Страница 115 из 127
В 1914 году началась Первая мировая война. Еще в детстве Борис Леонидович повредил ногу, упав с лошади, поэтому его в армию не взяли. Однако, чтобы принять посильное участие в войне, Пастернак устроился конторщиком на уральский военный завод, что впоследствии описал в романе «Доктор Живаго».
В Москву поэт вернулся после Февральской революции 1917 года. Именно в это время Пастернаком была создана книга «Сестра моя – жизнь», которую Борис Леонидович считал своим настоящим поэтическим рождением. Книга вышла в 1922 году и стала программной в постсимволистской поэзии.
После Октябрьской революции Пастернак предпочитал никому не рассказывать о своей жизни, был склонен с большой осмотрительностью описывать те события, очевидцем которых становился, поэтому подробности его дальнейшей жизни известны в основном из переписки с друзьями на Западе и из двух книг – «Люди и положения. Автобиографический очерк» и «Охранная грамота».
Как принял поэт революцию, мы не знаем. Известно, что он некоторое время работал в библиотеке Народного комиссариата просвещения.
В 1921 году его родители и сестры эмигрировали в Германию, а после прихода к власти Гитлера переехали в Англию. Борис Леонидович и Александр Леонидович предпочли остаться в Москве.
Вскоре после отъезда родителей Пастернак женился на художнице Евгении Владимировне Лурье, у них родился сын Евгений. Вместе они прожили семь лет.
Но в 1929 году поэт познакомился с Зинаидой Николаевной Нейгауз. Роман их был бурный, судачила о нем вся столичная богема. Друзья отговаривали Бориса Леонидовича от развода. Но разрыв все-таки произошел.
В 1931 году Пастернак женился на Зинаиде Николаевне. У них тоже родился сын Леонид.
Большую часть жизни поэт провел в Переделкине, дачном поселке писателей под Москвой.
В 1920-е годы Борисом Леонидовичем были созданы две историко-революционные поэмы – «Девятьсот пятый год» и «Лейтенант Шмидт». Партийная критика встретила их очень благожелательно.
На I съезде писателей СССР в 1934 году Н. И. Бухарин говорил о Пастернаке как о ведущем советском современном поэте и даже противопоставил его творчество поэзии Маяковского как «отжившей агитке». Борис Леонидович был возмущен и в кулуарах решительно протестовал против возведения его на «литературный трон».
Однако похвалы в его адрес вскоре сменились резкой критикой. Во время политических процессов 1930-х годов поэт открыто отказывался верить в виновность крупных советских деятелей. Его не тронули, но издавать перестали.
Надо было на что-то существовать. И тогда пришло время переводов. Борис Леонидович знал в совершенстве несколько языков и взялся за перевод классиков английской, немецкой и французской поэзии. Не все они удачные. Скажем, переводы трагедий Уильяма Шекспира ни в какое сравнение не могут идти с классическими переводами Т. Л. Щепкиной-Куперник. Но пастернаковские переводы, бесспорно, звучат современнее и грубее.
Переводил Пастернак и горячо любимых им грузинских поэтов. Делал он это не для того, чтобы угодить И. В. Сталину, а из искреннего желания донести до русского читателя мелодику грузинского стиха.
В начале Великой Отечественной войны, когда немецкие войска приближались к Москве, семья Пастернаков была эвакуирована в город Чистополь на реке Каме. Там поэт создал знаменитые патриотические стихи. Несколько раз Борис Леонидович просил советское правительство отправить его на фронт в качестве военного корреспондента. И вот пришло разрешение.
В августе 1943 года Пастернак вернулся в Москву и сразу же уехал с бригадой писателей на Брянский фронт. К концу года после длительного перерыва в государственном издательстве вышел его очередной поэтический сборник «На ранних поездках». Он состоял из 26 стихотворений и был моментально раскуплен.
Уже несколько лет поэт обдумывал план романа, «книгу жизнеописаний, куда бы он в виде скрытых взрывчатых гнезд мог вставлять самое ошеломляющее из того, что он успел увидать и передумать». После войны, уединившись в Переделкине, Пастернак начал работу над «Доктором Живаго».
