Страница 5 из 18
Тем временем чуть поотставшая часть войска, под предводительством Петра Отшельника, наконец, тоже добралась до границ с Венгрией.
На сей раз царь Коломан встретил пришельцев достаточно радушно. Крестоносцы тоже вели себя прилично. Но как на грех на их пути оказался тот самый городок Семлин, стены которого все еще были украшены одеждой их товарищей по оружию. Обноски изрядно вылиняли под солнцем и дождем, но ушлые крестьяне их опознали. Одежки есть, а хозяев нет – стало быть, они убиты! Святая месть!.. То, что произошло дальше, историки называют первым серьезным сражением крестовых походов. По иронии судьбы, произошло оно между братьями по вере. Жертвы были ужасны – несколько сот крестоносцев и четыре тысячи венгров.
После этой стычки мало кто по-прежнему верил в высокую миссию крестоносцев. Похоже, окончательно забыли о ней и сами участники похода. Никто больше не признавал никаких авторитетов. Бесчинствующее «гуляй-поле» катилось по Европе, сметая все на своем пути. Едва заслышав об их приближении, крестьяне прятались в горах, унося с собой припасы и уводя скот. Альберт Ахенский повествует, как отряд паломников после очередной ссоры с болгарами подпалил мельницы у Моравского моста. Узнав об этом, местный правитель бросился в погоню и захватил изрядное количество пленников, а главное – сундук, доверху набитый добром. Петр все же сумел собрать изрядно «ощипанных» участников похода и продолжил путь. 8 июля в Софии он принял посланцев византийского императора. Те передали от Алексея оливковую ветвь и выдвинули условие: дабы предотвратить возможность беспорядков, паломникам запрещалось задерживаться в одном и том же городе более трех суток. «Самодержец, – писала Анна Комнина, – собрал некоторых военачальников ромейского войска и отправил их в район Диррахия и Авлона с приказом дружелюбно встретить переправившихся, в изобилии поместить на их пути запасы продовольствия, а также следовать и наблюдать за варварами и, если они станут нападать и грабить близлежащие земли, обстреливать и отгонять их отряды…» С тем Петр и прибыл под стены Константинополя 1 августа 1096 года. На переход от Рейна до Босфора ушло чуть более трех месяцев.
Император Алексей Комнин (мозаика)
Петр горел желанием немедленно продолжить поход. Император возражал: разумнее дождаться остальных войск. О том, что такое конница сельджуков, он знал не понаслышке. Плохо вооруженная разрозненная толпа вряд ли могла противостоять ее мощи. Однако Петр стоял на своем и единственно из своего нетерпения повел людей навстречу гибели – во всяком случае, так утверждает Анна: «Племя кельтов – вообще, как можно догадаться, очень горячее и быстрое – становится совершенно необузданным, когда к чему-то стремится». Однако «незаинтересованные» историки намекают на то, что именно император ускорил выступление – поскольку, как пишет Аноним, «христиане повели себя скверно, захватывая даже свинец, которым были покрыты церкви…» Тем не менее Алексей приказал, чтобы купцы «подводили корабли, полные пищи, зерна, вина, масла, ячменя и сыра, и продавали все эти продукты паломникам по справедливой и доброй цене». 5 августа императорский флот переправил крестоносцев через Босфор. Под резиденцию им отвели крепость Цивитот на берегу Никомедийского залива, расположенную недалеко от города Еленополя (нынешний Херсек). Там «кельты» и стояли лагерем – совершая хаотичные набеги то на турок, а то и на христианские деревушки.
