Страница 9 из 54
– Заткнись ты, неотесанный болван! – огрызнулся Мышелов и с помощью Фафхрда вставил конец пики в ямку в скале, едва ли на расстоянии длины пальца от края выступа. Затем он установил снабженное шипом основание шеста в небольшую мелкую впадину чуть повыше своей головы. Потом, отогнув две короткие рукоятки, спрятанные в углублении у нижнего конца шеста, начал вращать их. Скоро стало очевидным, что они были соединены с большим винтом, спрятанным внутри шеста, потому что шест стал удлиняться, пока не закрепился между двумя выбоинами в скале; при этом его крепкое черное древко слегка прогнулось.
В этот момент кусок камня, на который нажимал шест, откололся от края выступа. Шест зазвенел, распрямляясь, и Мышелов, выкрикивая проклятия, потерял опору и сорвался.
Хорошо еще, что веревка, связывающая двух приятелей, была короткой, и что шипы ботинок Фафхрда прочно, словно выкованные демонами острия кинжалов, впивались в камень, на котором Северянин стоял – потому что когда веревка внезапно рванула его пояс и сжимающую ее левую руку, Фафхрд удержался и не слетел вслед за Мышеловом, а только слегка согнул колени и заворчал себе под нос, в то время как его правая рука ухватилась за вибрирующий шест и уберегла от падения.
Мышелов не пролетел даже расстояния, достаточного, чтобы стащить Хриссу с ее полки, хотя веревка между ними почти натянулась. Снежная кошка, просунув заросшую клочковатым мехом шею между грудью и передней лапой, с большим интересом разглядывала болтающегося под ней человека.
Его лицо было серым, как пепел. Фафхрд, сделав вид, что он этого не замечает, просто протянул ему черный шест, сказав при этом:
– Это хорошее приспособление. Я снова свинтил его. Вставь его в другую ямку и попробуй еще раз.
Вскоре шест был закреплен между впадиной над головой Мышелова и ямкой на расстоянии ширины ладони от края. Шест выгнулся, словно лук, обращенный изгибом вниз. Затем Мышелова привязали к веревке первым, и он стал подниматься по шесту, отдаляясь от скалы. Серый висел на шесте спиной вниз, а края его ботинок цеплялись за крохотные выступы в местах соединения секций – Мышелов полз вверх, а под ним расстилалось бледное, серо-голубое пространство, которое так недавно вызвало у Мышелова головокружение.
Шест начал прогибаться чуть сильнее, и шип на его конце скользнул в верхней ямке на ширину пальца с ужасающим тихим скребущим звуком, но Фафхрд чуть выкрутил винт, и шест выдержал.
Фафхрд и Хрисса наблюдали за тем, как Мышелов долез до конца и на секунду приостановился. Потом они увидели, как он начал подымать левую руку, пока она не исчезла за краем выступа по локоть. Правой рукой Мышелов сжимал крюк, а ногами обвивал шест. Казалось, он пытается что-то нащупать левой рукой. Затем он нашел это «что-то», продвинулся еще дальше и выше по шесту, и очень медленно его голова, а следом за ней, внезапным быстрым взмахом, правая рука исчезли из вида за краем выступа.
В течение нескольких мгновений, казавшихся бесконечно долгими, Фафхрд видел только нижнюю половину изогнувшегося Мышелова. Его темные ботинки с морщинистой подошвой прочно сжимали конец шеста. Затем, медленно, словно серая улитка, он начал подниматься дальше и, окончательно оттолкнувшись одним ботинком от крюка на конце шеста, полностью скрылся с глаз.
Фафхрд медленно вытравил следом за ним веревку. Через какое-то время до них донесся голос Мышелова, слегка приглушенный, но четко слышный:
– Эй! Я закрепил веревку вокруг бугра величиной с пень. Посылай наверх Хриссу.
Фафхрд тут же привязал Хриссу перед собой, затянув морским узлом веревку на сбруе снежной кошки.
Хрисса какое-то время отчаянно сопротивлялась тому, чтобы ее подтягивали на веревке в пустоту, но, как только это было сделано, повисла абсолютно неподвижно. Затем, когда она стала медленно подниматься наверх, узел Фафхрда начал развязываться. Снежная кошка молниеносно схватила веревку зубами и зажала ее глубоко между челюстями. В тот момент, когда она оказалась рядом с краем выступа, ее когтистые пинетки были уже наготове, и она, помогая себе когтями, была быстро втащена наверх.
