Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 31 из 36



— Хватит. Тогда бы тут все рухнуло — и так опору хрупкой плиты значительно подточили все эти штольни, эх, посносить бы тут все и устроить воронку, как в Якутии… столько бы выкопали! Мы, — кстати, ты в курсе? — пока суть да дело, подготовительные работы, уже алмазов крупных больше двухсот сдали, а мелких тут хоть грузовиками грузи!

— БелАЗами, — с усмешкой поддакнул Максим.

— Все, отбой, завтра снова денек будь здоров — во-первых, непонятно, что с этой толпой новых делать, и кто они вообще такие.

— Ага, во-вторых, монахов на допросы потащат, а с кем мне налаживать проходческие щиты?

— Да уж, ничего, приказано, значит, не только наладишь, но и план перевыполнишь! Шутка!

— Очень смешно. Ладно, до завтра тогда.

Максим побрел в жилой отсек по тоннелям, выходы из которых были тщательно зарешечены и спешно поставлены на сигнализацию по распоряжению начальства. Конвоя не было, Максим ведь инженер, да и зарекомендовал себя неплохо, так что Петрович разрешал ему ходить одному, естественно, только там, где можно было пройти, по маршрутам, где на пути не стояло ни одной решетки. Днем это были штольни от управленческих кабинетов до мест проведения работ, а вечером — от командных пунктов до жилого большого грота, и вот теперь — до жилого блока в небольшой штольне северного крыла. Дневные пути в это время перекрывались. Вскоре Максим дошел до первого поста стационарной охраны — при входе в сектор общежития. Общежитием назывались несколько хаотически разбросанных по северному крылу галерей, как ветви дерева вырастающих из одного тоннеля, на котором и было КПП. Охранники попались знакомые, из числа тех, кто находился под монастырем с первых дней пребывания здесь Максима, Антона и Петровича. Поэтому пустили без единого звука, даже приветливо. Штольня монахов была первая направо, и, после недолгого побрякивания связки ключей, вращавшихся вместе с поворотами одного ключа в замке на решетке, Максим оказался «дома», и почти тут же уснул после утомительного и перенасыщенного событиями дня. Остальное население общежития тоже не подавало признаков жизни: после трудового дня спят крепко.

6



Подъем прозвучал, как всегда, во время сновидений, что роднило его с обычным пронзительным будильником, который каждое утро заставляет опомниться тысячи законопослушных граждан, старающихся не опоздать на службу. Максим заворочался на своем втором этаже железной армейской кровати (в общежитии позаботились о комфорте рабочей силы), смял к стене одеяло (и оно там было, наконец, новое, настоящее) и потянулся. Вставать, естественно, не хотелось после стольких часов без сна, да еще и, первый раз за полтора месяца, с настоящей кровати. Но не вставать было просто даже подумать абсурдно.

Утро начиналось в суматохе. В главном тоннеле началась толчея из новопривезенных рабочих, от которых Максим безуспешно попытался выяснить, кто они такие и как сюда попали, потом в том же узком тоннеле попытались организовать построение по отрядам (каждая штольня общежития образовывала отряд). Потом был так же скомканно организованный завтрак за сооруженными из грубых опалубочных досок столами (что тоже было прорывом в области подземной жизни). Монахов распределяли командирами отрядов, к которым также приставили на первое время вооруженную охрану. Максиму повезло — несколько человек, с которыми он привык работать, пока не стали трогать и разбивать — механики должны были сегодня закончить с проходческими щитами и наладить поставку руды в цех переработки, где из кимберлитовой глины должны были извлекать алмазы, да и не только: в кимберлитовой глине много полезного кроется.

Первым делом необходимо было переместить машины в длинную поперечную штольню последней «окружной», проведенной накануне революции. Оттуда должны были начаться, а частично уже были намечены ранее, тоннели, уходящие далеко на запад, в сторону от поселения, из которых и предполагалось извлекать кимберлит. Остальное население подземелья отправлялось на финальную стройку установки и наладки оборудования в производственном гроте. Так жизнь системы перемещалась с юго-востока, где был старый жилой грот, на север и запад.

Первый щит с огромным количеством выдвинутых вперед шестерен, образующих диаметр окружности, неторопливо поплелся в заданном направлении. По габаритам он едва-едва проходил, в некоторых местах пришлось даже несколько расширить тоннели. Проблематично было везти его по криволинейным штольням соловецких копей, но неприятности сопровождали Максима и компанию только до широкого тоннеля окружной; здесь щит проходил свободно, и последним рубежом, который необходимо было преодолеть, стал узкий и практически девяностоградусный поворот в маленькую штоленку, едва прокопанную при царе на несколько метров вглубь, где и предполагалась ему работать.

