Эхо вины

Она говорила все тише и тише, низко опустив голову.

– Только что я задавал тебе вопрос: «Почему?» – произнес Фредерик. – Но теперь я понял, что на него не существует ответа. Я понимаю тебя и так.

Вирджиния подняла голову и недоверчиво посмотрела на него:

– Что?

– Я понимаю тебя. Я в состоянии понять, что ты не стала ничего говорить Майклу. Представляю, как ты мучилась. Как отчаянно пыталась вытравить эти воспоминания из памяти. Понимаю. Может быть, на твоем месте я поступил бы точно так же.

– Нет, – с глубоким убеждением сказала Вирджиния. – Ты бы ни за что не поступил так низко.

Фредерик слабо улыбнулся. Надо же, как она верит в его непогрешимость.

– Но ведь и я иногда прячу голову в песок, как страус, ты ведь знаешь…

Со сдержанной нежностью он погладил ее по голове. А ведь в последние дни они оба напрочь забыли об этом чувстве…

– Если ты хочешь жить в согласии с собой, Вирджиния, – сказал он, – ты должна открыто признать все, в чем ты виновата. Прятаться от самой себя, почти постоянно находиться одной, а потом кидаться в объятия чужого мужчины, чтобы он снова дал тебе ощущение полноты жизни, просто бессмысленно. И все равно, со мной ли ты живешь или с кем-нибудь другим, – так не годится.

Она кивнула ему в ответ.

Пятница, 8 сентября 2006 года

1

На кладбище было черным-черно от людей в траурных одеждах.

«Наверное, Рейчел очень любили, – думала Дженни Браун. – Интересно, а на мои похороны пришло бы столько народа?…» Они с мамой стояли поодаль, за спинами других, поэтому не видели ни родителей Рейчел, ни того, как опускают в землю маленький гроб. Им совсем не хотелось смотреть на это.

Накануне вечером Стелла еще раз приходила к ним домой, показала им фотографию мужчины и спросила, не похож ли он на того любезного господина, с которым Дженни познакомилась в магазине канцтоваров. Девочка сразу же сказала, что не знает этого человека. Она была очень расстроена тем, что взрослые постоянно чего-то ждали от нее, а ее ответы редко удовлетворяли их. Дженни случайно услышала, как мама тихо спросила женщину из полиции: «Вы уже арестовали его?», а Стелла также тихо ответила: «Может быть, это совершенно другой человек».

Если бы Дженни сразу узнала его по фото, то ей не пришлось бы идти сегодня на кладбище. Честное слово, лучше бы она сидела сейчас в школе, чем глядела на весь этот ужас, и не просто глядела, но и играла при этом одну из главных ролей. Стелла тоже была на кладбище. Одетая в черное, как и все остальные, она стояла неподалеку от Дорис и Дженни. Девочке было велено внимательно смотреть по сторонам, не появится ли здесь тот человек, и если да, то незаметно дать знак Стелле.

Дженни смотрела во все глаза, но не видела никого похожего. Собственно, это радовало ее, поскольку она вовсе не жаждала увидеться с ним снова. В то же время девочка знала, что Стелла очень обрадуется, если вдруг им улыбнется такая удача. Дженни прерывисто вздохнула. И когда же закончится этот кошмар?!

Стелла заговорщически подмигивала ей. Наверное, она была единственной, кто не плакал. Почти все люди вокруг рыдали, и даже мама Дженни вытирала слезы – а ведь она совсем не знала ту погибшую девочку.

Люди по очереди подходили к могиле и клали цветы, но Дженни с мамой оставались там, где стояли.

– Ребенку это не нужно, – сказала Дорис Стелле, и та согласилась.

Похоронная процессия медленно двинулась к выходу. Все были печальны и подавлены.

– Мама, может, и мы пойдем домой? – прошептала Дженни.

– Так ты нигде не увидела его? – повернулась к ней Стелла.

– Нет. Но ведь… так много народа, – беспомощно пожала плечами девочка.

– Тот мерзавец, наверное, вычислил, что здесь его ждет засада, – процедила Дорис.

Стелла кивнула.

– Но этот тип болен, – напомнила она. – Когда-нибудь он забудет осторожность. К тому же он, может быть, и не знает, что Дженни доверилась нам. Ведь только она одна представляет для него опасность.

