Страница 43 из 74
Перед свиданием женщину обыскали, но вот в прическу полезть не догадались. И попадья принесла в прическе то, чего арестантам во все времена не дают категорически, — кинжал. В ту же ночь князь Владимир разрезал свой кожаный шатер на ремни, связал из них длинную веревку и спустился с осточертевшей башни.
Попадья прекрасно организовала побег: внизу Владимира ждали верные люди. С ними он побежал не на Русь — там он нигде не мог рассчитывать на поддержку. Владимир побежал на Запад — туда, где шла к Константинополю армия Третьего крестового похода, армия германского императора Фридриха Барбаросса.
Сидя на башне, он не мог знать, что происходит на Руси. Тем более не мог знать, что Фридрих Барбаросса идет через венгерские земли. Если даже Владимир сам принимал решения, без советов попадьи или дружины, то информацию ему собирали и принесли готовую.
Вообще же с этого момента Владимир показывает себя просто исключительно ярким и умным политиком, решительным человеком, сильной личностью. Очень может статься, он и всегда таким был — но таланты Владимира не могли проявиться, пока он был неугодным отцу княжичем, которого ни отец, ни мать ни до чего не допускали и которому ничего не давали самому делать. И тогда он спивался в Галиче под бдительным оком ненавидящего отца.
Во всяком случае, с момента своего побега князь Владимир не сделал буквально ни одного неправильного или невыгодного шага. Он сразу же, буквально спустившись с башни, совершил ряд поступков, требовавших от человека и ума, и душевных сил, и воли. Кстати, с этого же времени Владимира перестают попрекать пьянством — видимо, и правда раньше он пил от отчаяния и тоски, потому что все равно не мог заняться чем-то более полезным.
Несколько дней пробирался Владимир по чужой земле, пока не услышал немецкую речь воинов Фридриха Барбароссы. Встреча Владимира и Фридриха получилась сердечной. Фридрих Барбаросса помнил Ярослава и был готов помогать его сыну. Фридрих был дальним родственником Владимира по сестре Владимира Мономаха Евросинье-Адельгейде, жене императора Генриха.
Фридрих не хотел ссориться с венграми: ему было необходимо, чтобы венгры пропустили через свою страну армию Крестового похода. Он придумал, как помочь Владимиру, не говоря ни слова королю Беле отправил его с письмом к королю Польши Казимиру Справедливому. В этом письме Фридрих просил помочь Владимиру вернуть престол. Польский король давно искал управы на слишком захватчивых венгров, появление Владимира было для него просто подарком судьбы. Союзный Галич! Это полезно и против венгров, и против собственных бояр-можновладцев.
Когда до галичан дошла весть о появлении в Галицкой земле войска во главе с Владимиром и польским полководцем Николаем, началось восстание. Бил вечевой колокол, бежали вооруженные горожане, еле-еле треть венгерского гарнизона вырвалась из города и ушла в боевом порядке.
Венгры больше никогда не возвратились. Ни один из претендентов на галицкий престол тоже больше ничего не говорил.
Последние годы Владимира Ярославича
Владимир — опять галицкий князь… Свое правление он начал с того, что написал письма Фридриху Барбароссе и владимирскому князю Всеволоду Большое Гнездо. Фридриха он очень хвалил и благодарил, просил снова помочь, если его в очередной раз начнут свергать. И послал ему 2 тысячи гривен, о которых они условились еще в Венгрии, в походном шатре.
Выплата 2 тысяч гривен не была данью, не означала подчинения Галицкой земли Священной Римской империи. Это был личный должок старинному другу семьи императору Фридриху — за помощь. Деньги вносились не позже июня 1190 года: именно тогда 70-летний император Фридрих Барбаросса утонул в реке. По другим данным, его хватил удар во время купания: он слишком резво прыгнул в холодную воду, и отказало немолодое уже сердце.
А Всеволода Большое Гнездо Владимир Галицкий просил о поддержке, говоря: «Отче господине… удержи Галич подо мною, и яз… во твоей воле есьм всегда». Такие слова очень понравились Всеволоду, и Всеволод III Большое Гнездо написал всем основным князьям Руси письма, в которых сообщал: всякий, кто покусится на Галич, будет иметь дело с ним, с Всеволодом III…
С владимирским князем на Руси никто ссориться не хотел. В Европе Всеволода знали мало, но венгры и поляки совсем не хотели ссориться с германским императором Фридрихом Барбароссой.
