Страница 63 из 96
И в рядах армии происходит раскол – одни начинают поддерживать царя, а другие встают в оппозицию. Не все из тех, кто Александра поддерживает, действительно проникаются его идеями и понимают суть проводимой царем политики, многие действуют по принципу «начальству видней», кто-то этим пытается что-то выгадать для себя, а некоторых просто положение обязывает. « Когда Александр увидел, что один из его ближайших друзей, Гефестион, одобряет его сближение с варварами и сам подражает ему в этом, а другой, Кратер, остается верен отеческим нравам, он стал вести дела с варварами через Гефестиона, а с греками и с македонянами – через Кратера. Горячо любя первого и глубоко уважая второго, Александр часто говорил, что Гефестион – друг Александра, а Кратер – друг царя » (Плутарх). Что ж, и это очень на тот момент правильное решение, обострять ситуацию смысла нет, и Македонец может надеяться, что постепенно все вокруг войдет в норму. А главное, покоренные народы начинают на равных с эллинами и македонцами принимать участие в завоевательных походах своего царя, подкрепления уже идут не только с Балкан, но и с азиатских областей. « Зоил привел 500 солдат из Греции, Антипатр прислал 3 тысячи из Иллирии, с Филиппом прибыло 130 фессалийских всадников, из Лидии – 2600 воинов-чужеземцев и 300 всадников того же племени. Приняв эти новые силы, царь вступил в страну воинственного племени дрангов » (Курций Руф).
* * *
А теперь о тех событиях, которые вошли в историю под названием «Заговора Филота» и вызвали такой большой резонанс в армии. Историки до сих пор спорят, был заговор в действительности или нет, был Филот коварным заговорщиком или стал невинной жертвой кровожадного тирана. На мой взгляд, не правы ни те, ни другие – все было гораздо проще. Дело в том, что самое подробное описание этого процесса сохранилось у Курция Руфа, писателя, которого трудно заподозрить в симпатиях к Александру, но его информация поистине ценнейшая. Однако и у других авторов есть чем дополнить Руфа, а потому в целом можно представить довольно ясную картину. И начнем с главного героя – Филота. « Филот, сын Пармениона, пользовался большим уважением среди македонян. Его считали мужественным и твердым человеком, после Александра не было никого, кто был бы столь же щедрым и отзывчивым » (Плутарх). Характеристика, многое объясняющая в его поведении, однако если к этому добавить что он был другом детства Александра, то занимаемое им общественное положение не удивляет. Блестящий командир тяжелой конницы гетайров, один из наиболее приближенных к царю людей, он неминуемо должен был вызывать зависть в среде высшего командного состава армии. « Однако высокомерием и чрезмерным богатством, слишком тщательным уходом за своим телом, необычным для частного лица образом жизни, а также тем, что гордость свою он проявлял неумеренно, грубо и вызывающе, Филот возбудил к себе недоверие и зависть. Даже отец его, Парменион, сказал ему однажды: «Спустись-ка, сынок, пониже» (Плутарх). Скажем так, зависть он мог возбудить только у людей, равных ему по положению, но никак не у царя, а вот недоверие у Александра заслужить мог. Но и то, не по какому-либо серьезному поводу, а исключительно благодаря пьяной похвальбе и невероятному самомнению. Александр был очень внимателен ко всему, что касалось его персоны, а потому за Филотом было установлено негласное наблюдение – шпиона засунули прямо к нему в постель! « Филот нередко, выпив вина, хвастался перед возлюбленной своими воинскими подвигами, приписывая величайшие из деяний себе и своему отцу и называя Александра мальчишкой, который им обоим обязан своим могуществом. Женщина рассказала об этом одному из своих приятелей, тот, как водится, другому, и так молва дошла до слуха Кратера, который вызвал эту женщину и тайно привел ее к Александру. Выслушав ее рассказ, Александр велел ей продолжать встречаться с Филотом и обо всем, что бы она ни узнала, доносить ему лично » (Плутарх). Но, судя по всему, кроме пустой похвальбы, не было действительно ничего, недаром Филот так долго продержался на своем посту, и поскольку дело свое знал отлично, то и претензий к нему пока не возникало. А потому лихой вояка своего поведения не изменил, и все шло своим чередом. « Ни о чем не подозревая, Филот по-прежнему бахвалился перед Антигоной и в пылу раздражения говорил о царе неподобающим образом. Но хотя против Филота выдвигались серьезные обвинения, Александр все терпеливо сносил – то ли потому, что полагался на преданность Пармениона, то ли потому, что страшился славы и силы этих людей » (Плутарх). Не думаю, чтобы Александр очень страшился «этих людей»: все-таки он царь, а время военное, у него вся полнота власти и при случае он мог бы и силу применить, благо не впервой. Скорее всего просто не обращал пока на все это внимания, исходя из принципа «Собака лает, караван идет».
