Страница 28 из 102
О чем вы говорили? – спросил он, передав арестанта в руки конвоиров.
О его радистке. Оказывается, она погибла, защищая своего командира. Как вы думаете, немки способны на подобные подвиги?
Почему бы и нет? Разве ты не бросишься на защиту, если враги нападут на меня? – осклабился штандартенфюрер.
Девушка потупилась от смущения, подумала, но в ответ не произнесла ни одного слова. Иммерман не обиделся. Вообще он не верил, чтобы кто–нибудь добровольно пошел на смерть, защищая другого. «Выдумки писак,– говорил он, когда слышал или читал в газетах о подобных подвигах. – Каждый немец должен сам уметь постоять за себя, а не ждать когда его спасет какая–нибудь дура». Рудольф, как вы думаете, правду рассказал он о себе или опять сочинил небылицу?
В устах врага ложь и правда всегда тесно переплетаются. Но мы своего добьемся.
Вы опять вызовете его на допрос?
Да, и не раз еще.
С вашего разрешения, переводчиком буду я,– попросила она.
Я не прочь, но боюсь.
Боитесь. Чего? – удивилась девушка.
Не чего, а кого. Боюсь, как бы этот красный у меня не похитил тебя,– с улыбкой ответил Иммерман.
Не смейтесь надо мной! – надула губки девушка. – Как же он похитит меня, когда сам сидит за решеткой?
К сожалению, решетка – не гарантия. Ее можно Перепилить.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Братья Иммерман – старший Адольф, младший Рудольф – в Верхнюю Австрию прибыли из Германии в начале тридцатых годов. Родились они в семье мюнхенского пивовара, воспитание получили в частной школе, оба закончили университет. В тот же год с университетскими дипломами возвратились домой и собирались договориться с родителями о своей дальнейшей судьбе; их отец, окончательно разорившийся в разгар экономического кризиса 1929–1931 годов, пустил себе пулю в лоб. Пивной завод Иммерманов перешел в руки конкурирующей фирмы, все движимое и недвижимое имущество старого пивовара пошло с молотка, а Адольф и Рудольф унаследовали только неоплаченные долги отца. Чтобы избавиться от преследования кредиторов, Адольф выехал в Америку, где в течение пяти лет работал на одном из химических заводов, оборудованном по последнему слову техники, сначала мастером, потом сменным инженером и, наконец, начальником цеха. Здесь он познакомился с Моше Гольдманом, прибывшим из Австрии для ознакомления с современной постановкой дела в химической промышленности. Этот австрийский еврей имел в окрестностях Линца завод по выработке анилиновых красителей. От зоркого глаза умного, но престарелого еврея не ускользнули исключительные деловые качества молодого инженера. Адольф напомнил ему его молодость, когда он, безвестный юноша без гроша в кармане, поступил на работу в небольшую красильню, за десять лет в совершенстве овладел профессией красильщика, от простого уборщика мусора дошел до главного мастера, женился на дочери хозяина, а после его смерти сам стал хозяином мастерской. Правда, своей супругой он не мог похвастаться: она была в том возрасте, когда девушек начинают называть старыми девами, к тому же слепа на один –глаз, но кругленькая сумма, доставшаяся ей от отца в виде наследства, с лихвой компенсировала все ее изъяны. Молодой и деятельный муж умел пользоваться деньгами. Небольшая красильня после перестройки превратилась в солидное предприятие по производству анилиновых красителей. На радость чадолюбивому отцу жена родила двух детей – сына и дочь. К сожалению, сын умер от кори, а дочь росла, росла и превратилась в прелестную девушку.
Узнав о том, что Адольф Иммерман все еще не мог привыкнуть к Америке и время от времени испытывает сильное желание вернуться на родину, Гольдман предложил ему приехать к нему в Австрию и взять на себя руководство работами по реконструкции его предприятия, пообещав не только приличный оклад, но и долевое участие в прибылях.