Десять лет, с 1189 по 1199 год, до самой смерти, Владимир спокойно правил Галичем. Заключив мир с Венгрией, он тут же забрал томящихся в плену жену и сыновей.
Прожил Владимир недолгую жизнь: родившийся в 1151 году, провел на этом свете всего 48 лет. Но все же судьба его сложилась куда удачнее судьбы отца, тут нет слов! Ведь он и вел себя разумнее отца: даже и не пытался посадить на престол никого из своих сыновей от «попадьи». В год смерти отца мальчики были уже юношами, но Владимир не пытался посадить их на трон (как и польский Казимир Великий сделал сыновей своей любовницы, еврейки Эстерки, дворянами, но не наследниками престола).
После смерти Владимира Ярославича его сыновья не оспаривали своих прав на престол. И они, и попадья навсегда исчезают из летописей — как «Настасьич».
В очередной раз перед нами оказываются линии Рюриковичей, о судьбе которых не известно буквально совсем ничего. Они просто исчезли из писаной истории — но вовсе не факт, что они исчезли и из жизни. Скорее всего, потомки и «Настасьича», и потомки Владимира от попадьи и до сего дня живут среди нас, понятия не имея, что они — тоже Рюриковичи. Даже если узнают — скорее всего, крайне удивятся.
Что характерно — никто и никогда больше не укорял Владимира худородством жены и не требовал взять другую супругу, более достойную.
Что еще характернее — Владимир в последние годы был умерен в питии вина, не буянил, активно занимался государственными делами.
Жаль, мы по-прежнему ничего не знаем об эмоциональной жизни героев повествования. Ни о том, вспоминали ли Владимир и попадья свои приключения в Венгрии. Ни о том, часто ли снилось Владимиру, как трещат кожи шатра под кинжалом, как он висит на этом зацепленном за зубец башни ремне над пропастью, поглядывая на гаснущие предрассветные звезды.
Можно предположить, что не раз и не два просыпался он, увидев: вот опять входят в шатер «лучший друг» князь Андрей с вооруженными венграми… Просыпался, с удовольствием обнимал попадью, с улыбкой опять засыпал. Но это будут только ни на чем не основанные догадки.
Но вообще перед нами — очень интересная семья! И папа, и дочь, и сын полны сильных, полнокровных страстей. Все они влюбляются — и на десятилетия. Они верны своим избранникам и избранницам. В своем выборе идут до конца. Современники не могли оценить этой полноты внутренней жизни, но нам ведь ничто не мешает.
Последние предмонгольские годы Юго-Запада
В 1199 году Роман Волынский добился своего — с помощью галицких бояр присоединил к Волыни Галич и Галицкую землю. Государство Романа Мстиславича простиралось теперь до Дуная, включая Молдавию, Северную Буковину и Закарпатскую Русь. Его подданными были и венгры, и валахи (предки молдаван). Получилось очень непрочное государство — бояре были своевольными и мятежными, и Роман Мстиславич жестоко воевал с ними. «Пчел не передавивши, меду не есть», — говорил он. Кроме того, князь постоянно то воевал, то мирился с Польшей и Венгрией.
В 1205 году он пошел очередным походом на Польшу и погиб. Галицкие бояре подняли очередной мятеж. Вдова Романа с малолетними сыновьями Данилом и Васильком бежала в Венгрию.
Бояре призвали на княжение потомков прежней династии, трех сыновей Игоря Переяславского и Ефросиньи Ярославны. Княжичи несколько лет воевали с венграми, поляками, другими князьями Руси, но больше всего — с галицкими боярами. Братья стали подавлять боярскую вольницу, даже казнили нескольких бояр.
В 1211 году бояре провели к Галичу венгров. По одной версии, венгры взяли в плен и отдали боярам Игоревичей; по другой — Игоревичей схватили сами бояре: набат, восстание, горожане врываются в княжеские терема. Романа и Святослава Игоревичей они повесили. Только Владимир Игоревич спасся вместе с женой — дочерью половецкого хана Кончака.