Страница 36 из 60
В продолжение более чем двухчасового боя "Цесаревич" получил лишь несколько пробоин в надводной части (большинство снарядов ложилось недолетами), не вызывавших серьезных повреждений. К исходу первой фазы боя расстояние на контргалсах уменьшалось до 36 каб. На этих более привычных для русских дистанций удалось добиться нескольких попаданий по противнику. С расстояния в 45 каб японцы ввели в действие и 152-мм пушки. Но их стрельба, как замечал не занятый в тот момент и внимательно наблюдавший за боем старший минный офицер лейтенант В.К. Пилкин, казалась много хуже, чем из орудий больших калибров. По-видимому, лучшие комендоры находились именно при 305-мм пушках. Позднее говорили, что у японцев из башенных орудий стреляли исключительно офицеры.
Но наша эскадра не обнаружила высокой меткости. Отсутствие практики в стрельбе на большие расстояния (МТК такие опыты на расстоянии 50–60 каб планировал только на 1905 г.!) и недоработка методов определения поправки на скорость противника приводили к тому, что многие выстрелы не имели нужного упреждения. Они ложились либо перед носом, либо за кормой японских кораблей. Этим, как было видно в бою, грешили многие корабли русской эскадры.
К этому печальному феномену (вот как приходилось расплачиваться за тепличные условия наместнических смотров) оказались не готовы и многие из старших артиллерийских офицеров. Цензоваловый подход к распределению обязанностей по артиллерии и постоянная нехватка кадров офицеров-артиллеристов (а часть из них сумели оставить на батареях крепости) привели к тому, что на некоторых кораблях башнями 305-мм орудий командовали далеко к этому не готовые кондукторы. Не всем давалась наука стрелять с гарантированными поправками, да еще на непривычно дальние расстояния.
За первую фазу боя "Цесаревич" получил и одну подводную пробоину. Снаряд, ударив в броню правого борта в районе 30–32 шпангоутов, видимо, рикошетом скользнул вниз и разорвался против передней кочегарки. В несколько минут крен достиг 3–4°. Подоспевший к месту повреждения трюмный механик П.А. Федоров спускным краном установил, что затоплены два нижних коридора 25–31 и 31–37 шпангоутов, а также два верхних 23–28 и 28–33 шпангоутов. Крен он устранил, сообщив нижние коридоры с противолежащими другого борта, а для уравновешивания верхних заполнил водой нижние коридоры в машинном отделении. Плавучесть корабля от этого уменьшилась на 153 т.
Нашли причину и случившегося в середине боя отказа электрического вращения правой 152-мм башни. Оказалось, что снаряд, ударивший в броню, вызвал такое сотрясение корпуса, что сорвал с креплений (и к таким явлениям техника не была еще готова) реостат горизонтальной наводки. В остальном все башни 152-мм орудий действовали безотказно.
В самом начале боя попадания двух 305-мм снарядов противника произвел огромные разрушения в борту под левой кормовой 152-мм башней. Было смято ограждение вокруг башни в виде низкого фальшборта — французское архитектурное излишество — отчего башню едва не заклинило. Но сама башня не пострадала. Надводную пробоину (1,52 м выше ватерлинии) по правому борту вызвало попадание еще одного 305-мм снаряда. Взрывом сорвало якорь, перебило топ фок-мачты со всем его такелажем. Незначительно была задета кормовая дымовая труба.
Попадание другого 305-мм снаряда в крышу кормовой 305-мм башни под основание прицельного колпака сильно вдавило крышу, сорвало несколько заклепок и гаек. Был убит гальванер, ранен комендор. Одновременно осколками снаряда изрешетило элеватор подачи 47-мм патронов на заднем верхнем мостике.
Патроны пришлось подавать в два этапа сначала внутри мачты до марса, а оттуда на концах спускать вниз. Правда, башня пострадала от изъянов собственной техники. Смачивая палубу перед боем от возгорания при взрывах, палубная команда попала струей в амбразуру башни. Этого оказалось достаточно для того, чтобы перегорел предохранитель сети вертикальной наводки. На время устранения повреждения пришлось перейти на ручной привод. Был момент, когда и правым зарядником можно было пользоваться лишь вручную. Под конец первого боя отказала и гальваническая цепь стрельбы: в контакты рамы замка попало сало смазки снарядов. Стрелять пришлось, действуя трубками.
