Страница 5 из 32
В стране насчитывалось около 350–400 тысяч самураев. Вместе с семьями – более 2 миллионов человек. Поскольку всякая деятельность помимо военной считалась несовместимой с самурайским статусом, подавляющему большинству выплачивалось жалование рисом. Редчайшая в феодальном государстве ситуация: дворяне, у которых не было земли. Редчайшая для средневековья ситуация: страна, живущая без войн – как внешних, так и внутренних. Разумеется, не все самураи жили без гражданского дела. Некоторые все-таки возделывали землю, некоторые открывали школы, некоторые ремесленничали. И все же столь высокая доля непроизводительного населения не может не вызывать удивления. Ведь это означает, что японский крестьянин мог прокормить всех этих горожан, то есть производительность крестьянского труда была весьма велика.
Многолюдие Эдо поддерживалось системой заложничества. Князья вместе со своими семьями были обязаны являться в Эдо и жить там. Только по прошествии года им разрешалось вернуться в родное княжество. Тоже на год. Семья же оставалась жить в Эдо. На узких дорогах, ведущих в Эдо, часто можно было наблюдать многокилометровые княжеские процессии. Сам князь мог путешествовать и верхами, и в паланкине. Свита и охрана передвигались по преимуществу пешком. Заставляя князей жить на два дома, сёгунат намеренно истощал их финансы. Держа их неподалеку от себя под надзором многочисленных агентов, сёгун предотвращал возможность сговора. Расписание княжеских путешествий было составлено таким образом, чтобы они не могли повстречаться на одной дороге.
Тронный зал дворца Госё
Тронный зал дворца Госё
Система заложничества приводила к тому, что дети князей воспитывались в Эдо и теряли связи с той землей и с теми людьми, которыми им предстояло управлять. Многие из них считали себя столичными жителями, обитатели их собственных княжеств представлялись им «деревенщиной». Эта система имела и другой важный побочный эффект: развитие сферы обслуживания. В начале XIX века Эдо был самым большим городом в мире – более миллиона жителей. Это были чиновники сёгуната, князья со своими огромными свитами, ремесленники, торговцы, работники развитой сферы обслуживания. Население Эдо в значительной степени состояло из командировочных мужчин, а им требовались гостиницы, едальни, бани, публичные дома, театры…
Княжества имели в Эдо свои усадьбы-резиденции. Они обладали экстерриториальностью – преступник мог скрыться там и сёгунат не имел легальной возможности вытребовать его. В этом смысле резиденции княжеств походили на посольства иностранных государств. Княжества имели собственные войска, правительство и не платили общенациональных налогов. Бюджет «страны» состоял из тех средств (в основном натуральной подати), которые получал сёгунат на территории, находившейся под его непосредственным управлением. Эта территория была достаточно велика, но доходов на проведение «общенациональной» политики, разумеется, не хватало. Князья могли согласиться поучаствовать в какой-нибудь совместной акции (например, отремонтировать дворец императора), но принудить их было нельзя. Страна была покрыта сетью застав, мосты и дороги не строились в достаточном количестве – Токугава опасались несанкционированного передвижения оппозиционных сил. В случае опасности князья были обязаны поставлять центральной власти в Эдо свои войска, но в условиях отсутствия внешней угрозы их главная обязанность превращалась в фикцию.
Резиденция княжества Сацума в Эдо
Князья вроде бы и подчинялись сёгуну, но все они делились на «чистых» и не очень. Когда основатель династии Токугава Иэясу пришел к власти, он поделил князей (даймё, букв. «большое имя») на несколько категорий. Главными из них были следующие: «родственники» («симпан даймё», они состояли в родственных отношениях с домом Токугава); «союзники» («фудай даймё»), поддержавшие основателя сёгуната Иэясу в его борьбе за объединение страны; «внешние князья» («тодзама даймё»), сражавшиеся против Иэясу. Хотя со времени окончания гражданской войны прошло два с половиной века, это деление продолжало сохраняться и никакой возможности перейти из одной категории в другую не существовало. Историческая память в Японии длинна, и «внешние князья» никогда не забывали, что их предки проиграли войну. Многие из них жаждали мести. Однако Токугава создали превосходную систему сыска, горизонтальной солидарности князьям не хватало, и за два с половиной века существования династии Токугава сёгунату ни разу не пришлось применять по отношению к князьям вооруженную силу.
Словом, сёгунату Токугава удалось создать конструкцию, благодаря которой страна длительное время пребывала в мире, но в основе этой конструкции были заложены такие решения, которые привели к распаду пирамиды власти при первом соприкосновении с внешним миром, от которого с таким тщанием закрывалась политическая элита. Это произошло к середине XIX века, когда западные державы стали требовать «открыть страну» все настойчивее. Хотя князья столь долгое время не поднимали никаких восстаний, многие из них вышли из подчинения, как только почувствовали, что поводья ослабли. На поверку оказалось, что лоскутное одеяло, составленное из лояльных прежде княжеств, не выдержало проверки на прочность. Это одеяло было сшито суровыми нитками, но оно все равно оставалось лоскутным.
События разворачивались в замке Эдо, обитатели дворца Госё в Киото были заняты «повторением прожитого»: церемониями и переживанием былого величия. Многим казалось, что так будет продолжаться вечно. И оказались неправы.
Часть I
Тень
1852 год
5-й год девиза правления Каэй. 1-й год жизни Мэйдзи
Император Комэй вел размеренную жизнь, время его заполнялось церемониями и ритуалами, расписание которых было известно на годы вперед. Он привычно занимался японской поэзией и изучением классических конфуцианских текстов. Когда же случалось солнечное или лунное затмение, что почиталось за дурной знак, двор из-за боязни скверны погружался в полную бездеятельность, а сам император пребывал за опущенными бамбуковыми занавесками, возле которых буддийские монахи возносили бесконечные оберегающие молитвы. Комэй находился за бамбуковыми занавесками, потому что смотреть на него не разрешалось. Император опасался сглаза, а монахи боялись, что, взглянув на него, они ослепнут. Времени у императора было много.
Детей у него появлялось на белый свет тоже немало, но они рождались болезненными, многие умирали. В течение многих веков круг брачных партнеров императорского дома был крайне узок, что, как известно, не способствует появлению здорового потомства. Кроме того, японские императоры вели крайне неподвижный образ жизни, придворные дамы одевали и раздевали их, стригли им ногти. Начиная с XVII века они практически не покидали пределы своего дворца Госё в Киото – сёгунат запрещал совершать любые выезды. Защиты же от гиподинамии в виде занятий спортом культурой выработано не было. Потребность в двигательной активности находила свой выход в общении с многочисленными женами и наложницами, но это зачастую вело к полному истощению. Императоры участвовали в многочисленных ритуалах, которые в Японии непременно сопровождаются винопитием. К концу своей недолгой жизни Комэй стал законченным пьяницей. Алкоголизм можно назвать профессиональным заболеванием японских императоров.
Со стороны придворных дам тоже было трудно ожидать помощи в деле появления на свет здорового потомства. Они тоже вели крайне изнеженный и малоподвижный образ жизни. И хотя средневековые женщины обычно разрешаются от бремени достаточно просто, источники уже хэйанского времени говорят о том, что для японских аристократок роды представлялись тяжким испытанием.