Неукротимый горец

Теперь для него нет места в этом новом мире. Для него нигде нет места.

Хейден продолжал бродить по горе, выглядывая оставшихся в живых, и размышлял о том, каков будет его следующий шаг. Он оставался в Шотландии из-за Дейрдре и своей мести, но, может, теперь ему стоит отправиться в путешествие, чтобы увидеть чужие страны, о которых ему рассказывали.

Хейден прислонился к большому камню и запустил руку во влажные волосы. Снегопад усилился. Снежинки стали крупнее и тяжелее, они прилипали к его ресницам и ложились на землю слепящим белым одеялом.

Проходили часы, но Хейден находил только новых мертвецов. То, что они были друидами, делало находки еще более невыносимыми. Хотя друиды и владели магией, но они были чувствительны к погоде, как и любой человек.

Крик Фэллона дал Хейдену знать, что пора возвращаться в замок Маклауд. Когда Хейден стал поворачиваться, что-то зацепило его взгляд.

Он остановился и прищурился, когда порыв ветра поднял из снега прядь длинных черных волос. Хотя Хейден не сомневался, что женщина мертва, он все равно поспешил к ней, надеясь, что покинет гору с хотя бы одним выжившим. Он заметил в снегу лужицу ярко-алой крови, давшую ему надежду, что она все еще жива.

– Фэллон! – позвал он, отгребая снег и лед от маленького, слишком хрупкого тела.

Женщина лежала на животе, согнутая рука покоилась около головы, черные как вороново крыло волосы скрывали черты лица. Тонкие пальцы вонзились в снег, как будто она пыталась уползти.

Хейден мог только представить боль, через которую она прошла, страдания, которые причинила ей Дейрдре. Затаив дыхание, он поднес палец к ее носу и почувствовал слабое движение теплого воздуха.

По крайней мере они покинут эту проклятую гору с хотя бы одним выжившим. Хейден потянулся к ней и снова замер. Он не хотел навредить ей, но прошло столько времени с тех пор, как он проявлял нежность, что он просто не знал как. Все, что он знал, – это война и смерть.

Может быть, лучше пусть Фэллон займется ею?.. Но сразу же, как только эта мысль пробежала в его мозгу, Хейден отбросил ее. Нашел ее он, он о ней и позаботится. Он не знал почему, просто знал, что это важно для него.

Хейден выдохнул и медленно, но решительно положил руки на тело женщины, прежде чем осторожно перевернуть ее. Ее рука упала сбоку, безжизненная и неподвижная. Тревога камнем легла на сердце.

Он подвинулся так, что навис над ней, закрывая ее от падающего снега. Как только она оказалась в его руках, Хейден убрал волосы с ее лица и увидел невероятно длинные черные ресницы, острые от налипшего на них замерзшего снега.

Он почувствовал, как что-то шевельнулось внутри его, когда он увидел ее лицо, бледное как смерть. Но даже под ссадинами, засохшей кровью и льдом Хейден видел ее красоту и притягательность.

У нее были высокие скулы и маленький вздернутый носик. Брови, такие же черные, как полночное небо, изгибались изящными дугами. Губы были полные, чувственные, а шея длинная и тонкая.

Но именно ее кремовая кожа, такая безупречно гладкая, заставила его протянуть руку и погладить ее по щеке.

Потрясение от чего-то примитивного и жизненно необходимого пронзило его тело, как удар молнии. Хейден не мог оторвать от нее глаз, не мог перестать прикасаться к ней.

Ее тело боролось за каждый вдох, боролось за жизнь, доказывая, что она по натуре боец. Даже несмотря на жестокость природы, с каждым мгновением отбирающей у нее жизнь, она не сдавалась.

В это мгновение что-то надломилось у него внутри. Хейден не смог спасти свою семью и многочисленных друидов в Кэрн-Тул, но он спасет эту женщину, кто бы она ни была.

Желание защитить охватило его целиком. Прошло столько времени с тех пор, когда Хейден защищал кого-то, что он почти не узнал это чувство. Однако теперь оно становилось тем сильнее, чем дольше он держал ее в своих объятиях.

Он сделает все, чтобы она выжила. Позаботится о том, чтобы она всегда была защищена. Это не возвратит жизни его семье или друидам, но он должен это сделать.