В то же время на нижнем мостике были ранены обслуживающие дальномер Барра и Струда матросы Савенко и Тихонов. На грот-марсе убило марсового и ранило корректировавших стрельбу комендоров Василенко и матроса Иванова. Происходившие в кормовой 305-мм башне неполадки вертикальной наводки задерживали стрельбу. Нередко снаряды и заряды одного орудия переходилось передавать к другому. Командовавший башней мичман А.Н. Сполатбог вел огонь, корректируя выстрел одного орудия выстрелом другого. Ему помогал, запрашивая расстояние по телефону и распоряжаясь заряжанием, флагманский минный офицер лейтенант Н.Н. Шрейбер (1873–1931, Лондон). Во втором бою ему пришлось заменить мичмана, который должен был оставить башню, чтобы (имея подготовку штурмана) перейти в боевую рубку и заменить убитого старшего штурмана.
Носовая 305-мм башня в первом бою действовала без происшествий и повреждений, но стрельбу сильно задерживала необходимость замены (по несколько раз) штатных комендоров прислугой мелких пушек. Делать это вынуждало скопление ядовитых газов (продуктов сгорания пороха), вырывавшегося при каждом открытии затворов для заряжания после выстрела. И здесь приходилось в бою делать открытия, которые не составляли бы тайны, имей корабли до войны практику усиленной быстрой стрельбы. Тогда бы, возможно заблаговременно, успели решить проблему продувания каналов орудий. Сильное угарное действие, вплоть до симптомов явного отравления, производил ядовитый черный дым разрывавшихся японских снарядов. И к этому явлению русские тоже оказались неготовыми. Не знала медицина о такой неприятности.
Последствия французского архитектурного излишества — угрозу заклинивания помятым взрывом фальшборта почувствовала и команда 152-мм башни № 6 (кормовая правая). С повреждением справились под руководством командовавшего кормовыми башнями мичмана М.В. Казимирова. Снаряд, попавший в ту же башню между орудиями и чуть ниже их амбразур, разорвался, не причинив большого урона и повредив лишь дверцы. Без последствий обошлось и при попаданий внутрь башни нескольких осколков, из которых один застрял в рукаве артиллерийского квартирмейстера Бусыгина. Было и еще немало мелких повреждений, вызванных неприспособленностью механизмов и приводов к интенсивной боевой стрельбе. Их удавалось устранить ценой прекращения огня на период от 15 до 30 минут.
Увы, все это были прямые следствия "щадящего" режима испытаний башен при постройке и "бережливого" расхода снарядов при практических стрельбах. О неподготовленности кораблей к искусству массирования огня говорило и признание мичмана Казимирова о том, что "поверять расстояние с помощью недолетов и перелетов было крайне затруднительно, так как большей частью одновременно падало несколько снарядов, а потому нельзя было сказать — который свой, а какой чужой." Понятно, что из сделанных башнями 174 выстрелов неприятеля достигли очень немногие.
Наибольшее воздействие огня неприятеля испытала носовая башня 305-мм орудий, которой командовал младший артиллерийский офицер лейтенант Н.Н. Азарьев. Словно предупреждая о серьезности завязывающегося боя, с первыми японскими выстрелами башню осыпало множеством осколков, частью попавших в открытую верхнюю горловину. Но прямых попаданий в башню долго не было.
Схема боя 28 июля 1904 г.
В самом начале боя лейтенанту Азарьеву удалось попасть в "Якумо", были попадания в "Микасу" и "Асахи". Начавшаяся с расстояния 45 каб. стрельба японцев из 152-мм орудий была, по наблюдениям лейтенанта В.К. Пилкина, "много хуже, чем из орудий больших калибров". Кроме главного противника — колонны из четырех броненосцев — с правого борта, периодический огонь приходилось открывать и орудиями левого борта. Они, делая лишь по несколько выстрелов, эффективно отгоняли пытавшиеся сближаться японские крейсера, миноносцы и возглавивший их какой-то, по словам В.К. Пилкина вооруженный пароход. Он тоже, испытывая готовность русских дать отпор, пытался стрелять по "Цесаревичу". Охват головы русской колоны японцами не удался — В.К. Витгефт вовремя уклонился влево.