Страница 6 из 9
– Что делал? Где был? – спросил я с перехваченным горлом.
Он пожал плечами и медленно сел. Я последовал его примеру и спросил:
– Видел что-нибудь новое?
Он покачал головой.
– Где нож?
– В кармане.
– Дай его мне.
Он отдал нож.
– Ты успокоился?
– Перестань, – хрипло сказал Роберт.
Мне стало жаль его.
– Ладно, старик, что было, то было, – сказал я, – но ты мог бог знает какую беду навлечь…
– Не могу говорить… во рту пересохло, – шепнул он.
Я молча раскрыл нож и, попробовав лезвие пальцем, приложил к краю ближайшего отверстия. Упругий материал сначала прогнулся, но я нажал сильнее, и он поддался. Орудуя ножом, как пилой, я дошел до следующего отверстия и изменил направление разреза. Таким путем я вырезал большой кусок пола, отогнул его и наклонился над образовавшимся отверстием – там было темно. Я заколебался – что делать дальше? На помощь пришел Роберт. Он подал мне светящуюся имитацию рыбы, я кивнул и бросил ее вниз. Стоя на коленях, затаив дыхание, следили мы за голубоватой черточкой ее полета.
В черной глубине мигом вспыхнула такая же светящаяся полоска и понеслась вверх, навстречу падавшей, – они встретились, послышался тихий плеск, и бледный огонек «рыбьей куклы» стал неподвижен.
– Вода! Там есть вода! – разом вскрикнули мы.
Я попробовал оценить расстояние: метра четыре – пять. Роберт шевельнулся, как будто собираясь прыгнуть вниз. Я схватил его за руку.
– Не делай глупостей!
– Мы должны туда попасть!
– Постой. Прыгать нельзя, потом не вернешься. Погоди-ка. Есть!
Это была хорошая мысль. Я поспешно стал вырезать длинную полосу из эластичного пола – на коленях, рассекал его от отверстия к отверстию. Работа продвигалась не так быстро, как хотелось бы, – лезвие застревало в вязком упругом материале. Роберт понял мой план и стал помогать. Сменяясь, мы наконец вырезали полосу шириной в полметра, длиной метра четыре, почти до самой стены. Свободный конец полосы опускался до черного зеркала воды. Благодаря сегментам отверстий, оставшимся по краям ленты, ею можно было пользоваться как лестницей. Я дернул ее раз-другой – она показалась достаточно прочной, чтобы выдержать нашу тяжесть. Мы осторожно полезли вниз, ноги коснулись холодной поверхности, и мы спрыгнули в воду – сразу по шею. Не выпуская из рук косо натянутой ленты, пили и пили, пока не забулькало в животе. Я еще умыл лицо и теперь чувствовал себя бодрым. Сил сразу прибавилось. Какое это было блаженство! Роберт тоже повеселел, как от прикосновения волшебной палочки; он отпустил ленту, поплыл и в два взмаха достиг стены. Мы обследовали это замкнутое пространство – колодец четырех-пяти метров в поперечнике, Потом я нырнул, но, хотя ушел как мог глубоко, так что зазвенело в голове и от давления заболели уши, мне не удалось ни дна достать, ни обнаружить какой-нибудь люк в стене. Вынырнув, я сказал об этом Роберту.
Лишь сейчас, когда мы были по шею в воде и только слегка прикасались к свисающей сверху эластичной полосе, мы вдруг заметили, что наши тела перестали светиться, – только плавающая рядом искусственная рыба излучала бледно-голубой свет.
– Может, здесь граница того пространства, понимаешь?! – возбужденно сказал Роберт. – А это выходной колодец: корабль частично погрузился в озеро, и здесь его уровень!
– Озера?
– Ну да! Пронырнуть бы до конца этого проклятого колодца и выбраться наружу!
Я услышал, как он глубоко вдохнул, набирая воздух для нырка. Потом сильно оттолкнулся и едва видимой белесой чертой ушел вниз, исчез в глубине – только вода около меня слегка запенилась от пузырьков воздуха. Я уже начал беспокоиться, когда он появился на поверхности, судорожно хватая ртом воздух.
– Бесполезно, черт возьми! – сказал он прерывающимся голосом.
– Что ты делаешь?!
– Пробую стену ножом, – буркнул Роберт.
Но он не добрался до пустого пространства, хоть и всадил нож по самую рукоятку; стены колодца оказались толстыми.
