Страница 37 из 218
– Бесполезные усилия, Медведь! Ты просто не видел, как чужаки действуют своим оружием. С таким же успехом можно пытаться уклониться от стрелы, выпущенной в упор.
– Ну, и что?! Хью, между прочим, мог перехватывать и стрелы, и дротики, а наши парни чем хуже? Пускай тренируются!
– Пускай, конечно. Только сравниваешь ты их зря. У хьюггов, кажется, глаза устроены иначе – они, в отличие от нас, видят предметы, летящие с большой скоростью. Что-то плохо им это помогает. Щиты нам делать надо – вроде того, который я привез.
– Прятаться?! Защищаться?! И ради этого таскать с собой по степи такую тяжеленную штуку?! – возмутился старейшина до глубины души. – Ты глупостей-то не говори, Семхон! Лучшая защита – это нападение! Первый раз об этом слышишь, да? Может, еще скажешь, что парни должны воевать кучей и кидаться втроем на одного? Как бабы?!
Семен махнул рукой – спорить бесполезно. Он уже знал, что тренировать женщин по новой методике старейшина отказался. Время от времени он проводил для них только «уроки» фехтования, да и то, похоже, лишь потому, что не желал перечить вождю лоуринов – среди воительниц присутствовали две его женщины.
Тренировочную площадку женщины оборудовали для себя на приличном расстоянии от поселка – Семен заподозрил, что это для того, чтобы не пугать мирных жителей своим воинственным визгом. Если от него кровь в жилах и не стыла, то уши закладывало – совершенно точно.
Клинок он снял с древка и остался с непривычно уже легким посохом в руках.
– Бить буду без дураков, – предупредил Семен. – Может, поумнеете и займетесь нормальными женскими делами. Ваши мужики мне за это только спасибо скажут!
– Не дождешься, – прошипела все еще довольно толстая Рюнга.
– Р-разговорчики в строю! – тоненько взвизгнула Сухая Ветка и скомандовала: – С левой впер-ред марш!
Шагали женщины, конечно, не с левой, а с какой придется («Перепутали от волнения», -догадался Семен), но надвигались довольно плотным строем, умудряясь вроде бы не мешать друг другу.
– Ну, держитесь, – пригрозил Семен и, со свистом прокрутив в воздухе посох, устремился в атаку.
Отбивались женщины довольно ловко, но Семен все-таки слегка врезал Рюнге по лбу (чтоб не хамила), Тарге подставил под глаз синяк, а Нгулу вообще свалил тычком в солнечное сплетение. Соратницы тут же пихнули «раненую» назад и сомкнули строй.
– Молодцы, – хотел было похвалить Семен, но не успел.
По команде, которой он не услышал (а может, ее и не было?), восемь женских глоток одновременно… В общем, от акустического удара такой силы Семен аж присел и чуть не выпустил посох из рук. Длилось это всего лишь мгновение, но когда оно прошло, выяснилось, что строй рассыпался, и Семена со всех сторон молотят лезвиями пальм, обмотанными кусками шкуры.
Это было настолько неожиданно, унизительно и больно, что он взвыл и закрутился на месте, распихивая, разбрасывая в стороны чужое оружие. Вскоре вокруг него уже был свистящий смертоносный круг обороны. Будь на древке лезвие… Впрочем, это, наверное, мало что изменило бы: вновь раздался визг, сразу трое женщин сунулись вперед, блокируя движение посоха своими пальмами, и прежде чем Семен раскидал их, стало ясно, что он убит уже многократно – подлыми ударами в спину.
«Ну и стервы! – восхищенно думал Семен, потирая ушибы. – И ведь ничего не скажешь – сам учил. В былой современности масса романов и фильмов о женщинах – суперменках. Тех, которые хотят "убить Билла" или которые Никита. Наверное, под этим есть какая-то фактура – во всех наикрутейших сектах и террористических кланах женщины – самые крутые. Знаменитая злодейка Фани Каплан была анемичной изнеможденной девушкой и к тому же почти слепой. Тем не менее в дедушку Ленина она стреляла очень "кучно" – из тяжелого армейского нагана. А у него отдача, между прочим, не то что у ТТ или "Макарова"!
