Страница 2 из 142
Я перекусил в университетском кафе напротив Библиотеки Академии наук вкусными слоеными пирожками и отправился в читальный зал.
Первым делом я взял нужный том Большой медицинской энциклопедии и прочел: «Кесарево сечение (sectio caesarea). Существуют разноречивые мнения о происхождении названия операции. Можно полагать, что происхождение названия операции связано не со словом кесарь, а с именем диктатора Цезаря, который был извлечен абдоминальным путем, за что и получил имя Сaesar».
Итак, наш герой родился не совсем обычным путем. О его дальнейшей жизни мы расскажем по ходу повествования, а теперь посмотрим на его скульптурные изображения. Они очень не похожи друг на друга. Если перевести взор с портретов прижизненных на созданные в период Августа, то может показаться, что перед нами два совершенно разных человека. Август с помощью придворных скульпторов не только идеализировал своего предшественника, но и убрал с лица своего приемного отца те самые черты, без которых Цезарь не смог бы состояться как великий полководец, реформатор и победитель в борьбе за высшую власть.
Глянем на прижизненное (считается, что портрет создан в последний год жизни диктатора) изображение Цезаря, хранящееся нынче в Туринском музее. Первое впечатление: перед нами расчетливый и холодный эгоист и циник, добившийся своих целей, и поэтому с презрением и неким подобием иронической ухмылки смотрит на нас этот герой древности; у него покатый, уходящий в лысину лоб, впавшие, но мясистые ближе к скулам щеки, не слишком крупный нос правильной формы, а шея окольцована глубокими морщинами.
А вот другая скульптура из музея Торлониа в Риме. Это изображение датировано сороковым годом до Рождества Христова, то есть четырьмя годами спустя после смерти Цезаря. Сразу оговоримся, что все почти даты в этой книге даны в летоисчислении до новой эры, а оно, как известно, ведется в обратном порядке. Здесь наш герой выглядит совершенно вымотанным бесконечными войнами и борьбой за власть. Видно, какой дорогой ценой она ему досталась: под глазами мешки, рот сжат в тонкую стрелку, складки от крыльев носа стремительно обегают рот, а на лбу, напряженном и с приопущенными бровями, морщины свидетельствуют об активной работе ума; две же вертикальные складки над переносьем – о противоречивых, но активных замыслах и сомнениях, хотя последние, если судить о его действиях, разрешались быстро и активно. Непреклонная воля читается на изможденном лице, однако здесь же виден и знак обреченности, словно этот человек делает некую переоценку ценностей и уже не верит в значимость свершенных им великих дел, и кажется ему теперь, что все это – тщета, во всяком случае, горькие складки на лбу говорят о многом.
Несмотря на то что ваятель уже упрятал лысину диктатора под хорошо уложенные локоны, этот скульптурный портрет поражает своим неумолимым реализмом, черты персонажа тут не приукрашены и настолько натуралистичны, что, кажется, автор видел Цезаря неоднократно. Живая работа резца мастера донесла до нас образ этого человека без тени величия – он страдает, и страдает, пожалуй, именно от того, что его деяния и достигнутая такой огромной ценой власть словно бы обесценились. Этот человек как будто уже предвидит свою судьбу, он разочарован, одинок, и ему хочется, как его предшественнику Сулле, уйти от этой мирской жизни, полной интриг, злобы, зависти, оголтелого честолюбия, чванливого тщеславия в какой-нибудь тихий уголок и постараться обо всем забыть. Вероятно, скажет читатель, автор фантазирует – на этом портрете мы видим лишь безумно уставшего и, кажется, больного человека с невеселыми думами и мрачным состоянием духа. Однако, если читатель доберется до конца книги, он, быть может, и согласится с автором.
Другие портреты Цезаря, созданные в более позднее время, менее интересны в психологическом плане и лишены того жестокого и беспристрастного реализма, какой мы видели в предыдущих двух его изображениях. Это уже официоз. Созданные в эпоху Августа приукрашенные тиражированные скульптуры уже мало говорят об истинном образе этого человека.
