Страница 96 из 106
Боевой дух охватил и довольно значительную часть патриотически настроенных офицеров Армии Крайовой. Так, например, разведчики рассказывали, что командир полка Армии Крайовой подполковник Радослав, будучи ранен, не покинул поле боя, а, лежа на носилках, которые переносили с места на место солдаты, продолжал командовать своими батальонами «Зоська» и «Парасоль», пока немцы не вытеснили их из района Воли в район Чернякова. Жену Радослава Анелю, высокую, стройную женщину необыкновенной красоты, видели многие партизаны. Командуя женскими отрядами Армии Крайовой, она проявила не только храбрость и отвагу, но и незаурядный талант командира.
В первые дни восстания в батальоне Адама Краковского наблюдалась неуверенность, некоторые бойцы и командиры даже растерялись, но, охваченные общим порывом, они быстро отправились и активно включились в борьбу. Если реакционные офицеры из Главного штаба повстанцев высокомерно отказались от услуг Армии Людовой, то этого нельзя было сказать о рядовых участниках баррикадных боев. В лице воинов Краковского и Турханова патриотически настроенные повстанцы нашли верных союзников в борьбе с немецкими карателями.
Отступая из района Воли, повстанцы несли большие потери. Непрерывные бои в продолжение нескольких дней сильно измотали их. Банды Дирливангера собирались уже ворваться в центральный район города на плечах этих разбитых отрядов повстанцев. В качестве оборонительного рубежа воины Турханова использовали старинное трехэтажное здание, в котором раньше находилось какое-то закрытое учебное заведение. Очевидно, желая изолировать учащихся от уличного шума, стены этого дома построили толщиною почти в два метра, сводчатые потолки были высокие, как в крепости. Несмотря на яростные атаки фашистов, партизаны удержали это здание, а ночью превратили его в настоящий укрепрайон. Окна первого этажа они заложили мешками с песком и установили там пулеметы. Окна второго этажа заняли стрелки с винтовками и автоматами. Третий этаж предоставили в распоряжение снайперов. На крыше оборудовали площадки для двух крупнокалиберных зенитных пулеметов. Кроме того, подрывники Громова заминировали выход из улиц напротив, откуда ожидалось на следующее утро наступление.
Отдохнув за ночь и получив подкрепление, батальон немцев при поддержке двух танков атаковал партизан. Фашисты были так уверены в легкой победе, что начали бой без надлежащей разведки. Результат такой самонадеянности сказался немедленно. Передний танк подорвался на мине, второго, пытавшегося обойти его, постигла такая же участь. Только после этого пришли саперы с миноискателями, но их сразу же уничтожили. Завязалась длительная перестрелка. Задержка на решающем направлении привела к неудачам на всем Участке. Повстанцы прочно укрепились на восточной стороне площади и прилегающей к ней широкой улице.
Так на этом участке фронта положение стабилизировалось и вот уже целую неделю наблюдалось относительное затишье.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Марианна не стала носить траура по матери. Горе и печаль постигли не одну семью Бохеньских, а сотни и тысячи жителей польской столицы. Соколов познакомил ее с командованием батальона. Ее встретили дружелюбно, и она выразила желание остаться работать медсестрой в санчасти. Алина сначала не доверяла ей, но, узнав, каким путем она попала к партизанам, изменила свое отношение. Так дочь графини начала ухаживать за больными и ранеными партизанами в лазарете. Там же в это время находился и ее брат Тадеуш. Из госпиталя он вышел только через две недели и сразу же пришел к сестре. Марианна с Соколовым занимали комнату в полуподвальном этаже небольшого дома, с единственным окном, выходящим во двор. Сестра встретила брата тепло, обняла, поцеловала, сбегала на кухню и выпросила у повара лишний обед. Соколова не было в отряде, ожидался он только на следующий день.
Ты что, серьезно решила связать свою судьбу с ним? — спросил Тадеуш.
Уже связала, — улыбнулась сестра. — Конечно, мы с ним совершенно разные люди, можно сказать, выходцы из двух разных миров. Многое он понимает иначе, чем мы. Но вообще-то он очень добрый, хороший человек. Когда узнаешь его поближе, вы обязательно подружитесь.
