Темная бездна

Лицо этого человека имело явные признаки насильственной смерти: его убили.

Автомобиль погружался все глубже и глубже. Когда его капот ушел под воду, заднее крыло поднялось вверх. Прикованное к рулю тело снова дернулось, и отец что-то увидел на плече трупа. Голубоватое пятно на белом фоне. Нет, это был не синяк, а татуировка. Череп с крыльями, плавно скругленными в сторону костистых висков.

Вода потоком хлынула в машину, пузыри воздуха с громким хлопком вырвались наружу. Озеру нельзя было отказать в игрушке, которую оно требовало, чтобы упрятать в потайной ящик. Когда автомобиль начал плавно погружаться в темную глубь озера, невидимый водоворот схватил отца за ноги, чтобы утащить на дно и его. Стоя на красном утесе, я увидел, как голова отца исчезла под водой, и закричал, охваченный ужасом:

— Папа!

Там, под водой, он боролся с мощью озера. Автомобиль под ним стремительно скользил вниз, и когда отец стал отчаянно бить ногами, чтобы не провалиться в эту водную могилу, образовавшиеся пузыри воздуха устремились к поверхности и освободили его из плена. Он стал взбираться вверх по их серебристой лестнице к спасительной воздушной мансарде.

И тут я увидел, как его голова пробила водную гладь.

— Папа! — закричал я пронзительно. — Возвращайся на берег, папа!

— Со мной все в порядке! — отозвался он, но голос его предательски дрогнул. — Я возвращаюсь!

Он поплыл по-собачьи к берегу, но тело его вдруг стало хилым и вялым, как выжатая тряпка. Там, где автомобиль вспорол водную поверхность, озеро продолжало бурлить, словно переваривало что-то нехорошее. Отец не сумел залезть на выступ красной скалы, поэтому подплыл к тому месту, где смог зацепиться за стебли кудзу и камни.

— Со мной все в порядке, — повторил он, когда выбрался из озера и его ноги по колено погрузились в ил. Черепаха размером с обеденную тарелку быстро проскользнула мимо него и с недоуменным фырчанием плюхнулась в озеро. Я обернулся в сторону нашего молочного фургона: не знаю почему, но я это сделал.

И заметил фигуру человека, стоявшего между деревьями в чаще леса по другую сторону дороги.

Он просто стоял там, одетый в длинное темное пальто, полы которого развевались на ветру. Возможно, я почувствовал глаза того, кто наблюдал за мной еще тогда, когда следил за отцом, который плыл к тонувшему автомобилю. Меня передернуло, холод пробрал до костей. Потом я несколько раз мигнул — и на том месте, где только что стояла загадочная фигура, снова были лишь деревья, раскачивающиеся на ветру.

— Кори! — позвал отец. — Дай мне руку, сынок!

Я спустился вниз, к заросшему тиной берегу и помог ему настолько, насколько был способен это сделать продрогший, испуганный ребенок. Потом его ноги ступили на твердую землю, и он откинул мокрые волосы со лба.

— Надо найти телефон, — озабоченно сказал отец. — Там в автомобиле был мужчина. Он пошел ко дну…

— Я видел… Я видел… — Я указал рукой на лесную чащу по другую сторону от трассы 10. — Там кто-то был…

— Пошли!

Отец уже пересекал дорогу, держа мокрые ботинки в руке. Я как можно быстрее поспешил за ним, словно превратившись в его тень. Мой взгляд вновь возвратился к тому месту, где я видел силуэт человека, однако никого там не было, вообще никого.

Отец завел наш молоковоз и включил обогреватель. Зубы его выстукивали дробь, лицо в сером свете раннего утра было бледным, словно свечной воск.

— Проклятье! — воскликнул он. Это меня потрясло: раньше он никогда не позволял себе ругаться в моем присутствии. — Он был прикован к рулю. Наручниками. Боже мой, все лицо этого парня изуродовано!

— Кто это был?

— Не знаю. — Он переключил обогреватель на полную мощность, а потом повел машину на юг, к ближайшему дому. — Кто-то хорошенько поработал над ним, это уж точно! Боже мой, как же мне холодно!