Вскоре Мышелов крикнул сверху, что Хрисса в безопасности и что Фафхрд может следовать за ней. Фафхрд, хмурясь, вывернул винт еще на полоборота, хотя шест при этом угрожающе заскрипел, и затем очень осторожно начал подъем. Мышелов теперь постоянно натягивал веревку сверху, но на первом отрезке пути это могло облегчить шест всего на каких-нибудь несколько фунтов.
Верхний шип снова с ужасающим скрежетом стал сдвигаться в своем углублении, но шест держался крепко. Фафхрд, которому теперь больше, чем раньше, помогала веревка, уцепился руками и поднял голову над краем выступа.
Он увидел гладкий, пологий склон, по которому можно было взобраться ползком и, на его вершине, Мышелова и Хриссу, позолоченных солнечным светом, на фоне голубого неба.
Вскоре он стоял рядом с ними.
Мышелов сказал:
– Фафхрд, когда мы вернемся в Ланкмар, напомни мне, чтобы я дал Искуснику Глинти тринадцать бриллиантов из того мешка, который мы найдем на шапке Звездной Пристани: по одному за каждую секцию и соединение моего скалолазного шеста, по одному за каждый шип на конце и два за каждый винт.
– А там, что, два винта? – с уважением спросил Фафхрд.
– Да, по одному на каждом конце, – сказал Мышелов и затем попросил Фафхрда подержать веревку так, чтобы он смог спуститься по склону и, перегнувшись верхней частью тела через край, укоротить шест, вращая верхний винт. Наконец, Серый с торжествующим видом втащил шест на вершину.
Когда Мышелов начал снова сдвигать все секции, Фафхрд серьезно сказал ему:
– Тебе нужно привязать его ремнем к поясу, как я делаю со своим топором. Нам нельзя рисковать потерей помощи Глинти на оставшемся пути.
Отбросив назад капюшоны и широко раскрыв туники навстречу жаркому солнцу, Фафхрд и Мышелов оглядывались вокруг, пока Хрисса, роскошествуя, вытягивала и разминала свои стройные лапы, шею и тело. Белый мех скрывал от глаз полученные кошкой ссадины.
Оба приятеля были немного возбуждены разреженным воздухом и переполнены до самых макушек тем покоем ума и души, который наступает тогда, когда умело побеждена большая опасность.
К их удивлению, катящееся на юг солнце едва ли прошло половину пути до полудня. Опасности, которые, как казалось, длились часами, на самом деле заняли всего несколько минут.
Вершина Обелиска представляла собой огромное расстилающееся поле светлого камня, слишком большое, чтобы его можно было измерить в ланкмарских акрах. Друзья поднялись около юго-западного края, и окрашенный в сероватые тона каменный луг, казалось, простирался к северу и востоку почти до бесконечности. То тут, то там попадались холмики и впадины, но их вздымающиеся и ниспадающие склоны были очень пологими. Было здесь и несколько разбросанных по всему полю огромных валунов, а к востоку виднелись более темные нечеткие очертания чего-то, что могло быть кустами и маленькими деревьями, пустившими корни в трещинах, заполненных принесенной ветром грязью.
– А что лежит к востоку от горной цепи? – спросил Мышелов. – Опять Холодная Пустошь?
– Наш клан никогда не кочевал в ту сторону, – ответил Фафхрд. Он нахмурился. – Какое-то табу на всем этом месте, по-моему. Когда мой отец совершал свои великие восхождения, туман всегда скрывал восточную сторону – или, по крайней мере, так он нам говорил.
– Мы бы могли посмотреть сейчас, – предложил Мышелов.
Фафхрд покачал головой.
– Наш путь лежит туда, – сказал он, указывая на северо-восток, где Звездная Пристань поднималась как стоящая, но спящая, или притворяющаяся спящей, великанша. Она выглядела по меньшей мере в семь раз мощнее и выше, чем раньше, до того, как два дня назад Обелиск Поларис скрыл ее вершину.
Мышелов сказал с некоторой долей горечи:
– Все наши бравые усилия при подъеме на Обелиск только сделали Звездную Пристань выше. Ты уверен, что на ее вершине нет еще одного пика, сейчас невидимого?