Страница 15 из 15
С. И. Чевакинский. Генеральный план Новой Голландии. 1765 г.
Теперь баржи с корабельным лесом по каналам свободно входили во внутренний бассейн Новой Голландии, бревна разгружались на берегу, обтесывались и устанавливались вертикально в каменных «магазинах». Кроме обеспечения производственных функций, Чевакинский не забыл и об архитектурном оформлении складского комплекса, расположенного в одной из центральных частейновой столицы. Над каждым из протоков, соединяющих внутренний бассейн с Мойкой и Крюковым каналом, он задумал возвести огромные арки, которые должны были «гасить распор на торцевые стены складов от опирающихся на них тяжелых бревен».
Крупногабаритный лес, доставляемый в Новую Голландию по городским водоемам – Мойке и Крюкову каналу, с их берегов втаскивали в склады через огромные арочные проемы. Бревна меньшего размера с барж, входящих во внутренний бассейн Новой Голландии, загружали в складские помещения через менее высокие арочные проемы.
23-метровая арка над протоком в Мойку, спроектированная зодчим Ж.-Б. Валлен-Деламотом, – одно из самых впечатляющих сооружений Петербурга. Величественно смотрятся стоящие попарно по обеим сторонам арки массивные колонны тосканского ордера, составленные из тяжелых гранитных блоков. Из красного гранита вырублены базы и капители колонн, между которыми прекрасно смотрятся ниши строгого рисунка, декорированные гирляндами из светло-серого пудостского камня. Полуциркульная арка с изящной гирляндой опирается на малые колонны, стоящие на берегу водного протока, ведущего во внутренний бассейн.
С. И. Чевакинский. Проект каменных сараев для хранения и сушки корабельного леса. 1765 г.
Глядя на арку Новой Голландии, каждый раз поражаешься, как это декоративное сооружение выдерживало на себе колоссальный вес гигантских корабельных бревен, навалившихся на нее из помещений старых складских «магазинов». Искусствовед академик И. Э. Грабарь, высоко оценивая это сооружение, писал: «Особенно блестяща композиция главных ворот „Новой Голландии“. Эта прекрасная арка – одна из самых вдохновенных архитектурных затей, сохранившихся от старого Петербурга». Строго классические по пропорции тосканские колонны портала сооружены из блоков массивного тесаного гранита. В композиции применены большой и малый ордера. Скругленные углы лесных складов обработаны парными колоннами тосканского ордера, стены – рустованными лопатками. Обработка рустами, характерная для архитектуры русского раннего классицизма, обогатила фасады этого величественного сооружения. Великие архитекторы С. И. Чевакинский и Ж.-Б. Валлен-Деламот с большим мастерством решили задачу объемной и фасадной композиции уникального исторического здания. В проектах учитывались и градостроительные требования. Возводя лесные корабельные склады, зодчие позаботились об эстетическом впечатлении, создав прекрасный художественный ансамбль.
Арка Новой Голландии. 2006 г.
Правда, горестно осознавать, что время и бесхозяйственное отношение к всемирно известному памятнику зодчества сделали свое варварское дело. Ансамбль разрушается, во многом утратил былой блеск, разделив печальную судьбу многих архитектурных памятников заповедной Коломны. Осыпающиеся кирпичи, обшарпанные, почерневшие от времени изуродованные стены. Заросшие деревьями и непроходимым кустарником берега окружающих Новую Голландию каналов. Куда девалось прежнее величие и красота знаменитого ансамбля? Знакомая картина.
И все же сегодня, отражаясь в тихих водах Мойки, величественная арка слабо колышется в ее зеркале, и ждешь, что в следующее мгновение вдруг послышится плеск весел о воду и в старую протоку, в глубь Новой Голландии, войдет петровская боевая галера с командой военных гребцов.
Н. А. Синдаловский в книге «По Петербургу» заметил, что «петербургская городская фразеология не раз предоставляла возможность внимательнее и глубже вглядеться в архитектурную историю города. В самом деле, кажется, какое отношение к Петербургу может иметь такое знакомое каждому предупреждение: „Не лезь в бутылку“ то есть веди себя спокойно, не заводись, не нарывайся на неприятность! Оказывается, самое прямое». По легенде, архитектор А. Е. Штауберт, построивший на территории острова здание Морской тюрьмы, назвал свое детище «Башней», а в народе его окрестили «Бутылкой». Со стороны эта постройка действительно уж очень походила на знакомый всем сосуд, продаваемый в казенных лавках с белой или красной сургучной головкой. Попасть в «Бутылку» для жителей старого Петербурга было далеко не самым лучшим делом в их жизни.
Угловое здание склада Новой Голландии. 2006 г.
Вскоре после подавления в 1820 году восстания Семеновского полка и в 1825-м выступления декабристов в незастроенной западной части Новой Голландии отвели участок для строительства здания Военно-морской исправительной тюрьмы. Разработку проекта в 1828 году поручили архитектору Военного ведомства А. Е. Штауберту. Реализованный в 1829 году проект зодчего предусматривал сооружение трехэтажного кольцеобразного «казенного дома» с круглым внутренним двориком. Сам автор действительно называл свое сооружение «Башней», а позже «Бутылкой». Первый этаж занимала тюремная охрана и помещения арестантской кухни, пекарни и продовольственных кладовых. Тюремные камеры расположились на втором и третьем этажах и были рассчитаны на размещение 500 заключенных. От складов Морскую тюрьму отделяла специальная ограда.
В 1863 году Военно-морскую тюрьму в Новой Голландии существенно реконструировали, после чего она официально стала называться «Военно-исправительной тюрьмой морского ведомства Балтийского флота». Проектом военного инженера, штаб-капитана Н. А. Лифантьева в первом этаже здания предусматривалось помещение канцелярии и тюремных камер для осужденных на длительные сроки. Второй и третий этажи отводились для военнослужащих, приговоренных на непродолжительные сроки тюремного заключения. В процессе реконструкции здания тюрьмы укрепили капитальными внутренними стенами, на втором и третьем этажах заделали стенные проемы и усилили фундамент строения.
Тюремный режим исправительного заведения предусматривал использовать камеры только для ночного времени и сна заключенных. Весь световой период арестанты работали, им даже начислялась зарплата. В дневное время камеры превращались в своеобразные производственные мастерские. Проектом предусматривалось обустройство одиночных камер, площадью 25 кв. аршин каждые, при «весьма достаточной» высоте. Тюремные окна располагались настолько высоко, что арестант не мог обозревать площадь тюремного двора. В каждая камере стояла койка и наглухо прикрепленный к полу табурет. В дневное время койки поднимались к стене и закрывались на замок.
На втором этаже, разделенном на 6 отсеков, обустроили 80 камер-одиночек, а третий этаж с 7 тюремными отсеками насчитывал 95 камер одиночного содержания. В тюрьме велось регулярное наблюдение за каждым узником одиночной камеры через дверные смотровые проемы. По заключению ведомственной санитарной службы, все камеры достаточно эффективно проветривались и отапливались из котельной тюрьмы через трубы в стенах и над полом одиночек.
В здании тюрьмы существовала церковь Святителя Николая, действовавшая в Военной исправительной тюрьме вплоть до 1918 года.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.