– После окончания работ по реконструкции моего завода, заработав круглую сумму, вы можете возвратиться в Германию, если к тому времени у вас не пройдет ностальгия. А пока я не рекомендовал бы вам возвращаться в Германию. Вот уже больше года там идет настоящая резня. Режут, причем, не только коммунистов, но и состоятельных людей, даже некоторых руководителей нового нацистского режима.
Адольф знал об этом. С января 1933 года, с момента прихода Гитлера к власти, в газетах было полно сообщений о кровавых событиях в Германии. Кроме того, его регулярно информировал об этих событиях родной брат Рудольф – непосредственный участник кровавых оргий фашизма. Оставшись в Мюнхене без гроша в кармане, Рудольф поступил в отряд штурмовиков, принял деятельное участие в фашистском перевороте, за что был произведен в офицеры и награжден орденом самим фюрером. Впрочем, Адольф о брате при Гольдмане ни словом не обмолвился, сам же, раздобыв нужные сведения о процветающем промышленнике, прикинул в уме все «за» и «против», после чего принял его предложение и переехал жить в Австрию. При благосклонном отношении хозяина его недюжинный талант здесь развернулся вовсю. Реконструкция завода, первоначально рассчитанная на два года, под его руководством была завершена в течение одного года., и в следующем году чистая прибыль предприятия удвоилась. К этому времени Иммерман уже стал душой рабочих, служащих и инженерно–технических работников. Всем, нравился новый главный инженер, а жадный до денег хозяин, когда на деле убедился в его способностях превратить захудалый заводик в современное и прибыльное предприятие, так обрадовался, что начал принимать его не только в своем служебном кабинете, но и у себя дома, приглашая на праздники и на различные семейные торжества. При этом всячески подчеркивал уважительное отношение к нему. Дорогой гость при этом вел себя весьма скромно, но в то же время не забывал и о собственном достоинстве. Это импонировало и хозяйке дома, и ее дочери, прелестной Иде, которой в то время как раз исполнился двадцать один год. Ее мать по своему опыту знала, как неприятно быть старой девой. Чтобы ее милую дочь не постигла такая же участь, она давно приглядывалась к молодым людям своего круга, но подходящей кандидатуры на роль жениха не могла найти. Появление Иммермана изменило дело. «Это он! – мысленно воскликнула она. – Такой умный человек, как он, не упустит возможности жениться на такой богатой невесте, как наша Ида. Дело только в самой Иде. Захочет ли она стать женой немца, зная, как его земляки в своей стране подвергают жестокому преследованию евреев?» Но ее опасения не оправдались. Ида раньше матери обратила внимание на молодого инженера, полюбила его и ждала только официального предложения.
И настал долгожданный момент. Юристы составили брачный контракт, стороны подписали его, новобрачных обвенчали в лучшем из храмов в городе. И тут произошла первая осечка, супруги Гольдман по давно установившемуся обычаю всех состоятельных людей хотели проводить новобрачных в свадебное путешествие, сама новобрачная только и мечтала об этом, но молодой супруг воспротивился.
– В путешествие отправимся в другой раз,– сказал он. – В Европе пахнет порохом. Не сегодня, так завтра орудийные залпы возвестит миру о начале новой войны. Настанут золотые дни для химической промышленности. Но заработают производители пороха и других взрывчатых веществ, а не анилиновых красителей. Я хочу построить дополнительно два цеха для производства пороха и тринитротолуола. Правительство по нашей просьбе выделит удобный участок для строительства, банки откроют кредит на недостающую у нас сумму, и ко времени начала войны доходы наши по сравнению с нынешними возрастут в десятки раз. Что касается сердечных дел, то я не хочу выставлять свою любовь к Иде на всеобщее обозрение. Надеюсь, Ида согласится со мной.
Возможно, Ида и не согласилась бы, но отец, когда узнал, что по–прежнему остается хозяином всего предприятия, а зять будет заниматься только строительством новых объектов и организацией работы в старых цехах, полностью поддержал нового члена семьи, после чего дочери ничего не оставалось, как покориться судьбе. Впрочем, она быстро успокоилась и сама начала помогать мужу.