«Восточный экспресс» в Вечность для Р. Б., Г. К. Ч. и Дж. Б. Ш.

Рэй Брэдбери

«Восточный экспресс» в Вечность для Р. Б., Г. К. Ч. и Дж. Б. Ш.

Когда умру, умчит ли в смертный сонМеня, Шоу, Честертона сей вагон?Всевышний, сделай так, чтоб мы моглиСквозь Вечность плыть все дальше от землиИ бесконечный разговор вести,Глаз не сомкнув, на долгом том пути:«Ночной тур Честертона», «Шоу-Экспресс» —Английский завтрак для умов и для сердец,И мчимся мы сквозь паровозный дым,Моим внимая снам полночным и дневным.Вот Шоу с печеньем в банке жестяной:«Бери, дитя, – кричит. – За мной, за мной!»Он, словно Божий Глас, с небес возник.За ним вошли Г. К. и проводник.Марк Твен и Диккенс по путям бегут:«Постойте! Дерните стоп-кран!», – орут.«И так стоим! – Шоу хмыкнул. – По местам!»Вслед Заповеди Божьей, данной нам,Помериться умами мы спешим,Лишь Шоу сидит меж нами, недвижим,Чуть слышно он начать Игру велит —Один лишь чих его нас всех расшевелит.В меха одет, явился Эдгар По,Холодный вихрь кружит вокруг него.Его чело – как бледная луна,Что гаснет ночью, днем встает от сна.Сражен Чарльз Диккенс, Твен: «О боже мой!»Г. К. и Шоу? Как смертною тоскойОслеплены. Лишь я один средь нихНапев Эдгара слышу, прост и тих.Влетает Уайльд: багряный барабанЕго таит коварство и обман.Вот входит Мелвилл, Редьярд Киплинг с ним.Тот белый, словно Кит, другой, как Ким,В индиго. Вот лорд Рассел, хитрый гном —Его цилиндр величиною с домБросает вызов Шоу и Честертону,А По сердито в глубине вагонаУмы и шляпы на свой лад кроит,А Киплинг Уэллса за «Страну слепых» честит.Но, чу! Здесь что ни слово, то алмаз!Занудство? Нет! От этого Бог спас!Их Музы точат слог об острый ум,Пусть Шоу кричит, а гордый лорд угрюм,И я, как мышь, в углу сижу молчкомВесь путь, держа язык свой под замком,Я счастлив затеряться средь богов,Что ночь пронзают силою умов.Летят светила – мысли поезда,Тот – «нова», этот – старая звездаГаллея, что проносит свет идейСквозь тьму и мрак пред взорами людей.Я крохи мудрости ловлю и ем их сам.Икота Шоу? – Для меня бальзам!Чем тише голос По, тем громче – их,Бледно его чело и нем язык,Но я смеюсь: пока они шумят,Ловлю я Эдгара шутливый взгляд,В нем – Черный Кот под трещиной стекла,Душа – Колодец, Маятник – глава.Пока все пьют, в его немых глазахУжасных Ашеров я прозреваю крах.Пусть Шоу и Честертон пикируются зло.«Амонтильядо? – предлагает По. —Напялим Бочку на голову, и глухойБезумцев окружим мы каменной стеной»…А я смотрю из своего угла,Как расправляют ангелы крыла,Заоблачных вершин взметая пар,Как горные козлы, и сладких чарЧто за музыка! Вслушайтесь в их спор!Под стук колес гремит их разговор.От самого вокзала слышен звонШестерки славной. Вдаль бежит вагон…И я купаюсь в струях их бесед,Вдруг Шоу отрежет: «Истины здесь нет!»А Честертон горланит: «Я» да «я».За чаем с пирогом не смолкнет болтовня.Молчит лишь Эдгар – мнится ли ему,Что будет мертвым найден он в снегу?Уайльд на чужбине, беден и проклят,Умрет, а Мелвилл-дома… критики ж всё спят.Проклятье на их души! Отчего?Ужели мудрецы не ведали того,Что знаем мы? Кит – какова его длина?По знаменит, но какова ему цена?Глумишься ты, а Уайльд смеется над тобой…Что ж критики? – вздыхаю я порой.Они читают, только мыслят ли?Я пью вино, иное пьют ониИз одного со мной истока. Что ж, друзья,Каким секретом мудрости владею я?