Страница 82 из 102
Приближалась решительная минута. Заключенные попрощались друг с другом, обменялись адресами.
Ксенофонтов и Емельянов хорошо знали адреса друг друга. Теперь надо было сообщить свои адреса Турханову. С этого и начали они свой последний разговор перед решительной схваткой с охраной лагеря.
Если останусь в живых, я вас или ваших родных разыщу и без адреса. У нас есть еще дела поважнее. Пока не поздно, может быть, –займемся ими? — спросил полковник.
Какие дела? — удивился Ксенофонтов.
Теперь мы знаем, что наш прежний план побега сорвался задолго до начала его реализации,— начал Турханов.— Думаю, никто из нас не сожалеет об этом. Свобода, полученная при содействии гестаповца, независимо от мотивов содействия, не может не претить честному человеку.
— Правильно! — одобрил Емельянов.
—~ Печалиться не станем,— согласился Ксенофонтов.— Тем более нам представилась другая возможность выйти на волю.
Но успокаиваться еще рано. Новая возможность сопряжена с большими трудностями. Как реалисты, %мы должны предвидеть любые неожиданности и заранее подготовиться, чтобы они не привели к роковым последствиям.
Ты это о чем? — насторожился Емельянов.
Есть у меня страшная тайна. Я хотел открыть ее только командованию Советской Армии, но если мне не удастся выйти отсюда живым, вместе со мной погибнет и моя тайна. А это сопряжено с трагическими последствиями для миллионов людей. Обещайте мне в случае моей смерти сообщить мою тайну только — подчеркиваю: только!— советскому командованию, и я открою ее вам,— прошептал полковник.
Друзья поклялись выполнить его пожелание, и Турханов рассказал им о профессоре Вагнере и его лаборатории, где нацисты готовят новое секретное оружие.
Слушатели были потрясены. Они знали, что фашисты способны на любую подлость, но чтобы ученые в качестве подопытных животных использовали людей, в том числе и ни в чем не повинных, это просто не укладывалось в их сознании.
Да, эти слухи обязательно надо проверить,— задумчиво проговорил Ксенофонтов.
И если они подтвердятся, то виновных привлечь к строжайшей ответственности,— продолжил его мысль Емельянов.
Само собою разумеется,— согласился с ними полковник.— Но дело даже не в этом. Надо обнаружить лабораторию Вагнера и как можно быстрее уничтожить ее. Иначе фашисты могут воспользоваться открытиями этого ученого–изверга для уничтожения уже не группы несчастных, а целых народов.
Товарищи договорились сделать все от них зависящее, чтобы сорвать преступные замыслы фашистов.
А теперь закрепим нашу вечную дружбу,— предложил Ксенофонтов.
Согласен,— присоединился к нему Емельянов.—Предлагаю по старинному чувашскому обычаю перед расставанием обменяться друг с другом предметами одежды. Куртку я отдаю тебе, мой земляк, а шапку —–■ русскому побратиму.
Предложение было принято, и друзья обменялись куртками и шапками.
В это время Стефан привел к ним майора Леонова.
Пора начинать. Вы готовы? •— спросил руководитель восстания. Турханов утвердительно кивнул головой.— В бою будете действовать в составе второй штурмовой группы, а пока– следите за Ихановым. Чтобы заслужить милость врага, он может в самый последний момент попытаться провалить восстание.
Мы не допустим,— заверил Ксенофонтов.— Будьте уверены!
Руководители понимали, что успешный исход восстания целиком и полностью зависит от внезапности. Для этого надо было, не вызывая подозрения бдительных часовых на сторожевых вышках, сосредоточить свои силы на исходном рубеже для атаки, то есть в непосредственной близости к этим вышкам. Для этого решено было воспользоваться хитрым приемом, разработанным .фашистами для лишения узников права на ночной отдых. Блоковой и штубендисты под предлогом генеральной уборки помещений два–три раза в неделю около полуночи по тревоге поднимали хефтлингов и заставляли выносить на двор столы, скамейки, топчаны, матрасы и одеяла, которыми никто из хефтлингов никогда не пользовался, но часами должны были стоять и мерзнуть под открытым небом, проветривая это добро. В такие ночи в бараке поднимался невероятный шум. Часовые на вышках давно привыкли к такому столпотворению и не обращали на него внимания. И вот теперь, когда часы пробили полночь, по указанию майора Леонова Иханов открыл двери и громко закричал:
— Генеральауфроймен! Аллее раус! Лос! Лос! [Генеральная уборка! Выходите все! Живее! Живее! (нем.).]
Для большей убедительности его заставили угрожающе размахивать и щелкать в воздухе своей нагайкой. Эсэсовцы на вышках хорошо знали этого негодяя. Его дикие выходки всегда вызывали одобрение. Поэтому никто из них не догадался, не понял подлинного смысла происходящего.
