Страница 41 из 41
Командир «Принцессы» лишь усмехнулся, когда прозвучал этот жалкий залп, приказал резко переложить руль влево и идти на сближение, наваливаясь на разряженный борт противника. Затем он скомандовал своему канониру:
— Палить только картечью по палубам, ядрами по корпусу не стрелять, нам важен груз!
Рявкнули носовые орудия «Принцессы», картечь с визгом пронеслась над палубой бригантины, сметая все на своем пути. Испанские стрелки на шкафуте попадали на палубу: то ли были убиты, то ли благоразумно залегли. Часть такелажа была повреждена, два-три паруса потеряли ветер, бригантина резко замедлила ход, и «Принцесса» начала стремительно приближаться к ней.
— К бою! Абордажные крючья — готовь!
Рота лейтенанта Латропа должна была атаковать бак и шкафут, а рота лейтенанта Сэдли — соответственно шканцы и ют: на шканцы нацелен был взвод сержанта Коула, усиленный абордажной командой с «Посейдона», а на ют — сержанта Паркса.
В кормовой части практически всех кораблей помещались каюты командира и офицеров, салон и кают-компания. Поэтому кормовая часть, которую покрывал ют, была приподнята уступом над остальной палубой. В переборку, представляющую основание этого уступа, обращенного к палубе, были врезаны относительно широкие двери, задраиваемые наглухо во время шторма. Двери находились сразу за широким трапом, расположенным под углом к кормовой переборке, который вел на ют, где находились мостик и штурвал. В кормовой срез выше руля и ватерлинии были вделаны широкие прямоугольные иллюминаторы, предназначенные для освещения салонов и кают, больше напоминавшие роскошные окна с частым переплетом, в которые были вставлены дорогие, порой разноцветные венецианские стекла. Обычно кормовые помещения в заключительной стадии абордажа представляли собой основной узел сопротивления проигрывающей стороны. Поэтому взвод сержанта Коула, высаживающийся на шканцы, и был усилен «посеидонцами», поскольку они, очистив от противника шканцы, затем должны были атаковать кормовые помещения через те самые двери под трапом, ведущим на ют. Взвод сержанта Паркса, завершив схватку на юте, должен был при необходимости поддержать атаку сержанта Коула через кормовые окна.
Со страшным глухим стуком корабли ударились борт о борт, содрогнувшись от киля до клотика.
— Крючья цепляй! Во славу Ее Величества — вперед!!!
Морские пехотинцы заняли палубу бригантины, не встретив сопротивления: испанцы словно испарились. Собственно говоря, именно этого и ожидали руководившие абордажем офицеры, заранее осведомленные о слабости противника. Лейтенанты уже хотели было отдать своим ротам приказ к осмотру трюмов, как вдруг раздался громкий треск, и переборка кормового возвышения упала, открыв взорам изумленных англичан пустое пространство вместо офицерских кают. Однако пространство это можно было бы назвать пустым только лишь в связи с отсутствием внутреннего убранства, дверей, мебели, да и самих кают. От борта до борта вся корма была занята плотными шеренгами испанцев в кирасах и шлемах, с пиками, алебардами и аркебузами наизготовку. Эта плотная, устрашающая одним своим видом колонна стала тяжелой поступью под барабанную дробь выдвигаться на шканцы. Шеренга за шеренгой испанские кирасиры поднимались из трюма, шли и шли навстречу остолбеневшим от неожиданности легковооруженным морским пехотинцам, как и положено при маневренном абордажном бое, без всяких доспехов, обнаженным по пояс.
Лейтенант Сэдли опомнился первым.
— Всем отступить на шкафут, за грот-мачту! — отдал он единственно разумный в такой ситуации приказ.
Лейтенант мгновенно сообразил, что плотный строй кирасир является несокрушимым лишь на ровной палубе, то есть на широком пространстве шканцев. На относительно узких крыльях шкафута, за грот-мачтой, шеренги поневоле распадутся, и тяжелые кирасы, пики и алебарды скорее помешают, чем помогут испанцам вести индивидуальный рукопашный бой с подвижными и ловкими морскими пехотинцами.
В прежнем медленном темпе дойдя вслед за стремительно отступившими морскими пехотинцами практически до конца шканцев, колонна кирасир остановилась, стрелки воткнули подпорки аркебуз в доски палубы, раздули фитили, приготовились к залпу.
