Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 26 из 36

«Желать чрезмерного подобает ребенку, а не мужу» (754). «Прекрасна во всем середина: мне не по душе ни избыток, ни недостаток» (749, ср. 748; 750—761). Распознает же меру и регулирует «мудрость» человека его разум. Вот что еще сказал Демокрит: «Мудрец — мера всех существующих вещей. При помощи чувств он — мера чувственно воспринимаемых вещей, а при помощи разума — мера умопостигаемых вещей» (97).

Человек должен быть также в меру деятельным как в личных, так и в общественных делах; ничего хорошего не получится ни для него, ни для других, если он будет брать на себя то, что сверх его сил и природных способностей; не надо принимать и слишком много благ и богатств, если судьба их пошлет, ибо это может привести к огорчениям, т. е. злу (см. 13, 737; 738; 750). «Как нужда, так и изобилие склонны к изменениям и вызывают большие душевные волнения. А души, волнуемые большими переменами, не могут быть ни уравновешенными, ни благорасположенными» (там же, 739). Демокрит требовал воздержанности и умеренности во всех сферах личной жизни, ибо «мужествен... тот, кто сильнее... своих страстей» (13, 706).

Люди, предающиеся излишним наслаждениям, не соблюдающие меры, квалифицируются Демокритом как глупцы и неразумные, которые сами виноваты в своих бедах и не могут принести счастья себе и другим (см. 13, 799; 798).

Совет быть умеренным в делах вызывал неодобрение и превратные толкования у многих как античных, так и современных авторов. Однако же совет Демокрита был практически разумен и направлен, с одной стороны, против жадности и стяжательства дельцов, ставящих свои частные интересы превыше всего; а с другой стороны, — против амбиции деятелей и демагогов, которые брали на себя многое «сверх своих способностей», что приводило их к провалам и поражениям. Он свидетельствовал также о том, что у Демокрита не было «культа государства», который, по Марксу, был «истинной религией» древних (2, 7, 99); к законам полиса, как к установленным людьми, он относился положительно, но критически.

Имя Демокрита было известно в средние века на Арабском Востоке. В книге мусульманского теолога и философа XII в. Мухаммеда аш-Шахрастани «Китаб аль милал ва-н-нихал» («Книга о религиях и сектах») есть сведения и о школах греческой философии. Здесь приведены 15 «Изречений мудрости Демокрита» со вступлением и пояснениями. До недавнего времени все эти изречения считались подложными и не переводились в изданиях Демокрита даже как «псевдодемокритовская литература». В то же время свидетельства Шахрастани считались вполне применимыми к Эмпедоклу и Порфирию, а также рассматривались как ценный источник учений других философов. На эту «несправедливость» обратили внимание немецкие ученые из ГДР Ф. Альтгейм и Р. Штиль. Они подтвердили и поддержали одно уже ранее сделанное наблюдение: некоторые изречения у Шахрастани совпадают с «Романом Ахикара», тем самым, с которого, по сообщению Климента Александрийского, «списывал» свои этические изречения Демокрит.

На 11 кусках папируса из Элефантины найдена арамейская версия (таких имеется еще 8 на разных языках) романа о мудром визире ассирийского царя Синахериба, который, кроме того что заставил египетского фараона уплатить дань своему царю, оставил еще нравоучительные поучения. Арамейскую версию Альтгейм и Штиль считают оригинальной и датируют V в., временем, когда жил и, возможно, был на Востоке Демокрит. Они обратили внимание на одно изречение, которое совпадает у Шахрастани и Ахикара совершенно дословно. Оно как раз касается меры, только поучает о ней по-восточному наглядно:

А о значении разума в поведении гласит следующий диалог: «Ему (Демокриту. — Б. В.) сказали: Не смотри! — Он закрыл глаза. Ему сказали: Не слушай! — Он закрыл свои уши. Ему сказали: Не говори! — Он положил руку на уста. Ему сказали: Не знай! — Он ответил: Этого я сделать не могу. — Он хотел этим выразить, что внутренние вещи не подлежат свободному решению. Он указал на необходимость во внутреннем и на свободное решение во внешнем... К этому высказыванию имеется еще второе объяснение. Он этим думал о различии между разумом и чувствами...» (67, 569).