– Поосторожнее, еще уронишь нож, – сказал я. – И давай вылезать. Дьявольски холодно.
Молча мы выбрались наверх. Только здесь нам стало по-настоящему холодно; мы отряхивались от воды и выжимали ее из волос, энергичными движениями восстанавливая кровообращение. Наши тела снова слабо светились в темноте. Должно быть, таково было свойство этого пространства.
– Неплохо мы начинаем, – заговорил Роберт. – Продырявим им стены…
Я заметил блеск на его запястье.
– Твои часы ходят?
– Да. Водонепроницаемые.
Он посмотрел на циферблат.
– Сидим здесь уже восемь часов… Ты голоден?
– Пожалуй.
– Я тоже. Что будем делать?
– Пошли еще раз к тем огням. Там должны быть еще коридоры, нужно их исследовать…
– Я был в одном, – сказал Роберт. – Сжимался как мог, но в конце концов не сумел пролезть даже на четвереньках. Потом пошел в другую сторону, где этих огней больше всего, там есть какое-то большое углубление и наклонная шахта, немного похожая на эту, но уже. Внутрь я не входил, побоялся, что не сумею вылезти. Там какие-то зеркала или что-то в этом роде…
– Зеркала?
– Не знаю, я увидел невдалеке самого себя, но нечетко, как сквозь туман.
Некоторое время мы стояли в нерешительности.
– Знаешь, что я подумал? – снова заговорил Роберт. – Это проклятая кукла совершенно выбила меня из колеи. Признаться, я потерял голову. Потом мне это показалось недоразумением, но таким нелепым…
– Космическим…
– Да. Да. Но это может быть еще чем-то иным. Не стоило бы обращать на это внимание, но не всегда то, что кажется невинным, невинно на самом деле… Помнишь, ты говорил об этих обезьянах и ракетах? Мне вспомнилась фотография обезьянки, которую одели в хорошенькую, подбитую мехом курточку, а на голову надели летный шлем… Она, наверно, думала, что это какая-то игра, а ее взяли и выстрелили в ракете на пятьсот километров!
– Думаешь, наша ситуация?..
– Я этого не говорю. Но как-то ассоциируется…
– У тебя слишком богатая фантазия для нашего положения, – сказал я. – Ну что ж, веди к этому углублению и шахте, поглядим…
Как обычно бывает, дорога по коридору теперь, в третий раз, показалась гораздо короче; скоро коридор кончился, и нас окружили рои огней.
– Это, пожалуй, не… они, – понизив голос, сказал Роберт. Он остановился и уставился в огненное облако, проплывающее мимо нас. – Хотя… эти изменения света могут быть языком. Что? Как ты думаешь, многое понимала обезьянка из тех звуков, которые издавали люди, сажавшие ее в ракету?
– Оставь ты в покое эту несчастную обезьяну! – огрызнулся я.
Роберт двинулся вперед, туда, где я до тех пор не был. Светящееся облако осталось позади; мы пробирались между приземистыми, примерно в человеческий рост, грушевидными образованиями. Я коснулся одного из них – поверхность была твердой и гладкой.
– Здесь, – сказал вдруг Роберт, останавливаясь.
Мы находились на дне пологой воронки; вокруг поднимались эти грушевидные образования, будто слепленные из комьев, похожих на картофелины; над нами, на высоте, которую трудно было определить, густо кружились огни, создавая как бы небосвод этого пространства. В их свете было видно зияющее перед нами, окаймленное круглым валиком отверстие шахты. Она косо падала вниз; мне удалось разглядеть лишь несколько метров стен, дальше они пропадали во мраке. Я ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и через некоторое время действительно увидел, что шахта заканчивается плоской черной поверхностью, которая иногда неярко поблескивает. Я поискал в карманах какой-нибудь ненужный предмет, ничего не нашел и оторвал пуговицу от рубашки. Бросил ее вниз; она соскользнула по наклонной стене и со слабым всплеском исчезла в черном зеркале.
– Там вода! – сказал я с удивлением.
– Раньше ее не было, – ответил не менее удивленный Роберт.
– Мне кажется, здесь мы куда выше, чем там, у темного колодца… Значит… Неужели уровень воды поднялся?
– Может, тут и нет единого уровня, в одних помещениях вода поднимается, в других опускается, – заметил Роберт.