Страница 7 из 27
Представим себе на месте Средиземного моря ровную пустынную местность. На ней возвышались бы горные хребты Корсики и Сардинии, крепости в Тарраконе, Лилибее и Мессане, прибрежные горные хребты, подступающие к берегу почти до Генуи, мощные укрепления в Массилии (совр. Марсель) и других местах. Если бы римляне располагали также вооруженной силой, способной пересечь эту пустыню по своей воле, а противник был бы значительно слабее и, следовательно, был принужден совершить большой обходной марш для сосредоточения своих сил, военная обстановка была бы предельно ясной. Трудно было бы переоценить значение и влияние такой силы римлян. Надо полагать также, что упомянутый противник, при всей своей слабости, совершал бы вторжения и рейды на территорию римлян, жег деревни, опустошал пограничные земли на протяжении нескольких миль, даже отбивал временами охраняемые обозы, не перерезая, однако, полностью коммуникации. Такие хищнические действия совершались более слабыми соперничающими прибрежными странами во все эпохи, но они ни в коей мере не оправдывают заключения, несовместимого с известными фактами. А именно заключения, будто «ни Рим, ни Карфаген не владели бесспорным господством на море», поскольку «римский флот временами наведывался к побережью Африки, а карфагенский флот, в свою очередь, появлялся у побережья Италии». В рассматриваемом случае флот играл роль вышеупомянутой силы в предполагаемой пустыне. Но так как флот действовал в условиях стихии, непривычной для большинства историков, так как моряки с незапамятных времен выглядели как чуждая раса и не имели собственных пророков, то ни их самих, ни их профессию до конца не понимали. Огромное решающее влияние флота в ту эпоху не принималось во внимание. Если приведенные аргументы разумны, то игнорировать морскую силу в качестве одного из решающих факторов так же нелепо, как абсурдно утверждение о ее исключительном влиянии.
Приведенные примеры из исторических эпох, разделенных значительными периодами времени, которые еще не рассматривались или уже рассматривались в данном исследовании, призваны показать значимость темы и существо уроков, преподанных историей. Как отмечалось ранее, эти примеры более часто выступают под рубрикой стратегии, чем тактики. Они относятся скорее к военным кампаниям, чем к отдельным сражениям, и поэтому представляют собой большую ценность. Подкрепим это суждение крупным авторитетом. Жомини (1779–1869, военный теоретик, генерал, автор ряда трудов по стратегии и военной истории. По происхождению швейцарец, с 1804 года на французской службе, с 1813 года на русской службе. – Ред.) пишет: «Когда мне случилось побывать в Париже в конце 1851 года, один известный деятель оказал мне честь, поинтересовавшись моим мнением относительно того, приведут ли недавние изобретения новых видов вооружения к изменениям в методах ведения войны. Я ответил, что они, видимо, повлияют на некоторые особенности тактики, но в крупных стратегических операциях и комбинациях сражений победа сейчас, как и прежде, достигается применением правил, при помощи которых добивались успехов полководцы всех эпох – эпох Александра Македонского и Цезаря, Фридриха и Наполеона». Данное исследование приобретает ныне особое значение в отношении военно-морских сил – из-за обретения современными паровыми судами мощных двигателей, влияющих на скорость и постоянство хода. В эпохи галер и парусных судов из-за неблагоприятных погодных условий могли провалиться самые лучшие планы сражений, но этот фактор ныне почти утратил влияние. Правила, которые должны определять крупные морские операции, применимы ко всем эпохам и выводятся из примеров истории. Возможность же пользоваться этими правилами при незначительном влиянии погодных факторов – недавнее достижение.
Определения, которые обычно даются слову «стратегия», сводят ее к военным комбинациям, объемлющим один или более театров боевых действий, либо изолированных, либо взаимосвязанных, но всегда рассматриваемых как актуальные или непосредственные военные события. Как ни уместны эти определения, современный (конец XIX века. – Ред.) французский эксперт совершенно прав, когда указывает, что они слишком узки для морской стратегии. «Эта стратегия, – пишет он, – отличается от общевойсковой тем, что она необходима как во время войны, так и во время мира. На самом деле в мирное время она может добиться наиболее убедительных побед, заняв в стране путем купли или соглашения великолепные позиции, которых едва ли можно было бы достигнуть во время войны. Она учит пользоваться всеми возможностями для утверждения на каком-нибудь выборочном пункте побережья с тем, чтобы обеспечить в дальнейшем оккупацию всей территории, бывшую на первых порах только временной». Поколение, ставшее свидетелем успешной оккупации Англией в течение десяти лет Кипра и Египта (1878 и 1882 годы. – Ред.) на условиях с виду временных, но до сих пор не приведших к потере приобретенных позиций, может легко согласиться с таким тезисом. Об этом действительно постоянно свидетельствует осторожная настойчивость, с которой все великие морские державы стремятся закрепиться то на одной, то на другой позиции, менее значительной и менее достойной, чем Кипр или Египет, в различных морях, досягаемых для представителей или кораблей этих держав. «Морская стратегия в действительности имеет целью создать, поддержать и увеличить в периоды войны и мира морскую силу страны», поэтому ее изучение представляет собой интерес и ценность для всех граждан свободной страны, но особенно для тех, которые связаны ответственностью за международные и военные отношения.