– Мы можем идти? – осведомилась Дорис.

– Думаю, да, – ответила Стелла.

Они медленно пошли в направлении выхода. Пробираться сквозь плотную толпу было непросто. Вскоре Дженни увидела полицейского, с которым познакомилась в участке. Как же его звали? А, вспомнила: Бейкер. Он стоял в обществе другого мужчины и двух женщин. На мужчине был элегантный черный костюм. Этот человек был похож на лорда. Дженни видела таких джентельменов в журналах, которые читала ее мама.

Одна из женщин, очень худая, с пышными черными волосами, была одета в мини-юбку. Другая была страшно бледная и выглядела так, словно в любой момент упадет без чувств. Дженни помнила, что такой же цвет лица был и у ее мамы, когда та падала в обморок.

– Ну как? – спросил Бейкер у Стеллы, когда они поравнялись. – Ничего?

Стелла покачала головой.

– У нас тоже ничего, – вздохнул Бейкер.

– Я, собственно, не понимаю, кого я должна узнавать, – нервно заметила худая женщина в мини-юбке.

Джеффри Бейкер стал знакомить Дорис с людьми, стоявшими с ним рядом.

– Мисс Алби.

Худая женщина кивнула.

– Мистер и миссис Квентин.

Так назвали лорда и ту бледную даму, что вот-вот была готова упасть в обморок.

– Миссис Браун.

Потом Бейкер указал на саму Дженни:

– А это Дженни Браун.

Миссис Квентин наклонилась к девочке и подала ей руку:

– Привет, Дженни!

– Привет, – ответила Дженни, пристально вглядываясь в лицо этой дамы. Надо же, какие опухшие у нее глаза. Похоже, она сегодня много плакала…

– Ну что ж, – сказал старший следователь Бейкер. – Я могу только поблагодарить вас всех за то, что вы сюда пришли. Понимаю, вам это стоило немалых сил и нервов.

– Да нет, что вы, господин офицер, ведь это было необходимо! – воскликнул мистер Квентин, которого Дженни называла теперь про себя исключительно лордом.

– Да, для нас это все-таки был шанс, – сказал Бейкер. – Очень маленький, правда, но тем не менее…

Людская масса струилась мимо них к выходу. Дженни изо всех сил пыталась рассмотреть в этом потоке знакомое лицо, но людей было слишком много. Ей так хотелось сделать что-то для Стеллы, да и для мамы тоже. Ведь Дорис в последние недели так заботилась о ней, и даже два дня не ходила на работу – ее, наверное, заругают из-за этого…

Дженни уловила благодарную улыбку Стеллы: та видела, что девочка не просто хлопает глазами, а действительно старается делать то, о чем ее попросили. Эта улыбка очень подбодрила ребенка.

С кладбища уходили последние посетители.

– Вот и все, – развел руками Бейкер, и все семеро направились к выходу.

– Гадство! – фыркнула худая женщина в мини-юбке, и Дженни задумалась, что же именно она имеет в виду. То, что девочка не увидела преступника? Или что-то другое?

Дженни очень не нравилось на кладбище. У нее появилось смутное ощущение, что ее жизнь теперь пойдет не так, как раньше. В ней поселился необъяснимый страх перед будущим. Сначала он был каким-то смутным, неявным, но затем становился все более отчетливым. Ведь Дженни все-таки видела, как хоронили Рейчел Каннингэм, и поняла, что и сама чудом избежала участи лежать сейчас в таком же гробу.

Когда раньше она задавала маме вопросы о смерти, та неизменно отвечала: «До этого еще очень долго! Когда будешь старушкой с клюкой, тогда и подумаешь об этом!»

Такие слова в общем-то успокаивали девочку. То, что находилось в далекой дали, было почти не опасно. Но теперь ей так не казалось, ведь она увидела смерть слишком близко. Другие дети могли жить и дальше так, словно смерти не было. Но Дженни уже не могла.

Они стояли теперь за пределами кладбища, у ворот. Люди, бывшие на похоронах, садились в свои машины и уезжали. У поворота скопилось огромное количество автомобилей. Выезжая из парковочных ниш, они мешали друг другу и создавали пробку. Но никто не сигналил и не проявлял нетерпения, люди разъезжались в необычной тишине и взаимном согласии. «Потому что все горюют», – подумала Дженни и тяжело вздохнула.