Страница 7 из 18
Каждая капля крови, пролетая по воздуху, принимает форму шарика диаметром пять миллиметров. Если капля меньше, это значит, что кровь разбрызгивается с очень высокой скоростью и разлетается на мелкие капли.
Вот что известно о том, как брызжет из тела кровь.
Йона встал на плиты перед столиком. Наверное, именно здесь несколько часов назад стоял убийца. Девочка сидела на стуле по другую сторону стола. Комиссар изучил узор, образованный брызгами крови, повернулся назад и стал рассматривать кровь высоко на стене. Орудие убийства раз за разом отводили назад, чтобы размахнуться и ударить сильнее, каждый раз орудие чуть меняло направление, и кровь каждый раз попадала на новый участок стены.
Йона оставался на месте преступления дольше, чем любой другой. И все-таки он еще не готов был уйти. Он снова подошел к лежащей в кровати девочке, остановился, рассмотрел пупок с пирсингом, отпечаток губ на стакане с водой, заметил, что девочка свела большую родинку под правой грудью, увидел светлые волоски на голенях и желтеющий на бедре синяк.
Комиссар осторожно наклонился. От голого тела исходило еле ощутимое, сохранившееся до сих пор тепло. Йона посмотрел на прижатые к лицу руки и заметил, что девочка не царапала своего убийцу — под ногтями не осталось частиц кожи.
Комиссар отступил на несколько шагов и снова посмотрел на девочку. Белая кожа. Руки на лице. Скрещенные лодыжки. На теле почти нет крови. В крови только подушка.
В остальном — чисто.
Йона оглядел комнату. За дверью — полка с двумя крючками для одежды. На полу, под полкой, спортивные туфли с комочками белых носков; на крючке линялые джинсы со штрипками, черный пуловер и джинсовая куртка. На полке лежал маленький белый лифчик.
Йона не стал трогать одежду. Кажется, на ней крови не было.
Видимо, девочка разделась и повесила свои вещи до того, как на нее напали.
Почему же на ее теле нет крови? Ведь она должна была защищаться. Но чем? Ничего подходящего в изоляторе не было.
Глава 16
Идя по залитому солнцем двору, Йона думал о том, что девочку убили невероятно жестоко — и все-таки ее тело осталось чистым и белым, словно камешек на дне моря.
Гуннарссон сказал, что убийца был очень агрессивен.
Йона подумал, что агрессия была сильнейшей, почти отчаянной, но она не была безрассудной. Тот, кто наносил удары, наносил их целенаправленно и осознанно, его целью было убить, но в остальном преступник обращался с телом осторожно.
Гуннарссон сидел на капоте своего «мерседеса» и говорил по телефону.
Расследования убийств, в отличие от прочих, не проваливаются в хаос, оставшись без твердой руки, тут все-таки установлен определенный порядок. Однако Йона никогда не полагался на то, что порядок сам по себе может привести к желаемому результату.
Конечно, он знал, что убийца почти всегда кто-то из близких жертвы и, возможно, вскоре после убийства явится в полицию и во всем признается, но не рассчитывал на это.
Сейчас девочка лежит на кровати, думал комиссар. Но когда убийца напал на нее, она сидела за столом в одних трусах.
Трудно поверить, что все произошло в абсолютной тишине.
В месте вроде этого обязательно должен найтись свидетель.
Кто-нибудь из девочек что-нибудь слышал или видел, думал Йона, идя к дому поменьше. Может даже, кто-то угадывал, что должно произойти, сумел почувствовать угрозу, конфликт.
Собака под деревом заворчала, схватила зубами поводок, потом снова залаяла.
Йона подошел к двум мужчинам, беседовавшим перед домом. Он понял, что один из них, мужчина лет пятидесяти, с косой челкой и в темно-синей форменной рубашке, координирует работу на месте преступления. Второй, кажется, не был полицейским. Небрит, глаза — приветливые, усталые.
— Йона Линна, наблюдатель от Государственной уголовной полиции. — Комиссар пожал обоим руки.
— Оке, — представился координатор.
— Меня зовут Даниель, — сказал мужчина с усталыми глазами. — Я куратор здесь, в усадьбе… Приехал, как только услышал, что случилось.
— У вас найдется минута? — спросил Йона. — Хочу поговорить с девочками. Было бы хорошо, если бы вы мне помогли.
