Страница 96 из 102
Разве вы не собираетесь эвакуироваться, если фронт приблизится к Линцу?
Лично я лишен такой возможности. Ведь отряды фольксштурма должны обеспечить безопасность в период эвакуации городов, транспортных узлов, военных складов и промышленных предприятий. Если я и покину этот район, то одним из последних, – вздохнул Рунге.
«Вот оно что, – подумал Иммерман.– Очевидно, они решили всерьез обосноваться здесь. Конечно, здесь легче раствориться среди местных жителей, чем в городе. Вот почему профессор не пожалел денег».
Знаете, дорогой Альфред, мне пришла в голову интересная мысль. Не зайдете ли вы ко мне завтра эдак часов в десять–одиннадцать? Посидим, потолкуем и, может быть, что–нибудь придумаем дельное на случай серьезных изменений в положении на фронтах.
Охотно заеду к вам, – согласился Рунге.– Меня самого кое–что давно беспокоит. До сих пор мы с вами держались вместе думаю, в наших интересах сохранить эти добрые отношения.
Сказано превосходно. Я такого же мнения, – хитро улыбаясь, проговорил Рудольф.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Воспользовавшись правами чрезвычайного комиссара, Вагнер прежде всего очистил весь персонал от неблагонадежных людей, ранее принятых на службу по настоянию руководителей концерна. Таким образом в его подчинении остались только убежденные нацисты, которых он знал давно и хорошо. Затем весь персонал профессор перевел на казарменное положение, вооружил его личным оружием и обязал ежедневно по три часа заниматься военной подготовкой, с тем чтобы в случае надобности вместе с личным составом зондеркоманды с оружием в руках защищать лабораторию от врагов рейха.
Закончив реорганизацию работы химической лаборатории, Вагнер хотел сразу же приступить к производству первой партии «дьявольского цианида», в количестве достаточном для применения на фронте шириною в сто и глубиною сорок километров, и запросил разрешения военного министерства, но положительного ответа не дождался. Тем временем положение на фронтах осложнялось с каждым днем. 13 апреля русские очистили от фашистов столицу Австрии Вену, а через несколько дней перешли в наступление на берлинском направлении и скоро уже передавали о непрерывных воздушных боях над столицей третьего рейха. «О чем же думают в военном министерстве? – возмущался профессор Вагнер.– Почему не дают разрешения на изготовление нашего «чудо–оружия»?
Он послал один за другим еще два запроса в Берлин, но ответа не было. Не знал профессор о том, что его переписка давно находилась под строжайшей цензурой гестапо и запросы, посланные им в военное министерство, застревали в кабинете Рудольфа Иммермана. К середине последней декады апреля поползли страшные слухи. Говорили, будто Берлин окружен русскими и его падение ожидается со дня на день. Среди немцев, переселившихся в Австрию после аншлюса, поднялась настоящая паника. Продав свое имущество за полцены, либо передав его в руки доверенных лиц, они на всех видах транспорта устремились на запад в надежде добраться до нейтральной Швейцарии. Так поступали, в основном, дельцы среднего и мелкого калибра, а наиболее крупные акулы финансовой и промышленной буржуазии заранее предвидели такой конец и свои капиталы давно поместили в швейцарские банки, а сами либо выехали в Баварию, либо скрылись за границей. Пора было позаботиться о личной безопасности и братьям Иммерманам. Обсудив создавшееся положение, они разработали план действий, согласно которому Адольфу надлежало немедленно выехать в Швейцарию, чтобы принять необходимые меры для защиты своих капиталов за границей, а Рудольфу – оставаться в Линце до подхода англо–американских или русских войск, чтобы, используя свое служебное положение, по возможности обеспечивать охрану имущественных прав семьи. Перед вылетом в Цюрих старший Иммерман решил еще раз поговорить с Вагнером с глазу на глаз и пригласил его не в правление концерна, а к себе домой. Очевидно, профессор не доверял своему бывшему шефу, ибо явился к нему на свидание в сопровождении двух вооруженных эсэсовцев из зондеркоманды.
