Роль морских сил в мировой истории

Через полтора столетия мы обнаруживаем, что Нельсон еще до начала своей знаменитой карьеры энергично способствует развитию торгового судоходства Англии посредством использования того же указа против американских торговых судов в Вест-Индии. Когда Кромвель умер, отцовский трон вернул Карл II. Этот король, вероломный по отношению к англичанам, все же оставался верным поборником величия Англии и ее традиционной политики господства на море. В ходе своих предательских отношений с Людовиком XIV, посредством которых английский король стремился стать независимым от парламента и народа, он писал Людовику: «Есть два препятствия нашему союзу. Первое состоит в нынешнем чрезмерном стремлении Франции развивать торговлю и стать внушительной морской державой. Это вызывает такие большие подозрения у нас, способных добиться величия лишь посредством торговли, что каждый шаг Франции в этом направлении грозит увековечить вражду между двумя странами». Посреди переговоров, предшествовавших мерзкому нападению двух королей на Голландскую республику, возник горячий спор вокруг того, кто будет командовать объединенным флотом Франции и Англии. Карл занял в этом вопросе жесткую позицию. «Командовать флотом, – доказывал он, – в обычае англичан». Карл прямо заявил французскому послу, что подданные английского короля выйдут из его подчинения, если он уступит. В запланированном разделе Соединенных провинций он зарезервировал для Англии возможность морского грабежа на позициях, контролирующих устья рек Шельда и Маас. Военный флот в правление Карла II сохранял некоторое время боевой дух и дисциплину, внедренную железной рукой Кромвеля (хотя позднее флот разделил общий упадок морали, которым было отмечено это злополучное правление). Монк совершил крупную ошибку, когда отослал от себя четверть флота, и оказался в 1666 году перед значительно превосходящими силами голландцев. Не обращая внимания на численность голландцев, он без колебаний атаковал их и три дня достойно сражался, несмотря на потери. Такое поведение не отвечало требованиям военного искусства, но в единстве взглядов на престиж военного флота и его операции английского народа и правительства заключался секрет конечного успеха, которого достигла Англия вслед за многими просчетами в течение ряда столетий. Преемник Карла II, Яков II, сам был моряком и имел опыт командования в двух больших морских сражениях. Когда на трон вступил Вильгельм III, власти Англии и Голландии оказались в одном лагере и оставались в союзе против Людовика XIV вплоть до Утрехтского мира 1713 года, то есть четверть века.

Правительство Англии все более настойчиво и целеустремленно добивалось усиления своего преобладания на море и развития морской силы. Пока Англия в качестве откровенного врага наносила Франции удар на море, в качестве лукавого союзника, как многие, во всяком случае, считали, она подрывала морское могущество Голландии. Договор между двумя странами предусматривал, что военные корабли Голландии должны составить три восьмых, а Англии – пять восьмых частей объединенного флота, или почти половину. Это условие дополнялось другим, которое обязывало Голландию выставить армию численностью в 102 тысячи солдат, а Англию – в 40 тысяч, что фактически взваливало ведение войны на суше на одну страну, а на море – на другую. Тенденция (предумышленная или нет) очевидна. В условиях же мира, в то время как Голландия получила компенсацию за счет территориальных приобретений, Англия приобрела, помимо этого, торговые привилегии во Франции, Испании, Испанской Вест-Индии, важные для господства на море уступки ей Гибралтара и порта Маон (на острове Менорка) в Средиземном море, а также Ньюфаундленд, Новую Шотландию, Гудзонов залив в Северной Америке. Франция и Испания в значительной мере лишились военного флота. Голландский флот с этих пор неуклонно катился к упадку. Утвердившись, таким образом, в Америке, Вест-Индии и Средиземноморье, английские власти с этого времени твердо пошли по пути превращения Английского королевства в Британскую империю.