Водрузив, наконец, тоже старинную в своем роде машину на исходную позицию, механики во главе с главным инженером отправились за следующим агрегатом, с которым возни было гораздо меньше. После мытарств с проходческими щитами началась работа «повеселее» — по окружной наскоро клали рельсы шахтерской узкоколейки, которая уходила в тоннель и вела к разгрузочному мосту в производственном блоке. Отчасти железная дорога уже была готова — смонтирована по длине рельс на шпалах, но собирать полотно из таких сегментов — занятие не из приятных. В общем, день прошел в неестественной суматохе и спешных приготовлениях. Система теперь была целиком наполнена жизнью: там и тут сновали многочисленные бригады, на дне грота люди казались муравьями, трудящимися над созданием гигантского муравейника — лебедки и транспортеры перемещали несоразмерные человеческим размерам конструкции, стремительно складывающиеся в одну сложную систему. Под вечер ветка узкоколейки была собрана, и вагонетки застыли возле ленточных транспортеров проходческих щитов. С завтрашнего дня планировалась уже полномасштабная работа в новом режиме, режиме выработки и первичной обработки, в котором и должна была профункционировать нелегальная алмазная шахта столько, сколько сочтут необходимым «наверху». Поэтому на устранение разного рода неполадок, несостыковок, да и просто на проверку на работоспособность времени оставалось считанные часы уходящего рабочего дня: считалось, что оплошности во время подготовительных стадий были невозможны.

Петрович и Максим (Ян с утра отправился обратно на поверхность) носились повсюду на нервах, особенно Антон, то и дело вынужденный совершать забеги в свой кабинет, чтобы захватить очередную кипу схем и чертежей и бросить на полку такую же стопку документов по уже проверенным объектам. Работу, похоже, сегодня вовсе не собирались прерывать сном, недостающие часы проверок отбирали у ночи. Убедившись, что тот или иной объект готов к эксплуатации, бригады перемещали туда, где работы еще не завершились. В полвторого ночи Антон прибежал на окружную, весь взмыленный, и на бегу передал Максиму, чтобы щиты начинали работу и прошли бы хотя бы по метру вглубь, а руда по узкоколейке должна была пройти путь до разгрузки, которую тоже необходимо было проверить. По команде Максима со скрежетом и периодическим визгом от того, что шестерни буровых систем чиркали о гранитный потолок штольни, щиты начали ползти внутрь породы, куски которой сваливались на шкандыбающие и слегка провисающие ленточные транспортеры, с которых кимберлит посыпался в чрева вагонеток. Грохот стоял страшный, а каменный потолок вибрировал от работы машин. Все это продолжалось недолго, и щиты умолкли, перемолов метр слежавшейся алмазоносной глины. Затем шахтный тягач, похожий на те, что используют при строительстве метро, потащил состав вагонеток в сторону грота. На участке Максима испытания прошли успешно. Через полчаса Антон снова возник из темноты с еще более уставшим, но довольным видом: все основные системы работали нормально, и часть бригад уже отправили в жилой сектор; то же Антон пришел и объявить — пора было идти в северное крыло.

Максим во второй раз очутился в еще не привычной обстановке первого общежития жилого северного сектора. Запрыгнув на второй этаж и разлегшись на пружинистой кровати, он вдруг ясно услышал похрустывание рядом с левым ухом. Приподнявшись на локтях, он поводил рукой по подушке, и наткнулся на непонятно откуда взявшийся лист бумаги. «Тетрадь!» — вспомнил моментально Максим. Ведь у него пропала тетрадь с новой историей Соловков, тогда, при ночном обыске в гроте. Ее забрали? Обидно, столько сил было потрачено хотя бы для того, чтобы написать это. Но кого она там интересует? Максим опомнился. То, что он сжимал в руке, было вовсе не тетрадным листом. В таком случае, что это? Клочок был на ошупь значительно толще обычной фабричной бумаги, немного грубоват, шершавый и явным образом старый. Не могло быть сомнений — это была записка, одна из тех таинственных записок, непонятно каким образом попадающих в подземелье. Но как она могла попасть в общежитие? Никакого входа, кроме того, что был в главном тоннеле, который находился под неусыпной охраной все время, в жилое крыло не было. Тем более, что каждая отдельная штольня перекрывалась от главной галереи решеткой с тяжелым навесным замком. Значит? Это было сделано официально или полуофициально, так как тому, кто подложил эту записку, необходимо было иметь хотя бы ключи от всех встающих на пути замков и разрешение от охраны. Максим вскочил с кровати и подошел к подвешенному в конце штольни негаснущему фонарю. Под его желтыми лучами Максим развернул сложенную пополам записку.