликами, – она ощутила такую глубокую, такую безумную радость, что несколько мгновений осознавала лишь свою молодость и будущее счастье, совершенно позабыв о хныкающей обузе, копошащейся у нее под боком.

Однако Сара напомнила о себе очень быстро. Автобус подъехал к большой стоянке в Нью-Ханстантоне, окруженной обычными для приморских курортов закусочными, сувенирными ларьками и лотками с мороженым. Ну и, конечно же, там была карусель, сделать несколько кругов на которой стоило фунт. При виде деревянных лошадок Сара тут же зашлась в оглушительном визге.

– Нет, – покачала головой Лиз, у которой не было ни малейшего желания тратить и без того скудное содержимое своего кошелька на подобную ерунду. – Даже не думай об этом! Тебя только пусти – прокатившись раз, ты захочешь еще и еще, но в итоге все равно будешь вопить. Пойдем-ка лучше искать место на пляже, пока народу еще не слишком много.

Это было время отпусков и каникул, не только в Англии, но и почти во всей Европе, поэтому на морской берег стремились толпы туристов и местных жителей. Лиз хотела поскорее разложить свои вещи, заняв при этом как можно больше места, чтобы не оказаться потом зажатой в тесном пространстве между двумя многодетными семьями. Но Сара прочно уперлась в песок обеими ножками.

– Мама… я хочу… карусель, – ревела она.

В одной руке Лиз держала пляжную сумку, откуда выглядывала бутылка минеральной воды, коробка с бутербродами и маленькая лопатка для Сары, чтобы та могла ковыряться в песке. Другой рукой молодая женщина пыталась сдвинуть с места свою не на шутку заупрямившуюся дочурку.

– Идем же! Мы построим с тобой шикарный песочный замок! – попыталась отвлечь ребенка Лиз.

– Карусе-ель! – канючила Сара.

С большим удовольствием Лиз влепила бы ей увесистую пощечину, но вокруг было слишком много народу. В наши дни измученная одинокая мать вряд ли вызовет сочувствие и понимание окружающих, наказывая при всех своего капризного ребенка.

– Может быть, потом, на обратном пути, – пыталась увещевать дочку Лиз. – Пойдем же, Сара, будь умницей!

Но та вовсе не собиралась быть умницей. Девочка орала как ненормальная, и сдвинуть ее с места хотя бы на миллиметр стоило Лиз невероятных усилий. В одну секунду женщину бросило в пот, ее прекрасное настроение улетучилось как дым. Этот треклятый Майк и в самом деле разрушил ей жизнь. Ясно, почему она больше не сумела найти себе другого мужчину. Те, кто видел Лиз в таком состоянии, как сейчас, естественно обходили ее за полкилометра, и обижаться на них она не имела права. Пляжная сумка выскользнула у нее из рук. Один услужливый господин поднял и подал молодой женщине ее вещь. При этом Лиз показалось, что мужчина поглядел на нее сочувственно. Вслед за этим на землю полетела песочная лопатка, и на сей раз ее подняла какая-то пожилая дама.

И снова Лиз пришлось убедиться в том, что у других женщин дети не в пример послушнее Сары и что нигде больше не видно ни одной матери, которой приходилось бы так сражаться со своим ребенком. Внезапно молодая женщина вспомнила те времена, когда она подумывала об аборте. Лиз не была религиозной, но все же ее обуревал неопределенный страх перед мыслью о том, что в случае внутриутробного убийства ребенка судьба отомстит ей. Теперь же, когда она, обливаясь потом, с трудом тащила вдоль пляжа это громогласное маленькое чудовище, в ее голове колотились мысли: «Нет, все-таки надо было это сделать! Все-таки надо было решиться!» И совершенно все равно, каким злом аукнулось бы это ей впоследствии. Хуже сегодняшнего «концерта» уж точно ничего быть не могло.

С горем пополам мать и дочь все-таки добрели до пляжа. Лиз нашла место, подходящее для того, чтобы провести там целый день. Она расстелила полотенца для себя и для Сары и сразу принялась строить песочный замок, чтобы дочка наконец успокоилась. И в самом деле Сара перестала вопить и стала усердно помогать матери. Лиз перевела дух. Хотелось надеяться на то, что девочка уже забыла о деревянных лошадках и хотя бы один-единственный день пройдет в гармонии.

Молодая женщина натянула новенький купальник-бикини, осознавая, что выглядит в нем просто сногсшибательно. Несмотря на то что купальник в магазине немного уценили, он все же оказался дороговат для ее тощего кошелька. Однако Лиз не смогла устоять перед покупкой. Показывать эту вещь матери было ни в коем случае нельзя – это обязательно обернулось бы страшным скандалом и требованием увеличить долю Лиз в общих расходах на хозяйство, раз уж та может позволить себе такую роскошь, как новое дорогое бикини. Но в конце концов, не должна же молодая женщина вечно ходить в бедненьком до ужаса цельном купальнике, которому, между прочим, исполнилось уже четыре года! Раз она хочет найти мужчину, способного вытащить ее из омута бедности, то ей просто необходимо вкладывать хоть что-то на совершенствование своего внешнего вида. Однако с мамашей обсуждать подобные вещи было бесполезно.