Бросив взгляд на ют, где уже кипел бой между взводом сержанта Паркса и поднявшейся туда по широкому трапу частью испанских кирасир, лейтенант Сэдли скомандовал:
— Всем залечь и укрыться! Ответный огонь — только по моей команде!
Рота лейтенанта Латропа, находившаяся на баке, за спиной лейтенанта Сэдли, также выполнила эту команду.
В то время как на шканцах, шкафуте и баке бой на секунду остановился и замерли все: и прицеливающиеся испанские стрелки, и готовящиеся встретить их залп англичане — на юте кипела яростная схватка. Беспрепятственно заняв ют, сержант Паркс уже собрался вести своих людей через иллюминаторы кормового среза в офицерские каюты, как переборка под ютом упала и, словно черт из табакерки, из-под юта стала выдвигаться на шканцы бесконечная колонна кирасир. Паркс на мгновение растерялся, не зная, что делать: то ли закрепиться на юте, то ли, помогая взводу Коула, попытаться атаковать неприятеля с тыла, хотя успех этого маневра, учитывая вооружение испанцев, был весьма сомнительным. Но вопрос решился сам собой, поскольку часть испанцев развернулась и таким же плотным строем двинулась по трапу на ют с явным намерением атаковать находящихся там людей Паркса и тем самым обезопасить свой тыл.
Когда первая шеренга испанцев уже шагнула на ют, Паркс скомандовал:
— Отсечь нижних огнем, передних — атаковать в клинки!
Раздался не очень дружный, но меткий залп из нескольких мушкетов и пистолей, которыми была вооружена часть матросов из взвода Паркса. На середине трапа возник завал из дюжины трупов, и нижние ряды атакующих поневоле остановились. Передние шеренги испанцев, уже поднявшиеся на ют, оказались на какое-то время отрезанными от своих. — В атаку!
Паркс, взмахнув короткой абордажной саблей, первым ринулся на врагов. Михась, едва успевший сунуть за пояс разряженные пистоли, бросился вслед за ним. Испанцы выставили им навстречу пики и алебарды. Дальше морские пехотинцы действовали уже автоматически: выманивали выпад пикой в грудь, делали полуоборот, оказываясь при этом к противнику уже не грудью, а боком, одновременно на этом полуобороте отбивали древко пики саблей, кинжалом или просто рукой и шли на сближение, нанося противнику колющий удар в лицо.
За минуту короткой и яростной схватки кирасиры, которым трудно было развернуться на выходе с неширокого трапа, были смяты и сброшены вниз. Паркс не стал их преследовать, остановил своих бойцов. В этот момент раздался мощный залп, произведенный испанцами по засевшим на шкафуте и баке англичанам. Палуба бригантины на несколько секунд окуталась густыми клубами дыма. Когда дым рассеялся, англичане, ожидавшие атаки испанцев на ют и на бак, с удивлением увидели, что колонна противника развернулась на девяносто градусов и устремилась на борт «Принцессы». Более того, из казавшегося бездонным трюма все еще продолжали выскакивать бойцы, но это уже были не тяжеловооруженные кирасиры, задачей которых, по-видимому, было вытеснение морских пехотинцев на нос и на корму (и с этой задачей они успешно справились), а легковооруженные абордажники, которые под прикрытием все тех же кирасир принялись стремительно распространяться по беззащитной «Принцессе», проникли на мостик, спустились на орудийную палубу. Через пару минут дислокация противоборствующих сторон приняла какой-то фантасмагорический характер: на борту испанской бригантины не было ни одного испанца, а находилась лишь приготовившаяся к обороне, окончательно сбитая с толку морская пехота англичан. А на борту английского флагмана, напротив, находились испанцы, уже принявшиеся расправляться с не готовыми к такому обороту событий английскими моряками из плавсостава, которые, будучи уверенными в том, что их защитят бравые морские пехотинцы, даже не изготовились к рукопашной схватке и теперь, застигнутые врасплох, не могли оказать врагу серьезного сопротивления. Кирасиры же выстроились вдоль борта «Принцессы», развернувшись навстречу оставшимся на бригантине морским пехотинцам, направив на них аркебузы и пики.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.