Нет, Марианна, от дружбы с большевиком, пожалуйста, меня уволь! Возможно, он и правда неплохой человек, но наши отношения могут быть только отношения ми волка и ягненка.
Ошибаешься, мой родной, глубоко ошибаешься, — горячо возразила молодая женщина. — Он вовсе не волк, а настоящий друг. Подумай только, если бы не он, в нашем роду уже никто не остался бы в живых.
Да, это, конечно, так, — согласился Тадеуш. — Но мне не нравится, что мы, поляки, становимся зависимыми от русских: без них не можем победить врагов, даже не можем выжить.
Что же тут плохого? Раз с ними мы можем победить и выжить, значит, нам надо быть вместе. Любая былинка тянется к солнцу, как к своему спасителю. Если спасение Польши зависит от союза с Россией, то почему нам и не тянуться к ней?
— Нет, Марианна, спасения нам надо искать в другом месте. Знаешь, кого я встретил в штабе?
Кого? — без особого интереса спросила сестра.
Майора Чернецкого не забыла? Теперь он стал полковником. Прибыл сюда из Лондона перед самым восстанием. Причем не по своей воле, а по заданию генерала Соснковского. Работает в отделе разведки. Он обещает помочь нам.
В чем? — насторожилась Марианна.
Пока хочет перевести тебя в Главный штаб, а когда надо будет, при его содействии уедем в Лондон.
Я никуда не уеду, я останусь здесь, — твердо заявила молодая женщина.
Да, пока все мы останемся здесь. Но если немцы разгромят повстанцев?
Разве такая возможность существует?
—Все может быть. Союзники далеко, а русские пока что-то не очень нам помогают...
А вы просили их о помощи? — не без ехидства спросила сестра.
Мы не можем унижать себя просьбами.
А откуда же русским знать, в чем мы нуждаемся?
У твоих новых друзей есть радио. Скажи мужу, пусть он передаст.
Что?
Пускай они скорее переходят в наступление и заставят немцев покинуть город.
Что это? Официальная просьба штаба повстанцев или же твое желание?
Я же сказал, что мы не можем унижаться перед большевиками. Пусть Соколов и его коллеги от своего имени сообщат в свой центр, что население Варшавы истекает кровью и ждет не дождется, когда Красная Армия поможет ему изгнать из города фашистов.
Марианна сверкнула глазами.
Ах, вот оно что! — воскликнула она. — Вы хотите, чтобы русские помогли вам захватить власть в Варшаве, прежде чем сюда явятся из Люблина представители Польского комитета национального освобождения. Так ли я тебя поняла?
Примерно так, — усмехнулся брат. — С тех пор как ты стала боевой подругой большевика, ума у тебя прибавилось.
— Не смейся, Тадеуш, Соколов и его товарищи все время упрекают нас, что восстание мы начали, не посоветовавшись с командованием Красной Армии. Теперь я поняла, что они правы. Вы затеяли эту кровавую бойню втайне от русских, а теперь вам стыдно обратиться к ним за помощью. Отбросьте этот ложный стыд! Признайте перед всем миром свою ошибку и открыто попросите советское командование выручить нас из беды. Иначе народ Варшавы никогда не простит вам...
Поручик Бохеньский чувствовал, что правда на стороне сестры, но, как один из командиров Армии Крайовой, он не мог в этом сознаться. Поэтому решил не продолжать неприятный разговор.
— Мне пора на службу, но я не прощаюсь. Вечером зайдем вместе с Чернецким. Только прошу тебя, будь с ним осторожна. Разведчики и контрразведчики — народ бдительный. Думаю, что ему будет не очень приятно, если ты выскажешься в таком же духе...
Предстоящий приход Чернецкого пробудил в Марианне противоречивые чувства. С одной стороны, было приятно сознавать, что такой преуспевающий человек не забыл их знакомства в Карлсбаде, где они с матерью находились перед войной. С другой стороны, ей не хотелось иметь дело с людьми, связанными с разведкой.