Так–так, – покачал головой Иммерман, встречая профессора в дверях своего кабинета.– Значит, обзавелись телохранителями?
Приходится, – буркнул старик.– Живем в прифронтовом городе. Опасность подстерегает на каждом шагу.
Надеюсь, они не будут присутствовать при наших переговорах?
– Да, они подождут меня за дверью, – сказал Вагнер. Ученый и промышленник сразу же приступили к деловой беседе.
– Очевидно, вы в курсе последних событий, – начал Иммерман.– Наша любимая столица окружена русскими. Ее защитники истекают кровью. Сведущие лица полагают, что судьба Берлина, а вместе с нею и судьба третьею рейха решится в ближайшие несколько дней. Как вы думаете, не означает ли это гибель Германии как суверенного государства?
Зачем нам, ученым, ломать над этим голову? Для этого существуют государственные и военные деятели. За гибель государства спросится с них, а не с ученых.
За трагедию, которую придется пережить немцам, допустим, спросится с правительства. А за гибель людей? Особенно тех, которых ученые использовали при проведении научных экспериментов в качестве подопытных животных? Вспомните–ка, сколько русских – военных и гражданских, мужчин и женщин, стариков и детей уморили вы в своей лаборатории? Думаете, вам не придется отвечать за них, когда сюда придут красные? – с явным злорадством спросил Адольф Иммерман.
Нет, не думаю, – ответил профессор, стараясь казаться спокойным.– Отвечать придется. Утешает меня только одно: на скамье подсудимых ученые–экспериментаторы, хозяева лаборатории и поставщики «подопытных животных» будут сидеть рядом.
У Иммермана екнуло сердце, но внешне он сохранил спокойствие.
– Ошибаетесь, герр профессор. Хозяева лаборатории не станут ждать, когда сюда придут большевики. Они покинут эти места заблаговременно. Самолет уже _заказан и ждет на аэродроме. Кстати, я оставил там несколько свободных мест для вашей семьи. Если вы примете мои условия, то через несколько часов будем на территории одной нейтральной страны.
Каковы ваши условия?
Вы должны захватить с собой все документы, касающиеся «анархина» и «дьявольского цианида».
Чтобы передать их американской армии? – спросил Вагнер.
Зачем же свои военные секреты передавать в распоряжение вражеской армии? – с ухмылкой спросил Иммерман.– Ведь мы не изменники какие–нибудь и не шпионы, а преданные слуги фатерлянда, и увезем эти документы только для их спасения, чтобы они никогда не попали в руки наших врагов.
Вот как? – усмехнулся профессор.– А когда доберемся до нейтральной страны; что же будет с ними?
Вы их передадите в распоряжение одной химической корпорации взамен пожизненной пенсии, равной жалованию президента той страны. Кроме того, корпорация гарантирует вам полную безопасность в случае, если большевики вздумают привлечь вас к ответственности как военного преступника.
Некоторое время профессор просидел молча, потом встал, окинул Иммермана насмешливым взглядом и низко поклонился.
Благодарю вас, мистер Иммерман, за вашу доброту ко мне и к моей семье, – сказал он, – называя его «мистер», чтобы дать понять, кому тот служит.– Но воспользоваться вашим предложением не могу. «Анархии» и «дьявольский цианид» принадлежат и всегда будут принадлежать только немецкой нации. В этой войне благодаря интригам некоторых безответственных людей не удалось их использовать в интересах Германии, но придет врем я, и они* сослужат ей добрую службу.
Вы уверены в этом?
Да, уверен. Лаборатория, в сейфе которой хранятся технологические документы, охраняется надежными людьми. Оки не выпустят их за пределы доверенного им объекта.
Ой ли! – покачал головой Адольф.– Вспомните–ка историю с одним заводом в Норвегии, где изготовляли некоторые весьма важные материалы, необходимые для производства секретного оружия. Этот объект тоже охранялся весьма тщательно. Но вражеские подводные лодки высадили отряды командос, и от завода и изготовленного им запаса стратегических материалов осталась только груда обгорелых развалин. Учтите, нечто подобное может случиться и с вашей лабораторией, если, скажем, русским вздумается высадить воздушный десант.