От книг, что я читаю, им – тоска:Зевнут и похоронят на века.Но что зовет друзей из их гробов?Ночь, голос, одинокий дом, любовь,Дом, полный шороха страниц, где яВыхватываю книги из огня?Эдгар, живи; и Уайльд, и Дориан,От сна очнись, чтоб этот мальчуганВосторг и трепет снова ощутил.Останься, Герман; Кит, не уходи!Тебя не стану я ни презирать, ни гнать,Кита сомнением циничным убивать.В багаж сдан холст, и призрак Дориан спит,Уайльд молча пьет свой чай, а Шоу кричит.Вдруг Уайльд бросает меткое словцо —Гром смеха, у Оскара светится лицо.Писатели галдят, на лицах пот,Их словеса – как пиво, Уайльд же льётВино. Прокашлявшись, Эдгар заговорил,То голос Ашера звучит среди могил,Стук сердца – как колес тревожный перебор,Как ворон, дым несется: Nevermore.Что ж Мелвилл? Где же Кит его? Постой…«Не Кит – простая килька! Паруса долой!» —То критиков слова. А Мелвилл, что же он?В морском прибое слышит похоронный звон.Полночный поезд изогнулся впереди,Как белый призрак, паровоз летит:То флаг надежды на земле и на воде,То Моби Дик зовет меня к себе.Мы знаем это, но толпимся у окон:Где Белый Кит, куда влечет нас он?Огни Святого Эльма пляшут там, вдали.Как Бог, бушует море – мы, как корабли,В нем тонем, в ночь несясь, и старый МобиНас тащит за собой, как поезд скорби.«Всё вздор, – отрезал Шоу и сел, всех отрезвив, —То Бунт Машин!» – сказал, глядя на рельс извив.Что ж, хорошо – не Зверь! Садимся все за чай,К столу-печенье, сдоба, сладкий каравай.За чаем Киплинг вспоминает, как крепкаБыла когда-то хватка царственного Каа,Как мальчик Ким в разведку послан был,Как грозно Маугли по-волчьи выл.Поют сердца, летит наш поезд скорый:Да! Киплинг, он – наш Человек, КоторыйХотел Стать Королем! Но, чу! Заря.Уж некогда заснуть, зеваем зря.Конец пути! Уж видим мы вокзал,Тот, где находится всех книг финал.Писатели встают, и каждый в путь готов,Шуршат шаги прославленных богов.От их сияния болят глаза,Теснится грудь и катится слеза.Сердечный стук колес все тише, мы пришли:Вокзал «Когда-то Где-то На Краю Земли».Как тихо. Раньше жизнь вдыхали в нас слова —Здесь птичьим гомоном наполнена трава.Шоу спрыгнул на перрон, и Честертон внизу,И Киплинг смахивает с моих глаз слезу.Вот шагом скорбным выступает По,С ним Мелвилл в белом, и его лицо бело.Без слов «Прощай» иль «Nevermore» он в ночь,Пожав мне руку, ускользает прочь.Лишь Оскар Уайльд еще сидит со мнойИ мудрости багаж перебирает свой.«Это особый миг, – он говорит, – давайИ впрямь простим друг друга. Ну, прощай!»А Твен меня, как теплый ветерок,За щеку треплет: «Бог храни тебя, сынок!»Они уходят по перрону в этот мир,И Мелвилл ковыляет, одинок и сир.Но что это? У моря книжный магазин?Огромный! Я так рад, я не один!Они не умерли, не потерялись, нет!Другой мальчишка купит им билетОднажды, может завтра, на экспресс ночной,Что увлечет других писателей с собой,Которым ведома вся радость бытия.Откуда мне известно? Просто знаю я!Мои друзья ушли, а я смотрю им вслед,Гляжу, как тает на морском песке их след,Вхожу в вагон, меня гнетет тоска:Подобных им уже не будет никогда!Но шум прибоя повторяет мне:Отступит смерть, слова оставив на песке.И я, отправившись в путь одинокий свой,Их книги распахну, и вот они со мной!

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.