— Прямо сейчас?
— Если это возможно.
Мужчина поморгал за стеклами очков и озабоченно сказал:
— Да вот две воспитанницы сбежали в лес…
— Их нашли.
— Да, знаю, но я должен поговорить с ними. — Даниель вдруг невольно улыбнулся. — Они желают обратный путь проехать верхом на одном полицейском.
— Гуннарссон наверняка кого-нибудь назначит, — сказал Йона и пошел дальше к домику.
Сейчас ему надо определить, что за девочки перед ним, понять, что происходит у них в комнатах и между ними, уловить все глубинные течения, незаметные на поверхности.
Если какая-нибудь девочка что-нибудь знает, остальные бессознательно просигналят об этом, повернувшись к ней, словно стрелки компаса.
Йона знал, что не уполномочен проводить допрос, но ему необходимо было отыскать свидетеля. Пригнувшись, он вошел в низенькую дверь.
Глава 17
Пол скрипнул, когда Йона перешагнул дощечку, перед которой следовало снять обувь. В тесной комнатушке сидели три девочки. Самой младшей было не больше двенадцати — розовая кожа, волосы рыжие, как медная проволока. Она сидела на полу, привалившись к стене, и смотрела телевизор, шепча что-то себе под нос. Вдруг она несколько раз стукнулась затылком о стену, нахмурилась, а потом снова уставилась на экран.
Две другие девочки ее, кажется, даже не замечали. Они лежали на коричневом вельветовом диване и листали старые модные журналы.
На пол, рядом с рыжей девочкой, присела психолог из больницы Сундсвалля.
— Меня зовут Ли́са, — ласково начала она. — А тебя? Девочка продолжала смотреть в телевизор. Шел повтор сериала «Большая волна». Звук был громкий, комнату заливал холодный свет.
— Знаешь сказку про Дюймовочку? — спросила Лиса. — Я часто чувствую себя как она. Маленькой, ростом с палец… А ты?
— А я — как Джек-потрошитель, — тонким голоском ответила девочка, не отрываясь от экрана.
Комиссар вошел и уселся в кресло перед телевизором. Одна из лежавших на диване девочек посмотрела на него большими глазами, но с улыбкой опустила взгляд, когда он поздоровался и представился. Крепкого сложения, с обгрызенными ногтями, девочка была одета в джинсы и черную кофту с надписью Razors pain you less than life.[1] На веках — голубые тени, на запястье — блестящая резинка для волос. Вторая девочка выглядела постарше; на ней была обрезанная футболка с лошадью, на шее красовались четки из белых бусин; на сгибе локтя виднелись следы от инъекций. Под головой у девочки лежала, вместо подушки, свернутая военная куртка.
— Инди? — тихо позвала девочка постарше. — Ты заходила туда посмотреть — до того, как полиция приперлась?
— Не хочу, чтобы мне снились кошмары, — вяло ответила полноватая девочка.
— Бедняжка Инди, — поддразнила ее старшая.
— А что?
— Ты так же боишься кошмаров, когда…
— Да, боюсь.
— Ах ты, — рассмеялась старшая, — ах ты эгоистка…
— Заткнись, Каролина, — крикнула рыжая девочка.
— Миранду убили, — продолжала Каролина. — Наверное, это похуже, чем…
— А я думаю, слава богу, что мы от нее избавились, — сказала Инди.
— Да ты больная.
— Это она была идиотка больная, подожгла меня сигаретой…
— Ну-ка обе замолчали, суки! — перебила рыжая.
— …и лупила меня прыгалками!
— Ты и правда сука, — вздохнула Каролина.
— Вот именно, могу и так сказать, если тебе так спокойнее, — огрызнулась Инди. — Муторно, конечно, что одну идиотку убили, но я…
Маленькая рыжая девочка снова стукнулась головой о стену и закрыла глаза. Дверь открылась, и вошел Гуннарссон, ведя беглянок.
Глава 18
Йона сидел, откинувшись на спинку кресла. Лицо спокойное, темный пиджак расстегнут и слегка смялся, мускулистое тело расслаблено, однако глаза — серые, цвета льда на морском заливе — внимательно изучали вошедших девочек.
1
Бритва ранит не так больно, как жизнь (англ.).