Страница 35 из 102
– Верхняя Австрия,– пробормотал Иммерман, по спешно вставая и натягивая на себя мягкий пушистый халат. – Это же как раз там, где наши заводы. Неужели мистер Томсон выполнил свою угрозу?
Схватив телефонную трубку, он набрал номер междугородной и попросил соединить с Линцем. Ответил Рудольф.
С добрым утром, дорогой братец! Прости, что пришлось прервать твой сладкий сон. Что у вас там нового? – спросил Иммерман.
Какой там сладкий сон! – невольно проворчал Рудольф – Всю ночь не сомкнул глаз. Незваные гости одолели. Свечи, зажженные ими, до сих пор еще горят.
К нам они не заходили! – со страхом спросил Адольф.
В дом не зашли, но сторожевых псов всех переколотили.
Всех девятерых?
Да,– подтвердил младший брат.
Это означало, что авиация союзников всю ночь не давала покоя и хотя сами заводы не подверглись бомбежке, но все зенитные батареи, охранявшие заводы, были уничтожены.
«Выходит, наш концерн действительно беззащитен перед американской химической корпорацией,– прошептал Иммерман. – Что же нам делать? Неужели покориться?»
Он нервно заходил по комнате. Тут ему вспомнились слова одного путешественника об акуле. «Этот страшный хищник легко может заглотать человека, но иногда довольствуется и тем, что ему удалось оттяпать у своей жертвы ногу или руку».
«Что ни говори, без ноги или руки можно еще жить, лишь бы голова была цела,– утешил себя Иммерман. – Придется пойти на потери контрольного пакета акций, чтобы сохранить в целости свои заводы».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Барух и Томсон встретились за завтраком. Банкир хотел было пригласить также Иммермана, но зять не согласился.
Вы поражаете меня! – воскликнул он. – Зачем нам угодничать перед этим фашистом?
Адольф Иммерман не фашист, а только немец. Поймите меня, это не одно и то же. Да, далеко не одно и тоже.
По мне, все они одним миром мазаны. Подумать только, эти негодяи физически уничтожили не сотни и не тысячи, а миллионы евреев. Я уверен, что если бы русские и американцы не проливали своей крови, то на свете давно уже не осталось бы ни одного живого еврея.
Мы благодарны вам за это. Гитлер действительно хотел истребить всех евреев. Но придет время, когда немцы, желая загладить свою вину перед евреями, помогут им подняться на ноги и станут нашими друзьями. То, что мы с Иммерманом даже в тяжелые годы войны не прекратили деловые связи – яркое доказательство наличия реальной возможности такой дружбы,– с несвойственным старикам пафосом заключил свою мысль Барух.
По лицу молодого американца пробежала тень.
«Знаем мы вас, банкиров,– думал он. – Ради денег вы готовы вступить в союз даже с самим чертом и оставить в беде лучшего друга. Разве не об этом говорит ваш союз с Иммерманом на костях Моше Гольдмана и членов его семьи?»
Наступило молчание. Оба поняли, что тема для застольной беседы выбрана неудачно, и решили ее переменить.
Сегодня вы слушали радио? – спросил Чарлз.
Да,– подтвердил тесть. – Передали, что авиация союзников разбомбила военные объекты в Верхней Австрии. Как вы думаете, от налета «летающих крепостей» не могли пострадать заводы «Фарбенверке»?
Не беспокойтесь,– улыбнулся зять. – Наши летчики знают, что бомбить и что не бомбить.
Но, как говорится, ошибаться свойственно человеку. Ваши летчики тоже не застрахованы от ошибок. Мне кажется, что вы играете с огнем.
Пришлось пойти на риск. Иначе трудно уломать такого человека, как ваш друг Иммерман.
Да, нелегко иметь с ним дело,– согласился банкир. – Впрочем, его тоже можно понять: кому захочется одним росчерком пера лишить себя контроля над собственными предприятиями?
Понять–то можно, но уступать нельзя! – решительно заявил Томсон.
Хорошо. Насчет контрольного пакета акций будем стоять на своем, но по второму вопросу, мне кажется, мы можем и не раздражать его. В самом деле, зачем нам так рьяно заступаться за русских? – недовольно поморщился Барух.