Возможно, это пересказ изречения Демокрита. А в своем объяснении автор затрагивает вопросы соотношения необходимости и свободы воли, а также двух видов познания, которые играли важную роль в учении Демокрита. Только четыре изречения Шахрастани и Ахикара действительно дословно совпадают; этого мало, чтобы доказать подлинность всех 15 изречений. Первый советский издатель фрагментов Демокрита Г. К. Баммель еще в 1935 г. знал об этих совпадениях, но считал те и другие изречения псевдодемокритовскими (см. 110, 345). Ф. Юрсс, редактор издания «Греческих атомистов» (Лейпциг, 1973), включил только три отрывка. Все они — этического содержания. Мы приводим их на с. 151 и 154.



Безрелигиозная этика. Впервые — «совесть»

Новым в этике Демокрита было ее нерелигиозное обоснование, а поистине революционным — мотивировка моральных норм не внешними религиозными запретами и не страхом перед наказанием, а внутренними побуждениями человека.

Идеалисты и религиозные философы исходят обычно ив предпосылки, что мораль не может быть ни безрелигиозной, ни атеистической, тем более в далеком прошлом. Однако после того, как в результате последних исследований наши знания об этике Демокрита значительно пополнились, стало ясно не только то, что мы имеем дело со значительным явлением в истории этики, но и то, что перед нами светская система морали, лишенная печати религиозности и во многом противостоящая религиозным взглядам.

Правда, в этических изречениях, которые были предназначены для широкой публики, атеистическая направленность учения была завуалирована. Здесь кое-где символически употреблялись мифологические образы и имена богов, но это не меняло сути. Как мы видели, чувства удовольствия и неудовольствия являются, по Демокриту, границами меры евтимии, в рамках которых происходит спокойное движение атомов души, их хорошее расположение, которое вызывает ощущение счастья. Иными словами, счастлив тот, кто чувствует, что у него «хорошо на душе». Удовольствие и неудовольствие — это сигналы тела, и они в основном правильны. Стремления тела — естественны, само тело не требует лишнего. А вот душа часто стремится к недостижимому и не полезному природе; она и разжигает страсти тела, она изнуряет и терзает его, увлекая без необходимости на неподобающие действия (см. 13, 776а). «Как счастье, так и несчастье (заложены) в душе» (13, 777). Здесь Демокрит полностью противопоставил свое понимание соотношения души и тела орфическому и аскетическому (потом христианскому) взгляду, согласно которому тело — это источник зла, соблазна, «гробница души».

Но если неразумная душа может сбить человека с пути к своему счастью, то та же душа — это и ум, обладающий «светлым познанием». Разум контролирует показания чувств, правильно отбирает радости соответственно природе. Демокрит утверждал, что только разумный человек, а тем более «мудрец» может быть счастливым. Ведь разумный человек сумеет преодолеть страсть, уныние и горе, он способен на «мужество, которое уменьшает бедствия» (см. там же, 742; 762—764; 766; 770а). «Невыносимое страдание души, пораженной скорбью,— говорит Демокрит, — изгоняй разумом» (10, 517).

Разумный человек лишен также суеверий (см. 13, 735), а поэтому свободен от страха, терзающего душу и нарушающего ее нормальное состояние. И наоборот, неразумные, суеверные люди постоянно ему подвержены. «Неразумные, ненавидя жизнь, как Аид, держатся за нее из страха перед Аидом». «Неразумные люди, боясь смерти, желают старости». «Люди, избегая смерти, устремляются (к ней)» (там же, 796; 797).

Поэтому знание, согласно «естествоиспытателю» Демокриту, представляет огромную моральную ценность. «Телесная красота животна, если за ней нет ума» (там же, 778; ср. 741). «Ласточки возвещают нам ясную погоду, мудрые речи — отсутствие печалей» (там же, 779). А одно изречение у аш-Шахрастани гласит: «Он сказал: кто своему брату дарит состояние, тот дарит ему свои сокровища, но кто ему дарит свое знание и свой хороший совет, тот дает ему свою душу» (67, 568). Невольно вспоминаются свидетельства о том, как Демокрит вернулся из путешествия без «сокровищ» и жил на попечении брата, но подарил ему «хороший совет». Во время жары он предсказал большой дождь и посоветовал до дождя убрать урожай. Брат спас свой урожай, а те, кто не поверил прогнозу, урожай потеряли (см. 13, XXXV).