Теперь будут исследованы общие условия, которые либо существенны, либо оказывают сильное влияние на морское господство страны. После этого более конкретное рассмотрение разных морских государств Европы ХУЛ века, откуда начинается исторический обзор, сразу послужит иллюстрации и уточнению выводов по общей теме.
Примечание. Блеск славы Нельсона, затмевающей славу всех его современников, и безоговорочная вера в него англичан, как в деятеля, сумевшего спасти их от планов Наполеона (если бы Наполеон сумел высадиться в Англии, то, безусловно, британская сухопутная армия была бы разгромлена, а страна – быстро завоевана – как в 1066 году. – Ред.), не должен затушевывать, разумеется, того факта, что британский флотоводец действовал или мог действовать только в части театра войны. Цель Наполеона в войне, закончившейся Трафальгаром, состояла в объединении в Вест-Индии французских эскадр из Бреста, Тулона и Рошфора вкупе с сильным испанским флотом и формировании, таким образом, превосходящих сил, которые он собирался вернуть в Ла-Манш и обеспечить переброску через него французской армии. Естественно, он ожидал, что в Англии с ее глобальными интересами незнание цели передвижения французских эскадр вызовет смятение и озабоченность и что английский флот будет дезориентирован. Часть театра войны, переданная под ответственность Нельсону, помещалась в Средиземноморье, где он следил за военной базой в Тулоне и морскими коммуникациями на Восток и в Атлантику. Эта миссия имела большое значение, и оно возрастало в представлении Нельсона, поскольку он был убежден в том, что прежние попытки захвата Египта будут возобновлены. Из-за этого убеждения Нельсон предпринял сначала неверный шаг, который задержал его преследование Тулонской эскадры, когда она вышла в море под командованием Вильнева. Последнему же и в дальнейшем благоприятствовали постоянные попутные ветры, в то время как англичанин боролся со встречными ветрами.
Если все вышесказанное верно, если провал комбинаций Наполеона следует отнести столько же воздействию жесткой британской блокады Бреста, сколько энергичному преследованию Нельсоном Тулонской эскадры, ускользнувшей в направлении Вест-Индии и поспешно возвратившейся снова в Европу, то все же Нельсон имеет полное право на звание выдающегося флотоводца, что отмечено историей и что отстаивается в тексте этой книги. Нельсон и в самом деле не проник в намерения Наполеона. Возможно, это связано, как утверждают некоторые, нехваткой у британского флотоводца проницательности. Но проще было бы сказать, что это связано с обычным невыгодным положением обороняющейся стороны перед нанесением ей противником удара – с незнанием места нанесения удара. Для того чтобы найти ключ к решению сложной ситуации, требуется достаточно проницательности, и Нельсон справедливо усматривал этот ключ в подвижности флота, а не в его базировании. В последующем его действия дали яркий пример того, как упорство в достижении цели и неустанная активность в целях уничтожения противника могут исправить допущенную вначале ошибку и расстроить тщательно разработанные планы. В Средиземноморье у Нельсона было много обязанностей и забот, но при всем этом он четко понимал, что Тулонская эскадра является главной проблемой в регионе и важным фактором любой операции французского императора. Поэтому Нельсон постоянно держал эту эскадру в поле своего зрения, причем настолько, что называл ее «моим флотом», выражение, к которому французские критики проявили особую чувствительность. Этот простой и реалистичный взгляд на военную обстановку способствовал принятию Нельсоном смелого решения и взятию им на себя огромной ответственности по оставлению своего места дислокации с целью преследования «его флота». Приняв решение, таким образом, о преследовании противника, бесспорная мудрость которого сравнима лишь с величием ума, принявшего это решение, он двигался так энергично, что вернулся в Кадис за неделю до прибытия Вильнева в Эль-Ферроль (на северо-западе Испании. – Ред.), несмотря на неизбежные задержки из-за неверной информации и неопределенности в отношении передвижений французской эскадры. То же неустанное рвение позволило ему вовремя перебросить свои корабли из Кадиса в Брест, чтобы добиться превосходства численности своего флота над эскадрой Вильнева на тот случай, если бы последний попытался появиться по соседству. Англичане, сильно уступавшие в общей численности кораблям союзного флота, оказались, благодаря этому своевременному подкреплению из восьми опытных боевых кораблей в наилучшем стратегическом положении, что будет показано при рассмотрении аналогичных условий в Войне за независимость американских колоний. Их силы объединились в Бискайском заливе в один большой флот, расположившийся между двумя группировками флота противника в Бресте и Эль-Ферроле. Английский флот превосходил по численности каждую из группировок союзного флота в отдельности, при большой вероятности того, что англичане дадут бой одной из противостоящих группировок до того, как к ней придет на помощь другая. Это произошло благодаря умелым действиям английских властей. Но сильнее всех других факторов в итоге было единоличное решение Нельсона преследовать «его флот».