В течение двадцати пяти лет после Утрехтского мира сохранение мира являлось главной целью министров, которые руководили политикой двух великих морских держав – Франции и Англии. Но при всех колебаниях континентальной политики в наиболее неустойчивый период, изобиловавший незначительными войнами и ненадежными соглашениями, Англия упорно добивалась развития своей морской силы. В Балтике ее флот сдерживал давление Петра I Великого на шведов и, таким образом, поддерживал баланс сил в этом регионе, который русский царь намеревался превратить в русское озеро. Между тем Англия извлекала из этого региона не только значительную торговую прибыль, но также большую часть припасов для своего флота. Дания стремилась создать в Ост-Индии компанию при помощи иностранного капитала. Англия и Голландия не только запретили своим подданным участвовать в этой кампании, но и обрушились с угрозами на Данию и, таким образом, сорвали предприятие, которое считали противоречащим их интересам на море. В бывших Испанских Нидерландах, которые по Утрехтскому договору передали Австрии, с санкции императора, была создана аналогичная Ост-Индская компания, имеющая в своем распоряжении порт Остенде. Этому шагу, который имел целью восстановить морскую торговлю стран Бенилюкса, заглохшую из-за утраты ими естественного выхода в море через устье Шельды, воспротивились морские державы Англия и Голландия. Их алчное стремление к монополии на торговлю, поддержанное в данный момент Францией, привело к удушению и этой компании после нескольких лет ее борьбы за выживание. В Средиземном море Утрехтский договор нарушил император Австрии, естественный союзник Англии при тогдашнем состоянии европейской политики. При поддержке Англии он, уже имея в своем распоряжении Неаполь, потребовал также Сицилию в обмен на Сардинию. Испания не соглашалась. (Автор напутал. Сицилия после Войны за испанское наследство была передана Савойской династии, которая и обменяла этот остров на Сардинию 4 августа 1720 года. – Ред.) И ее флот, начавший только возрождаться под энергичным руководством министра Альберони, был разгромлен англичанами у мыса Пассаро в 1718 году. (На самом деле произошло следующее. При дворе короля Испании (Филиппа V Бурбона, женившегося вторым браком на итальянке, верх взяла «итальянская партия» во главе с Джулио Альберони, сосредоточившим в своих руках все нити управления страной. В 1717 году он попытался вернуть Южную Италию и острова. Испанцы легко овладели Сицилией и Сардинией, но в августе 1718 года их эскадра была уничтожена англичанами у мыса Пассаро (так называемая Мессинская битва). В декабре Филипп уволил Альберони и согласился очистить захваченные острова. – Ред.) В следующем же году французская армия по просьбе англичан пересекла Пиренеи и довершила разгром испанского флота уничтожением верфей. Таким образом, Англия, помимо приобретения Гибралтара и порта Маон, поспособствовала передаче в руки союзника Неаполя и Сицилии, в то время как противник был окончательно повержен. В Латинской Америке ограниченные привилегии английским купцам, вырванные у Испании, вопреки ее самым насущным интересам, сопровождались широкой и плохо скрытой практикой злоупотреблений англичан – попросту контрабандой. Когда же раздосадованные испанские власти приняли решительные меры с целью борьбы с этой практикой, то как британский министр, выступавший за мирное решение проблемы, так и оппозиция, выступавшая за войну против испанцев, отстаивали свои позиции, ссылаясь на необходимость защиты морской торговли и чести Англии.

В то время как политика Англии, таким образом, настойчиво преследовала цели расширения и укрепления британского господства над Мировым океаном, другие европейские правительства, видимо, закрывали глаза на угрозы, неизбежно возраставшие вследствие развития ее морской силы. Казалось, позабылись беды, доставленные в прошлом господством самонадеянной Испании. Позабылся также и более свежий урок кровавых и разорительных войн, спровоцированных амбициозным, переоценивавшим свои силы Людовиком XIV. Перед глазами государственных деятелей Европы росла неуклонно и зримо третья преобладающая держава, призванная действовать столь же эгоистично, столь же агрессивно, хотя и не столь беспощадно и более успешно, чем те державы, что предшествовали ей. Это была морская держава, чьи деяния из-за того, что они были более бесшумны, чем открытое бряцание оружием, часто были менее заметны, хотя и лежали на поверхности. Едва ли можно отрицать, что бесконтрольное господство Англии над морями в течение почти всего исторического периода, который рассматривается в этой книге, является, несомненно, главным среди факторов силы, определявших конечный результат событий[8].

8

Любопытное доказательство того, что крупные военные авторитеты придавали большое значение военно-морской мощи Великобритании, можно обнаружить в первой главе «Истории войн Французской революции» Жомини. Он выдвигает в качестве фундаментального принципа европейской политики то положение, что не следует допускать безграничного наращивания военно-морских сил страной, которая не доступна сухопутным путем. Определение явно относится исключительно к Великобритании.