Но все изменилось, когда македонская армия вступила в Дрангиану и заняла Фраду. « В это время один македонянин по имени Димн, родом из Халастры, злоумышлявший против Александра, попытался вовлечь в свой заговор юношу Никомаха, своего возлюбленного, но тот отказался участвовать в заговоре и рассказал обо всем своему брату Кебалину. Кебалин пошел к Филоту и просил его отвести их с братом к Александру, так как они должны сообщить царю о деле важном и неотложном. Филот, неизвестно по какой причине, не повел их к Александру, ссылаясь на то, что царь занят более значительными делами. И так он поступил дважды. Поведение Филота вызвало у братьев подозрение, и они обратились к другому человеку. Приведенные этим человеком к Александру, они сначала рассказали о Димне, а потом мимоходом упомянули и о Филоте, сообщив, что он дважды отверг их просьбу. Это чрезвычайно ожесточило Александра. Воин, посланный арестовать Димна, вынужден был убить его, так как Димн оказал сопротивление, и это еще более усилило тревогу Александра: царь полагал, что смерть Димна лишает его улик, необходимых для раскрытия заговора » (Плутарх). И здесь есть один момент, на который стоит обратить особое внимание – если допустить, что Филот – глава заговорщиков и готовит покушение на жизнь царя, то почему он сразу не начинает действовать? Что мешало ему уничтожить эту сладкую парочку, или уж если на то пошло, то самого царя, благо на правах близкого друга имел такую возможность? Но нет, ничего не происходит, все как было, так и осталось, двигаясь своим чередом – командир гетайров и царю ничего не говорит, и сам ничего не делает, как-то даже странно получается. А теперь вспомним аналогичную ситуацию, в которой оказался его отец Парменион, когда узнал о доносе на Линкестийца – тут же доложил царю и особенно не рассуждал, виноват обвиняемый или нет. Зато и вопросов к старому ветерану никаких не было, наоборот, выказывалось только высочайшее доверие. А вот его сыну житейской мудрости явно не хватило, игнорируя тревожные сигналы, он в первую очередь компрометировал себя и отца. Утратил командир тяжелой конницы бдительность, потерял чувство реальности, образно говоря, зажрался, и в итоге разразилась катастрофа.
« Царь, призвав Филота к себе в шатер, сказал: «Кебалин заслуживает крайнего наказания, если он два дня скрывал заговор против моей жизни, но он утверждает, что в этом виновен ты, Филот, так как он немедленно сообщил тебе о полученных им сведениях. Чем теснее наша с тобой дружба, тем более преступно твое укрывательство, и я признаю, что оно подходило бы больше Кебалину, чем Филоту. У тебя благосклонный судья, если еще может быть опровергнуто то, чего не следовало делать». На это Филот, совершенно не смутившись, если судить по его лицу, ответил, что Кебалин действительно сообщил ему слова развратника, но он не придал им значения, опасаясь, что вызовет у других смех, если будет рассказывать о ссорах между влюбленными; но раз Димн покончил с собой, конечно, не следует молчать, что бы это ни было. Затем, обняв царя, он стал умолять, чтобы он судил о нем по прошлому, а не по его ошибке, состоящей в умолчании, а не в действии. Мне трудно сказать, поверил ли ему царь или затаил свой гнев в глубине души; но он дал ему правую руку в залог возобновления дружбы и сказал, что ему действительно кажется, что Филот пренебрег доносом, а не скрыл его умышленно » (Курций Руф). И действительно, если внимательно изучать хронологию событий, то складывается такое впечатление, что в данный момент Александр поверил Филоту, по крайней мере, пришел к выводу что тот действительно не заговорщик, а обыкновенный раздолбай. А вот дальше расклад уже стал другой.