В 1946 году, будучи в редакции журнала «Новый мир», Борис Леонидович познакомился с редактором журнала Ольгой Всеволодовной Ивинской. Женщина эта стала последней любовью поэта. Этот роман был весьма остро воспринят семьей Пастернака. Но в 1949 году женщину арестовали по обвинению в том, что она намеревалась сбежать вместе с Борисом Леонидовичем за границу. В заключении у Ивинской случился выкидыш, ребенок был от Пастернака. Поэт ходил по инстанциям, подавал прошения, но все безрезультатно. Ивинская сидела в лагерях до 1953 года, все это время Борис Леонидович помогал ее малолетним детям от первого брака. Он перенес первый инфаркт.
Едва Ольга Всеволодовна освободилась, влюбленные вновь сошлись.
«Доктор Живаго» был закончен в 1955 году. Первоначально он был одобрен для печати. Но немного позже взяла вверх дурь советской бюрократии. По сей день никто не может толком объяснить, отчего было запрещено это малозначительное произведение. Если бы роман был опубликован вовремя, сейчас о нем вспоминали бы разве что как о капризе гениального поэта. Критики пытались утверждать, что роман необходимо было запретить «из-за негативного отношения автора к революции и отсутствия веры в социальные преобразования». Но это чистой воды демагогия. Ничего подобного в книге нет.
Как бы то ни было, роман «Доктор Живаго» впервые был опубликован в 1957 году на итальянском языке в Милане.
Сам Пастернак книгу итальянцам не передавал и о готовившейся публикации не знал. Однако для Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева она стала будто красная тряпка для разъяренного быка. Да еще добавилась проблема с Нобелевской премией.
После смерти И. В. Сталина в отношениях между СССР и Западом началось постепенное потепление. Одним из проявлений его стало присуждение Нобелевских премий ряду советских ученых – физикам и химикам. А в 1958 году Шведская академия Нобелевскую премию в области литературы присудила Борису Леонидовичу Пастернаку – «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа».
Едва стало известно о присуждении поэту премии, в центральных советских газетах «Правда» и «Литературная газета» были опубликованы статьи, в которых Борис Леонидович объявлялся «изменником», «злобным обывателем», «клеветником», «Иудой», «вражеским наймитом». Происходило это на фоне восхваление тогда же получивших Нобелевскую премию академиков И. М. Франка, П. А. Черенкова и И. Е. Тамма. Заявлялось, что присуждение премии по физике было объективным, а по литературе – вызвано политическими соображениями.
31 октября 1958 года состоялось общемосковское собрание Союза писателей, на котором поэт был единодушно исключен из состава организации. Собрание обратилось к Президиуму Верховного Совета с просьбой о лишении Пастернака гражданства и высылке его за рубеж, как отщепенца, продавшегося за тридцать сребреников.
В этих условиях Борис Леонидович, первоначально с радостью принявший Нобелевскую премию, отказался от нее. И этот отказ стал великим уроком для нашей интеллигенции и для всего нашего народа. Поэт мог спокойно покинуть СССР и жировать на Западе на Нобелевскую премию и бешеные гонорары, как этот делали последующие лауреаты Нобелевки. Но Пастернак не мыслил себя вне России! В условиях буйства коммунистической бюрократии он предпочел пожертвовать ничтожным – Нобелевской премией, – но сохранил главное – Родину. Дважды поэт жертвовал многим ради отечества – ведь он мог эмигрировать в свое время вместе с родителями, – и дважды выбор его был однозначным. Пастернак добровольно отказался от Нобелевской премии[334].
Во время этих бурных событий отношения поэта и Ольги Ивинской продолжались. Последний раз они виделись в мае 1960 года. Через несколько дней у Бориса Леонидовича случился новый инфаркт. 30 мая 1960 года он умер.
334
Недавно Нобелевский комитет «возвратил» Б.Л. Пастернаку премию 1958 года, чем, на мой взгляд, надругался над памятью великого поэта-патриота.