В конце концов Петр решил атаковать Никею – столицу сельджукского султана Килиджи Арслана. На пути к столице отряд германцев захватил небольшую крепость Ксеригорд. Турки, узнав об этом, окружили город и полностью отрезали его от воды. После четырех дней невыносимых страданий – многие тогда отреклись от Создателя и обратились к врагу с воплями о помощи – крестоносцам пришлось капитулировать. Тех же, кто не предал своей веры, превратили в живые мишени для тренировок турецких лучников, оставшихся в живых угнали в рабство…
Разумеется, Петр загорелся жаждой мщения. Шесть грозных колонн, вооружившись всем, что еще осталось, двинулись на Никею – и попали в засаду. Турки выпустили на них тысячи стрел. Из узкой теснины не было выхода, и крестоносцы погибали сотнями. Тем, кто все же убежал и добрался до Еленополя, спастись тоже не удалось. Сельджуки преследовали их по пятам, ворвались даже в храм, заколов прямо на алтаре священника, который только-только начал служить утреннюю мессу. Прямо на лошадях турки заскакивали в палатки и убивали спящих. В живых оставляли одних детей – и то лишь для того, чтобы продать в рабство. Вальтер Неимущий пал, подобно святому Себастьяну, пронзенный без малого десятком стрел…
Лишь благодаря византийскому флоту турки отступили. Уцелевших – около трех тысяч человек – доставили в Константинополь, где несколько лет спустя византийская принцесса и описала все произошедшее на восточном берегу Босфора.
«…Узнав про все, что Петр вытерпел раньше от турок, император посоветовал ему дождаться прихода остальных графов, но тот не послушался, полагаясь на большое количество сопровождавших его людей, переправился через пролив и разбил свой лагерь под городком, называвшимся Еленополь. За ним последовало около десяти тысяч норманнов. Отделившись от остального войска, они стали грабить окрестности Никеи, обращаясь со всеми с крайней жестокостью. Даже грудных детей они резали на куски или нанизывали на вертела и жарили в огне, а людей пожилых подвергали всем видам мучений.
Жители города, узнав о происходящем, открыли ворота и вышли сразиться с норманнами. Но, так как норманны сражались с большим упорством, они после жестокого боя вернулись назад в крепость. Норманны же, забрав всю добычу, возвратились в Еленополь. Там между ними и теми, кто оставался в городе, началась ссора; зависть, как обычно в таких случаях, стала жечь души оставшимся, и между ними и норманнами произошла драка. Своевольные норманны снова отделились и с ходу взяли Ксеригорд.
Султан, узнав о случившемся, послал против них Илхана с крупными силами. Илхан, подступив к Ксеригорду, сразу взял его, норманнов же частью сделал добычей мечей, частью увел в плен. Не забыл Илхан и об оставшихся с Кукупетром. Он устроил в удобных местах засады, чтобы на них неожиданно наткнулись и погибли те, которые будут двигаться в сторону Никеи. Кроме того, зная жадность кельтов, он послал двоих предприимчивых людей в лагерь Кукупетра и поручил им возвестить там, что норманны, взяв Никею, занялись разделом добра.
Слух дошел до лагеря Петра и привел всех в большое смятение. Услышав о дележе и богатстве, они тотчас же, забыв и свой воинский опыт, и боевое построение, бросились в беспорядке по дороге к Никее. Ведь племя латинян, вообще, как сказано выше, очень жадное на богатство, теряет рассудок и становится совершенно неукротимым, если задумает набег на какую-нибудь землю. Двигаясь неправильным строем, они наткнулись на турок, устроивших засаду около Дракона, и были убиты самым жалким образом…
Итак, все они стали добычей мечей, и только Петр с немногими другими вернулся в Еленополь. Турки снова устроили засаду, чтобы схватить их. Самодержец, получив точные сведения об этом избиении, не мог допустить, чтобы и Петр был пленен. Поэтому он немедленно послал за Константином Евфорвином Катакалоном, о котором я уже много раз упоминала, погрузил на военные корабли большое войско и отправил его через пролив на помощь Петру. Турки, завидев приближение Катакалона, обратились в бегство. Катакалон же, нисколько не медля, взял Петра и его людей, а их было наперечет, и доставил невредимыми к императору.
Когда император напомнил Петру о его прежнем неблагоразумии и о том, что он снова попал в беду, оттого что не послушался его предостережений, Петр с заносчивостью латинянина сказал, что не он виновник этих бедствий, а тех, которые не подчинились ему и следовали собственным прихотям, он назвал их разбойниками и грабителями, потому-де Спасителю и было неугодно, чтобы они поклонились Гробу Господню…»