На монетах диктатор изображен в профиль с длинной морщинистой шеей. Мастера не постеснялись дать его реалистическое изображение, какое мы видим на рассмотренных нами скульптурных портретах; и даже более того, резкие черты исхудавшего и испещренного морщинами лица граверы еще и нарочито усилили, отчего оно кажется просто шаржем. Есть монеты и с более облагороженным изображением, что ясно указывает на то, что они чеканились уже после гибели Цезаря.
Следует тут добавить, что римские скульпторы раскрашивали изображения своих персонажей, и если обратиться к источникам, то можно попытаться представить себе, как он в действительности выглядел.
Светоний рисует нам живого и энергичного, резкого в движениях и жестах, звонкоголосого, высокого темноглазого красавца, который так себя любил, что постоянно ухаживал за своим телом, причем не только брился, но и, подобно женщине, выщипывал волосы, чем вызывал нарекания у современников.
Плутарх, наоборот, изображает нам слабого изнеженного интеллигента, страдающего мигренями и эпилепсией. Эта болезнь издревле считалась непростой, страдающий падучей считался носителем высших сил и знания. Он испытывал в момент прихода болезни невыразимое блаженство – современные психиатры называют это мозговым оргазмом.
Падучая настигала Цезаря иной раз во время сражения либо на заседаниях сената, и с этим коварством болезни он поделать ничего не мог, зато с другими своими недостатками боролся всеми средствами. В суровых условиях непрекращающихся войн, которые вел в течение многих лет, он не давал себе никаких поблажек в смысле дополнительных удобств – спал под открытым небом на повозке, легко одевался и ходил с непокрытой головой в любую погоду, скромно питался и так далее.
Цезарь, как известно, умел одновременно делать несколько дел: читать, писать и разговаривать, а в военных делах был стремителен в передвижениях и молниеносно принимал верные решения в любой боевой обстановке. Считался он и хорошим оратором, что в Древнем Риме высоко почиталось. Его хвалил даже сам непревзойденный Цицерон, его современник.
Итак, мы бросили первый и беглый взгляд на нашего героя, известного вот уже более двух тысяч лет как великий завоеватель, гениальный политик, основатель Римской империи. До него Рим был республикой. Он упразднил ее окончательно и бесповоротно, и многие века, вплоть до своего падения, эта великая средиземноморская держава, диктовавшая свою волю остальному миру, управлялась единодержавной властью.
Глава I. Марий и Сулла
У Цезаря были неплохие учителя по части насилия над демократией. Марий и Сулла показали, как надо добиваться у нее любви и преданности.
Гай Марий родился в бедной сельской семье и вырос крепким деревенским парнем. Военную службу он начал в армии великого римского полководца Сципиона Африканского, который приметил и приблизил к себе отличавшегося храбростью и отвагой Мария и даже предсказал, как об этом пишет Плутарх, что Марий в дальнейшем сможет добиться той же воинской славы, что и он, Сципион.
И действительно, благодаря своему упорству и настырности он стал все выше подниматься по карьерной лестнице, пользуясь поддержкой влиятельных аристократов Метеллов; молодой офицер отличался пронырливостью и упрямым стремлением на верхние этажи власти, что свойственно многим провинциалам. Женился он на тетке нашего героя, породнившись, таким образом, с древним римским родом Юлиев. Позже Гай Юлий Цезарь утверждал, что его род ведет свое начало от троянского героя Энея, бывшего, по легенде, отпрыском самой богини Венеры.
Так вот Марий, как это в политике и водится, предал своего благодетеля Цецилия Метелла и путем интриг добился того, что сменил его на посту командующего во время войны в Африке с нумидийским царем Югуртой.
История с Югуртой такая. Будучи усыновленным племянником умершего царя Миципсы, он не имел права на престол, ибо у покойного царя было двое законных сыновей, а так как царство было объявлено неделимым, начались неизбежные распри. Опекавшие Африку римляне, пользуясь испытанным стратегическим принципом «разделяй и властвуй», поделили-таки Нумидию между наследниками, чем еще больше обострили династическую борьбу.