Хейден обнаружил, что хочет, чтобы она открыла глаза и он мог увидеть их. Он хотел поклясться ей прямо здесь, чтобы она знала: он будет сражаться за нее. Но она лежала без чувств в его объятиях.

Его клятве придется подождать, но ничто не сможет помешать ему посвятить себя ей.

– Она жива? – спросил Фэллон.

Хейден поднял глаза и вздрогнул от неожиданности, увидев Фэллона так близко, хотя и не слышал, как тот подошел. Это было непохоже на Хейдена, но, опять же, он никогда раньше не держал в руках такую красивую женщину, особенно так нуждающуюся в нем, как эта.

– Едва. У нее сильное кровотечение, хотя я не могу определить, куда она ранена.

– Судя по крови на твоей руке, я бы сказал, что куда-то в спину.

Хейден посмотрел на руку, обнимавшую ее, и поморщился. Вряд ли у них много времени, чтобы спасти ее.

– Она дрожит.

– Так давай унесем ее отсюда, – сказал Фэллон.

Хейден поднял маленькое тело на руки. Она была легкой, но сквозь одежду он ощущал пышные изгибы, выдававшие женскую сущность. Он кивнул Фэллону и ждал. Фэллон положил руку на плечо Хейдена, и через мгновение они уже стояли в главном зале замка Маклауд.

– Господь милосердный! – воскликнул кто-то от их внезапного появления в замке.

– Соня! – заорал Фэллон.

В зале толпились Воители, но Хейден видел только женщину. Он хотел, нет, отчаянно мечтал, чтобы она выжила, и невероятно удивился, обнаружив, что молится – то, чего он не делал с тех пор, как убили его семью. В этот же момент он решил, что будет защищать ее любой ценой.

Хейден чувствовал тепло ее крови, стекавшей по его руке и падавшей с локтя темными каплями на каменный пол. Ее дыхание было прерывистым, тело казалось таким неподвижным, что он посчитал бы ее мертвой, если бы не видел, как ее грудь поднимается и опускается, медленно, но верно.

– Соня, скорее! – крикнул Хейден. Мысль о том, что он держит в руках еще одно мертвое тело, заставила сердце Хейдена вздрогнуть от ужаса.

Его окружала смерть. Так было всегда и, вероятнее всего, так всегда и будет. Но сейчас он хотел жизни для этой маленькой женщины, кем бы она ни была.

С шумом и свистом в главном зале приземлился Брок с Соней на руках. Брок сложил большие блестящие темно-синие крылья и, поставив Соню на ноги, укротил своего бога и вернулся в нормальное состояние.

Соня, не говоря ни слова, бросилась к Хейдену. Ее огненно-рыжие волосы были заплетены в толстую косу, вокруг лица завивались тонкие пряди.

– Положи ее на стол, – велела ему Соня.

Хейден не хотел выпускать свою находку из рук, но знал, что у него нет выбора, если он хочет, чтобы она выжила. Он взглянул на нее, на ее приоткрытые губы и неземной красоты лицо.

– Ей холодно.

– Я согрею ее, как только исцелю, – ответила ему Соня, взгляд ее янтарных глаз встретился с его. – Позволь мне исцелить ее, Хейден.

Куин сделал шаг к столу.

– Брок…

– Я знаю, – ответил Брок.

Хейден посмотрел на двух Воителей и увидел, что их взгляды устремлены на женщину в его руках. Было что-то в их тоне, что он должен был узнать, но он не мог сфокусироваться ни на чем, кроме этой женщины.

Он заставил свое внимание переключиться на Соню.

– Я думаю, что рана у нее на спине.

– Тогда клади ее на живот, – сказала Соня, закатывая рукава платья.

– Я помогу, – сказала жена Лукана, Кара.

Хейден взглянул сверху вниз на Кару. Между ними и раньше возникали сложности, поскольку в жилах Кары текла кровь драу. Может быть, она никогда и не проходила ритуал, но этого было достаточно, чтобы Хейден хотел видеть ее мертвой.

Только из уважения к Маклаудам Хейден оставил Кару в покое. И все же ее присутствие беспокоило его. Зло порождает зло, и лишь дело времени, когда оно захватит Кару.

Следующее, что осознал Хейден: две другие женщины замка, Маркейл и Ларина, также находились здесь. Все, кроме Ларины, являлись друидами. Только Ларина была женщиной-Воителем.