Ришелье

Испанский король Филипп III, верный традициям своего отца Филиппа II, еще меньше, чем император, отделял одно от другого. Под его властью находился весь Пиренейский полуостров — ему было три года, когда Португалия подчинилась власти Филиппа II, — владения в Центральной и Южной Америке, в Нидерландах и в Италии. Если с властью императора протестантские князья Германии мало считались, то власть испанского короля во всех его владениях была нерушима.

Если бы Филиппу III удалось подчинить своей власти отделившиеся от Испании северные Нидерланды, то Франция была бы окружена цепью испанских крепостей и в каждой точке ее сухопутной границы ей угрожало бы вторжение испанских войск, все еще считавшихся лучшими в Европе. Особенно удобной для вторжения была провинция Артуа, граничащая с испанскими Нидерландами, где не было ни гор, ни рек, а была плоская равнина — идеальные условия для передвижения войск. И поскольку испанский флот также считался самым сильным в мире, Франции угрожала интервенция с моря, где было еще больше удобных мест для высадки войск.

Ришелье не мог допустить победы испанского короля или императора, потому что тогда Франции не оставалось бы ничего другого, как сдаться на милость победителя. Вот почему он вынужден был забыть об интересах защиты веры и поддерживать протестантских князей в Германии и кальвинистскую олигархию Голландии; он вынужден был в конце концов начать открытую войну с императором и Испанией, которая продолжалась и после его смерти. Были моменты, когда Ришелье был близок к поражению, но война закончилась победой Франции над обоими ее противниками. Мечта о безраздельном господстве императора в Германии рухнула; Испания признала независимость Нидерландов, и для нее началась долгая череда лет упадка и унижений.

Ришелье умер с ясным сознанием выполненной им задачи: монархия, верным слугой которой он был, победила всех своих врагов и вскоре стала сильнейшей в Европе. Он, конечно, не мог знать о том, что его политика приведет в конце концов к победе протестантов над католиками.

Посмотрим, как развивались события в Германии. Когда Ришелье в конце 1616 года получил пост государственного секретаря — в его ведении были отношения с иностранными государствами, — в Германии разразился очередной кризис в отношениях между императором и протестантскими князьями, не желавшими даже номинально подчиняться императору. С тех пор, как почти сто лет назад Лютер прибил к дверям церкви свои тезисы, Германию потрясали войны и восстания, в ходе которых и князья-католики, и князья-протестанты добились большей независимости от императорской власти, причем последние захватили в своих владениях церковные земли и церковную казну.

Мятежи и грабежи протестантов вызвали недовольство католиков, и в Риме не замедлили воспользоваться этим. Сразу же после Лютеровых тезисов были созданы два религиозных ордена — капуцинов и иезуитов, — поставивших своей целью борьбу за души людей, за победу идеалов католицизма. Членами обоих орденов были глубоко верующие, дисциплинированные и готовые на подвиги во имя веры люди. Деятельность капуцинов и иезуитов сильно способствовала успехам Контрреформации.

Цель, поставленная перед собой монахами обоих орденов, была проста: победа католической веры. Известно, когда к простой цели идут неуклонно, успех обеспечен, если еще и горячо стремиться к ней. Именно эти качества были у иезуитов и капуцинов. Они обратили особое внимание на Германию, в которой религиозная смута по-прежнему сохранялась и пока что ничем не разрешилась. Хотя во Франции религиозные войны закончились компромиссом, но королевская власть здесь была полностью на стороне католицизма, да и гугеноты были в меньшинстве. В Германии власть императора ничего не смогла поделать с еретиками, и пламя восстания бушевало как к северу от столицы империи Вены, так и на востоке, в Венгрии и Трансильвании.

Для германского императора представляли опасность не только мятежные князья, с которыми он мог бы справиться, но и их могущественные друзья за рубежом. Именно этим обстоятельством впоследствии воспользовался Ришелье.

В тот момент, когда Ришелье вошел в правительство, в Богемии чехи подняли восстание против власти императора, которое послужило началом Тридцатилетней войны.

В 1619 году умер император Маттиас. Это был старый человек, не способный противостоять царящей в империи анархии. Он умер бездетным, и трон императора унаследовал его родственник Фердинанд II, до коронации герцог, правитель Штирии.

Это была полная противоположность покойному. Ему был тогда сорок один год, он был фанатично предан идее католицизма и отдавал ей всю свою недюжинную энергию. В битве при Белой горе (1620) он разбил наголову чешских повстанцев и затем шел от победы к победе. Сначала Филипп III, король Испании, а потом его сын Филипп IV помогали ему людьми и деньгами.

Желавшие отделиться от империи, чехи предложили стать королем Богемии Фридриху V, курфюрсту Пфальцскому. После поражения в битве при Белой горе и последующих поражений на земле Пфальца он вынужден был бежать в Голландию — он был кальвинистом, — ив 1623 году император Фердинанд II лишил его всех прав и передал титул и земли герцогу Максимилиану Баварскому, горячему стороннику императора. Интересно, что Фридрих V Пфальцский был зятем английского короля Иакова I.

На юго-востоке империи Фердинанду II удалось подавить восстание, поднятое трансильванским князем Габором Бетленом. На севере, в Вестфалии, в битве при Штадтлоне он разгромил последнего мятежника (1624), и казалось, что война, длившаяся шесть лет, закончена.

Вся Германия была теперь в его власти, в северных протестантских княжествах были расквартированы его войска. Повсюду шли конфискация награбленного у Церкви имущества и казни мятежников. Отнятые у церкви земли были ей возвращены.

Именно в этот момент Ришелье после долгой опалы вошел опять в правительство и затем возглавил его.

Оставим пока Германию и обратимся к Испании, второму главному врагу кардинала. То, что объединенная Германия представляет большую силу, мы смогли убедиться на своем опыте. Но что Испания была могущественной державой триста лет назад, знают немногие. Более того, все книги по новой истории утверждают с завидным постоянством, что с изгнания мавров из Гренады (1609) и до династии Бурбонов (1700), сменившей династию Габсбургов на испанском престоле, Испания находилась в состоянии паралича: историки, придерживающиеся антикатолических взглядов, говорят, что испанские армия и флот потеряли свою былую силу и даже что признаки упадка военного могущества Испании были видны и раньше. Странно, они видят упадок и не замечают могущества. Одна из самых распространенных ошибок историков — придавать решающее значение — поворотный пункт в истории Испании, утверждают они, — поражению испанского флота, так называемой Великой Армады, в 1588 году. Другое такое преувеличение — это возвеличивание кальвинистов-миллионеров северных Нидерландов, будто в одиночку боровшихся с Испанией, тогда как каждому беспристрастному историку ясно, что без поддержки иностранных государств, соперников Испании, их победа была бы невозможна.

Нам говорят, что в тот момент (1567), когда в Нидерландах вспыхнуло восстание против испанцев, их военное могущество начало клониться к упадку. Спустя двадцать лет, когда провалилась политика испанцев высадиться с моря на берегах Англии, упадок стал еще более заметным, — говорят нам историки. То же самое, говорят они, происходило спустя тридцать лет, когда по требованию испанцев был казнен знаменитый английский пират Рейли. То же самое происходило спустя еще тридцать лет, уже после заключения Вестфальского мира. С этим, хотя и не без оговорок, уже можно согласиться. Наконец спустя пятьдесят лет после этого, когда Бурбоны сели на испанский трон, все военное могущество Испании исчезло, если верить историкам. Однако остается непонятным, почему Людовику XIV пришлось затратить так много усилий, чтобы его внук стал королем Испании.