Имя твое - Тьма

Больше рассмотреть девушке ничего не удалось, потому что Лилиар притянул ее к себе. Обнял за плечи, а следом и крылом. Кожистым, теплым и мгновенно заглушившим все звуки. Впрочем, Андра осознала это практически мгновенно, она была не в обиде. Было тепло, было уютно. И знать, что именно происходит там, по ту сторону этого уюта и кажущейся интимности ей не хотелось. Гораздо приятнее было вот так постоять рядом с демоном, уткнувшись носом в его грудь, и помечтать.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, — сообщил Лилиар тем временем Грею. — Я думал, вы оба бежали, спасая свои жизни. А ты — здесь. Поджидать нас ты не мог, мы сами не знали, где окажемся, но подобная случайность… Наверное, ты очень сильно хотел увидеть Андру.

— Почему она не умерла? — глаза у Грея были совершенно больными. — Почему? Почему?! Почему!!!

— У парня рассудок не выдержал, — пробормотал опомнившийся Эльен, вышедший вперед. Давние слова Лилиара об этели наконец-то стали для него полностью понятны, и демон всё пытался сообразить, что с этим делать.

— У меня бы тоже не выдержал, — согласился Мефистофель, глядя как обсуждаемый «парень» рухнул на колени и теперь мерно раскачивался, как болванчик. Правда, к счастью, сдавленный вой на одной ноте «почему» стих. — Такая счастливая случайность. Он же был уверен, что убил девушку. При попадании в сердце не выживают. А она осталась жива. Тут кто угодно сойдет с ума…

— Меф, еще слово, — с угрозой взглянул на старшего брата Лил, — и я начну думать, что тебя тоже устроил бы драматический конец моей этели.

— Что ты, нет, конечно, — покачал головой Мефистофель. — Просто, я понимаю этого парня.

— Понимание — пониманием! Но что мы делать-то с ним будем? И к тому же, Эльен, как насчет этого мира?

— Не поверишь! — повернулся к нему ошарашенный демон. — У твоей девочки исключительно легкая рука. С первой попытки мы там, где надо! По-моему, даже опытные перевозчики не всегда могут попасть прямой наводкой на Йон-Йол! А она с первой попытки, в первую же клетку. И сразу попали на планету. Нет слов!

По своему обыкновению, Лилиар радоваться прозвучавшему не спешил. Взглянул на раскачивающегося Грея, потом посмотрел на притихшую Андру. Это была действительно удача. С первой попытки в нужный мир. Но подспудно у Лила зрело ощущение, что что-то он упускает из вида. Что-то важное, что-то существующее, несуществующее, как его зеркальные духи.

А потом пришло озарение. Джинн! Лилиар совсем выпустил из виду, что у Грея был еще и джинн, которого Андра пощадила. И глядя, каким лихорадочным блеском сверкают глаза инквизитора, демон мысленно подытожил, что оставлять в живых его не стоило.

— Надо было раньше убить его, — пробормотал Лилиар, глядя как над головой Грея собирается серо-синее облако. — Эльен, щиты. На всю мощность, которую сможешь. Андра, — коснулся он щеки ведьмочки. — Ты нам поможешь?

— Что надо сделать?

— Отдай силу Эльену, ему понадобится очень много сил.

— Хорошо, — тут же последовал ответ. А вслед за этим Андра передвинулась поближе к демону. Чтобы передать силу магу, ей надо было его коснуться. Лучше, чтобы контакт был как можно больше, поэтому, даже не задумавшись ни на миг, ведьмочка обняла мага за пояс, прижавшись к нему всем телом.

Взгляд Лилиара мгновенно стал потемневшим, недобрым.

Эльен развел руками, но говорить ничего не стал. Обнял девушку за плечи, искренне недоумевая, что такое должно было случиться, чтобы Лилиар потребовал ставить щит. А потом увидел джинна.

Что мог джинн сделать трем демонам и девушке, надежно защищенной контрактом этели, маг в первый момент даже не понял. Не принял близко к сердцу. Подумал, что у Лилиара на почве паранойи тоже немного съехала крыша.

А затем взгляд Эльена остановился на губах Грея.

Губы шевелились, выводя…

— Тьма подери! Всем на землю!