С первобытными женщинами история немного другая. Лоуринские дамы пережили катастрофу. В отличие от мужиков, в их сознании закон выживания вида (конкретной общности, а еще конкретней – своего мужчины, своего ребенка) преобладает (довлеет, доминирует) над остальными Законами жизни. Женщины эти, конечно, коротконогие, толстомясые (мягко выражаясь), визгливые и вроде бы глупые, но… Но в русском фольклоре фигурирует богатырь по имени Никита Кожемяка. Этот персонаж поимел немереную силу в руках из-за того, что мял кожи – очень трудное занятие. То есть рядом с вонючим чаном, наполненным шкурами всякой убоины, современные тренажеры из фитнес-центров просто отдыхают. А для кроманьонской женщины мять эти самые шкуры не спорт и не тренировка. Это – с детства привычное занятие, которое и работой-то не считается. То есть если сопливой девчонке вдруг нечего делать, то ее, конечно, заставят мять шкуру или просто кусок кожи – на ремешки сгодится. От этого занятия очень укрепляются и развиваются определенные группы мышц. Особенно кисти и предплечья. В родном племени лоуринов нет традиции пожимать при встрече друг другу руки – даже среди мужчин, не говоря уж про женщин. А между прочим, рукопожатие какой-нибудь Рюнги или Тарги могло бы любого Сталлоне сделать калекой – работа у них такая. Ну, правда, для полноценного удара дубиной или палицей требуется задействовать еще кое-какие группы мышц, которые для работы с кожами не нужны. У женщин их почти нет – что поделаешь, не сможет лоуринская воительница развалить противника до пояса даже стальным клинком. Да и нужно ли это?»
– Так держать, красавицы, – провозгласил Семен. – Я теперь знаю, чего вам не хватает!
– Мужика? – догадалась Тарга. – Чтоб настоящий был, чтоб – ух!
– Какого тебе «ух» с такой-то рожей! – немедленно отреагировала ее вечная соперница Нгула. – На себя посмотри!
– Сама дура!!! – перешла с баса на фальцет Тар-га. – Валялась, как мешок, пока мы тут…
Она употребила выражение, которое считается не очень пристойным даже среди лоуринов. Поскольку дело касалось Семхона, немедленно взвилась Сухая Ветка:
– Какое…?! Это ты, что ли?!
– Не ори!!! – заорала Тарга. – Самой только нос расквасили, а у меня уже глаз заплывает!
– А нечего пялиться на чужих мужиков!!! – перешла почти на ультразвук Ветка. – Щас второй подобью!!!
– Я те подобью, замухрышка!
– Кто замухрышка? Я замухрышка?! Ах ты… Семен хотел остановить этот разврат грозным мужским окриком, но удержался: «Интересно, как у них с инстинктами и рефлексами? В смысле: волосы друг другу драть начнут или пальмами махаться?»
Они дрались на пальмах. Расчетливо и жестко – без всякой женской взбалмошности. При несопоставимых весовых категориях – примерно как танк против велосипеда. И худенькая, длинноногая Ветка действительно подбила Тарге второй глаз! А потом и вовсе выбила пальму из рук. Однако соперница сдаваться и не подумала, а ринулась в атаку, норовя сграбастать верткую девчонку голыми руками…
– Хватит!!! – рявкнул Семен.
Воительницы остановились, посмотрели на Семена, а потом Тарга плюхнулась задом на снег и заревела в голос. Странно, но все остальные, и Нгула в первую очередь, тут же кинулись ее поднимать и утешать. Семен приобнял Ветку за плечи:
– Ты, оказывается, страшная женщина!
– Что, уже распух?! – схватилась Ветка за свой разбитый нос.
– Пока еще не сильно, – успокоил ее Семен. – Ты снег приложи. А вообще, вам нужны щиты. Сплетете из прутьев вот такие штуки – изнутри петля и ручка, чтоб держаться. Будете ими в строю прикрываться. То есть пока идешь на сближение – прикрываешься, а потом бросаешь и давай пальмой работать. Если будет хорошо получаться, мы вам эти самые щиты снаружи металлом обделаем.
Семен протиснулся в лаз, втащил светильник и долго сидел на корточках, дожидаясь, чтобы привыкли глаза. Потом осторожно ступил на утоптанный грунт пола: «Холодно, сухо, но воздух не застойный – есть какая-то вентиляция. Нога человека не ступала здесь почти два года – живого человека…»
Он разгреб и сдвинул в сторону ворох пересушенных звериных шкур (о них так мечтали позапрошлой зимой!), сунул руку в открывшуюся щель в стене и нащупал кожаный мешочек. Достал, развязал горловину, понюхал – слабый запах плесени и грибов. От большого комка отделил кусочек размером со спичечный коробок. Мешок завязал и засунул обратно в щель. Стал медленно жевать вязкую безвкусную субстанцию. Проглотил последний кусок, задул светильник и стал смотреть во тьму, слегка разбавленную слабым светом из дыры в верхней части завала, через которую он сюда пролез.