Не за русских, а за себя,– поправил его зять. – Русский полковник понадобится нам самим не меньше, чем американской разведке.
Нам? – с удивлением посмотрел Барух на своего зятя. – Поясните.
Да, именно нам. Вы уверены в том, что Иммерманы всегда будут придерживаться принятых на себя обязательств в отношении выдачи нам секретов «анархина» и «дьявольского цианида»?
Думаю, Адольф нас не подведет,– неуверенно проговорил банкир. – Допустим,– согласился Томсон. – А его брат? Я не доверяю этому ярому нацисту. Ссылаясь на интересы нации, он всегда может отказаться от данного слова. А что бы этого не случилось, мы должны держать его в постоянном страхе.
– Каким образом?
Очень просто. Выпустив из тюрьмы русского полковника по нашему настоянию, он сам окажется в сетях американской разведки. Как известно, подобные делишки начальством не прощаются. Рудольф Иммерман прекрасно! знает об этом. Если ему вздумается когда–нибудь противоречить нам, мы ему напомним о связях с иностранной разведкой и пригрозим разоблачением. Будьте уверены, тогда он станет совсем ручным.
Пожалуй, вы правы,– задумчиво произнес Барух Серьезного противника всегда надо держать в узде. Ли бы старший Иммерман не испортил нам дела.
Не волнуйтесь. Сегодня он не станет фордыбачиться,– с явной ухмылкой проговорил Томсон.
И он не ошибся. Иммермана словно подменили. Он без всякого нажима со стороны партнеров подписал согласие на ранее предложенных условиях.
Ол райт! – одобрительно воскликнул американец Начиная с этого момента, мы уже не враги, а союзники. Будем надеяться, нашему примеру последуют и другие деловые люди враждующих стран, что, несомненно, позволит сохранить промышленный потенциал Германии в эти трудные дни войны.
От всего сердца поздравляю вас с заключением соглашения, которое на– дипломатическом языке можно было бы назвать договором о дружбе и взаимной помощи Будем надеяться, что союз двух промышленных объединений послужит образцом будущего союза ваших стран! многозначительно добавил банкир.
Партнеры поднялись на ноги, дружелюбно посмотрел друг на друга и обменялись крепким рукопожатием.
Но, несмотря на мир, наступивший между партнерами, «высокие договаривающиеся стороны» выглядели далеко не одинаково: лица у Баруха и Томсона сияли радостью. Они держались настоящими победителями, а Иммерман всем своим обликом напоминал загнанную лошадь – дышал тяжело, руки дрожали, как у алкоголика.
– Теперь, с вашего разрешения, приступим к последнему пункту повестки дня,– объявил банкир. – Кстати, положительные результаты, достигнутые по этому незначительному вопросу, покажут, какое благотворное влияние может оказать наличие экономического союза на решение важных политических проблем,– предупредил он. Американец достал из портфеля номер газеты Швейцарской партии труда «Вуа увриер», развернул его и положил перед Иммерманом.
Читали? – спросил он.
Коммунистической пропагандой не интересуюсь,– поморщился немец.
Я тоже не очень, но газеты просматриваю. Иногда бывает полезно знать, что пишут обо мне мои драги. Вот рекомендую прочитать,– сказал Томсон, указывая на не большую заметку, обведенную красным карандашом.
«Сообщение из Верхней Австрии,– вслух начал читать Иммерман. – Фашистская Германия нарушает Женевскую конвенцию о военнопленных. Недавно в Айзендорфском лагере военнопленных за отказ от нарушения военной присяги был арестован и доставлен во внутреннюю тюрьму гестапо пленный полковник Турханов Владимир Александрович. Мы хорошо знаем о тех жестоких условиях, в которых содержатся заключенные в этой тюрьме. Антифашисты предупреждают администрацию внутренней тюрьмы, и прежде всего начальника гестапо штандартенфюрера Рудольфа Иммермана, об ответственности за жизнь и здоровье заключенных, в том числе и советского полковника Турханова. Союз демократических и анти фашистских организаций города Линца».
Что вы скажете по этому поводу? – спросил Том– сон.
Могу ответить восточной поговоркой: «Проклятия овец волкам не помеха»,– ухмыльнулся Адольф.