Демоны не успели. Эльен опоздал с опознаванием творящегося заклинания. Лилиар в принципе не знал, что такое возможно, а Грей не собирался жить.

Джиннов и их хозяев связывает достаточно уникальная магия, магия подчинения, не допускающая оговорок и невыполненных обязательств. Требование только одно. Хозяин не может приказать джинну умереть. Это запрет. Это запрет, базирующийся на жизни, которая могла быть забрана в уплату нарушенного запрета.

Поскольку джиннов могли призвать только очень целостные личности, считающие, что мир вертится только вокруг них, то запрет не нарушался веками. Грей не хотел жить. С неудавшимся убийством в нем самом что-то оборвалось. И призвав своего джинна, он приказал только одно:

— Умри.

До этого было сложное заклинание из исключительно инквизиторской практики. Своеобразное посмертное проклятье, убивающее тех, кто был вокруг. Ранее, инквизиторы использовали его, чтобы помочь бежать своим ведьмам. В этот раз, заклинание должно было быть обращено против ведьмы. А запалом для этой бомбы должна была стать смерть джинна.

И у Грея всё получилось. Как по нотам. Идеально, великолепно. Сознание инквизитора было покорежено еще артефактом-клеткой. Потом добавил мимоходом Эмильен. Затем потрясение встречи с болотной ведьмой, которая не стеснялась потрошить память и мысли тех, кто к ней приходил.

И последним аккордом стала не сложившаяся гибель Андры.

Инквизитор не хотел жить и очень хотел унести с собой в могилу хоть кого-нибудь… Желание было безрассудным, но очень жарким. А такие желания иногда правят миром.

Ударило мощно. Взрывная волна, смешанная с дымом и синим-синим огнем, прокатилась по поляне, выжигая всё и вся. Демоны, словно кегли, разлетелись в разные стороны. Эльен, так и не выпустил Андру, закрывая ее своим собственным щитом.

В разные стороны рухнули демоны, успевшие обернуться в полные ипостаси и тем самым приобрести некую неуязвимость. Но, к сожалению, на этом испытания закончены не были.

Вслед за огнем, в воздухе зашумел вихрь. И прежде чем кто-то из компании успел опомниться, вихрь закрутился, завертелся, и последовал второй взрыв. Более сильный, чем первый. Ему и удалось сделать то, что не удалось первому — разъединить Андру и Эльена.

Третий взрыв прозвучал сразу же после второго, задул штормовой ветер, заваливший к земле даже избушку. А когда он стих, на поляне никого не осталось. Трех демонов и одну неразумную этели зашвырнуло в разные стороны…

Если бы Мефистофель был не первым наследником, он бы, безусловно, сейчас ругался. Во весь голос, со всей экспрессией, данной ему темпераментом демонов. Но он был наследником, будущим князем, и ругаться ему было не по статусу. Отучили, заковывая в цепи этикета, правил поведения, правил дипломатии. Отучили, забив в узкий саркофаг правил того, как должен вести себя будущий князь.

Эмоции под запретом. Даже если непонятно куда делся брат и хрупкий котенок с испуганным и шальным взглядом.

Бранные слова не стоят даже букв, из которых состоят. И плевать, что они — хорошее средство во все времена, чтобы отвести душу.

Будущий князь должен пересчитывать наперед каждый свой шаг. В идеале, знать заранее не только свои шаги, но и возможные шаги противника или союзника.

Для настоящего князя все вокруг должны делиться на категории только по степени полезности. Никак иначе. Доверие — слишком дорогая валюта, плата за которую не стоит того, что получаешь. Поэтому доверять никому нельзя. Можно только изображать доверие.

Любая эмоция должна быть наигранной. Искренность для князя не существует. Это — табу, полное, окончательное. Безвариантное.

Мир для Мефистофеля был не самым приятным местом. Раньше, в юности, пожалуй, ему хотелось многое попробовать и узнать. Ему хотелось быть открытым и искренним. Ему хотелось быть живым и ощущать себя таким. Но груз будущей власти, груз того, кем он родился, пригибал его к земле.

И даже этот самый набор артефактов бывшего властителя. Меф не был уверен, что они ему нужны. Он знал, что идеально воспитан на князя. Знал, что не столько выучен на эту должность, сколько выдрессирован на нее… Но ничего не мог изменить. Ни в окружающем мире, ни в своих мыслях.