Заключенные начали выносить мебель. Причем на этот раз столы и топчаны они ставили друг на друга так, чтобы, забравшись на них, можно было перемахнуть через каменную трехметровую стену или же прыгнуть на сторожевые вышки. Другие узники в это время разбивали в умывальной комнате цементные умывальники и ванну, разбирали на кирпичи единственную печку в служебном помещении. Кусками бетона и кирпичей вооружались бойцы штурмовых групп. Нашли ящики с эрзац–мылом и мешки с каменным углем. Куски мыла, похожие на небольшие булыжники, и комки антрацита тоже пошли на вооружение. По–другому использовали байковые одеяла. Часть из них изорвали на куски и обмотали ими свои ноги вместо портянок, а остальные вынесли во двор, чтобы закидать ими колючую проволоку, протянутую поверх стены.
Ровно час понадобился узникам, чтобы приготовить все необходимое для начала штурма сторожевых вышек. Удар колокола, извещавший о наступлении часа ночи, послужил сигналом к штурму. Три штурмовые группы одновременно атаковали сторожевые вышки, а четвертая приготовилась к отражению возможного нападения эсэсовцев со стороны общего лагеря, –
Мощное русское «ура!», громкие выкрики «Вперед! За Родину!», «Бей фашистов!», «За жизнь, за свободу!» заглушили треск пулеметов. Град камней, комков антрацита и кусков эрзац–мыла обрушился на эсэсовскую охрану. Но пулеметы не умолкли, а продолжали бить в упор по наступающим, внося в их ряды страшное опустошение. Надо было ослепить пулеметчиков. Емельянов схватил огнетушитель и направил едкую струю прямо в лицо пулеметчику. Пулемет вдруг затих. Это дало возможность Ксенофонтову взобраться на вышку. Но другой фашист успел заменить ослепленного пулеметчика и выпустить еще одну очередь. Страшный поток раскаленного свинца ударил в Емельянова, мгновенно превратив его голову в сплошное кровавое месиво. Огнетушитель выпал из его рук, а сам он свалился под ноги товарищей, плотной массой устремившихся к сторожевой вышке.
Пулемет продолжал косить ряды наступающих. Атака могла захлебнуться в любую минуту. Чтобы этого не случилось, Турханов пригнулся к земле и бросился к огнетушителю. В следующее мгновение едкая струя снова ослепила пулеметчика, и страшное оружие смерти опять умолкло. Этим воспользовались наступающие. Теперь уже на вышку забралась целая группа заключенных. Они быстро разоружили фашистов и захваченным оружием начали бить эсэсовцев, стойко державшихся на соседних вышках. Сам Турханов, бросив огнетушитель, стал к пулемету и начал поливать свинцовым дождем фашистов, оборонявшихся на первой вышке. Должно быть, пули сразу попали в •цель — пулемет там умолк после первой же очереди. Теперь оба захваченных повстанцами пулемета обрушили огонь на третью сторожевую вышку. Меткий огонь двух пулеметов быстро подавил последний очаг сопротивления фашистов. Но хотя эсэсовцы из охраны двадцатого блока были перебиты все до единого, на пути к свободе оставались еще грозные препятствия. Наиболее опасными из них являлись пять рядов колючей проволоки, натянутой поверх трехметровой каменной стены вокруг барака, и высоковольтный ток, пропущенный по ним. Самые нетерпеливые узники, пытавшиеся преодолеть это препятствие, уже поплатились жизнью. Надо было немедленно уничтожить это препятствие. И нашлись инициативные люди. Кто–то из спальни блокового принес железную кочергу, бросил ее поперек проволочной ограды. Произошло короткое замыкание. Молнией сверкнуло пламя, посыпались искры, и весь лагерь мгновенно погрузился в темноту. Этим не преминули воспользоваться повстанцы. Набросив на колючую проволоку одеяла, они начали перелезать через стену. Но замешательство в рядах фашистов, вызванное аварией на электроподстанции, продолжалось недолго. Первыми пришли в себя эсэсовцы на ближайших к двадцатому блоку сторожевых вышках. Они наугад открыли огонь по беглецам сразу же из двух пулеметов. В то же время позади изолирблока завыли сирены. Послышались четкие команды на немецком языке. Очевидно, готовилась атака на восставший блок. По распоряжению майора Леонова один пулемет поставили напротив железных ворот блока, два других пулемета должны были подавить огонь с соседних вышек. Развернув пулемет на сто восемьдесят градусов, Турханов дал длинную очередь по сторожевой вышке девятнадцатого блока. Фашистский пулемет сразу же замолчал. Со вторым фашистским пулеметом, обстреливавшим со стороны восемнадцатого блока, пришлось повозиться дольше. Целясь по ослепительным вспышкам в темноте, Турханов бил длинными очередями. Помогал ему Ксенофонтов, стрелявший из захваченного им фашистского автомата, но противник не прекращал огня.