Грунтовая дорога свернула направо, и туда же вырулил отец. В пятидесяти ярдах от трассы 10 стоял маленький белый домик с затянутой противомоскитной сеткой верандой. По одну сторону от дома росли кусты роз. Под зеленым пластиковым навесом были припаркованы две машины: красный «мустанг» и старый «кадиллак», местами покрытый пятнами ржавчины. Отец остановил пикап перед домом, сказав мне: «Подожди здесь», в одних носках подошел к двери и нажал на кнопку звонка. Но только когда он позвонил во второй раз, дверь, звякнув колокольчиком, распахнулась, и в проеме появилась рыжеволосая женщина раза в три крупнее моей мамы, одетая в синий халат с вышитыми на нем черными цветочками.

Отец обратился к ней:

— Мисс Грейс, мне необходимо срочно позвонить. Нельзя ли воспользоваться вашим телефоном?

— Вы весь мокрый! — Голос мисс Грейс напоминал скрежет ржавой пилы. Она взяла сигарету в другую руку, блеснули кольца на пальцах.

— Случилось большое несчастье, — сказал ей отец. Она вздохнула, напоминая своим обличьем рыжую грозовую тучу, но потом сказала:

— Ладно. В таком случае можете пройти… Только поосторожнее с ковром…

Отец вошел в дом, и дверь с колокольчиком закрылась за ним, а я продолжал сидеть в нашем молоковозе. Тем временем из-за холмов на востоке стали пробиваться первые оранжевые лучи солнца. В грузовике пахло озером: на полу под водительским сиденьем стояла лужа. Я видел кого-то, стоявшего в лесной чаще. Точно знал, что видел. Почему же он не вышел посмотреть, что произошло с человеком в машине? И кем вообще был тот человек?

Пока я раздумывал над всем этим, дверь вновь отворилась, и на пороге показалась мисс Грейс, которая теперь надела поверх своего халата мешковатый белый свитер. На ногах у нее были тапочки, лодыжки и икры казались толстыми, словно молодые деревца. В руках — пачка печенья «Дорна Дун». Она подошла к нашему молоковозу и улыбнулась мне.

— Эй, там, в машине, — позвала она. — Ты, конечно же, Кори…

— Да, — ответил я.

Улыбка не слишком красила мисс Грейс. Ее губы были тонкими, нос — широким и плоским, а брови, подведенные черным карандашом, нависали над глубоко посаженными глазами. Она протянула мне пачку «Лорны Дун»:

— Печенья хочешь?

Я был не голоден, но родители учили меня никогда не отвергать дары. Я взял одно печенье.

— Бери два, — предложила мисс Грейс, и я взял второе печенье. Она сама тоже съела печенье, потом затянулась сигаретой и выпустила дым через ноздри. — Твой отец — наш молочник, — сказала она, немного помолчав. — Я думаю, ты найдешь нас в вашем путевом листе. Шесть кварт молока, две пахты, два шоколада и три пинты сливок.

Я сверился с перечнем заказов. Там оказалось ее имя — Грейс Стаффорд — и заказ, в точности такой, как она говорила. Я сказал, что сейчас все для нее достану, и стал собирать заказ.

— Сколько тебе лет? — спросила мисс Грейс, когда я принялся за дело. — Двенадцать?

— Пока нет, мэм. Двенадцать исполнится только в июле.

— У меня тоже есть сын. — Мисс Грейс стряхнула пепел со своей сигареты и принялась жевать очередное печенье. — В декабре стукнет двадцать. Он живет в Сан-Антонио. Знаешь, где это?

— Да, мэм. Это в Техасе. Там, где Аламо.

— Верно. Ему исполнилось двадцать, а, значит, мне должно стукнуть тридцать восемь. Настоящее ископаемое, верно?

Это явно вопрос с подвохом, подумал я.

— Нет, мэм, — наконец решился я ответить.

— Так ты — маленький дипломат? — Она опять улыбнулась мне, но на этот раз улыбка светилась в ее глазах. — Бери еще печенье.

Она оставила мне всю пачку, направилась к двери и закричала, обращаясь к кому-то внутри дома:

— Лэйни! Лэйни, оторви от дивана свою задницу и иди сюда!

Но первым появился мой отец. В безжалостном утреннем свете он выглядел постаревшим, под глазами у него темнели круги.

— Я позвонил в участок шерифу, — сказал он мне, усаживаясь на мокрое водительское сиденье и втискивая ноги в ботинки. — Кто-нибудь подъедет, чтобы встретиться с нами на том месте, где упала машина.

— Кто, черт возьми, это был? — спросила мисс Грейс.

— Понятия не имею. Его лицо было… — Он быстро взглянул на меня, потом опять повернулся в сторону женщины. — В общем, он был сильно избит.