Страница 120 из 130
— Хочешь откровенности, Линн? А ответный жест? Ты ведь тоже сумасшедшая, такая же, как и я. Зачем тебя понесло в Круахан?
— Мне не нужны твои тайны, — Гвендолен совсем отвернулась, и ее голос зазвучал так, что в карете внезапно стало холодно.
— Чего ты добиваешься? — Дрея никогда не смущали такие мелочи, как настроение собеседника. — Кто тебе этот Эбер Баллантайн? Ты его любишь?
— Я не знаю, что такое любовь, — глухо сказала Гвендолен. — Может быть, ее вообще нет. Но есть проклятие. Без него… я обязательно умру. Так лучше пускай я умру за него.
Дрей хотел что-то сказать, но карета замедлила ход — они проезжали караульный пост у Второй стены. Занавеска на окне отдернулась, и очередной стражник с гораздо более цепким взглядом, чем его собратья, заглянул внутрь кареты.
— Ирсалий Странник со своей наложницей? — спросил он. Гвендолен едва успела набросить ткань на лицо. — Сочинитель всяких непристойных выдумок? Если хотите попасть за Вторую Стену, для вас это будет стоить шестьдесят золотых.
— Да моя карета с упряжкой обошлась дешевле! — поразился Дрей — ему даже не пришлось притворяться. — Не говоря уже про это двуногое бедствие! — он кивнул в сторону съежившейся Гвендолен. — Я бы ее вам с удовольствием отдал, но боюсь, что когда поймете, что она как бревно, заставите приплачивать.
— Шестьдесят монет, или поворачивай обратно, — тускло произнес охранник у ворот. И только когда Дрей, что-то раздосадованно шипя себе под нос, протянул из окна кареты увесистый мешочек, неспешно перекочевавший в широкую ладонь, стражник наклонился ближе к окну, и глаза его выразительно заблестели.
— У тебя ведь осталось еще что-то из твоих свитков? Дай почитать!
Из темного угла кареты донеслось еле слышное, но довольно обиднгое фырканье.
— Послушай, Линн, мы делаем по площади уже пятый круг. У меня скоро голова заболит.
Дрей произносил эти слова, подбоченясь в седле, едва шевеля губами и не глядя в сторону мальчишки-оруженосца, у которого из-под наспех нахлобученной шляпы торчали рыжие лохмы. Несмотря на беспорядок в прическе и мешковато сидящий камзол, тот в остальном вел себя как подобает примерному слуге — придерживал лошадь на шаг сзади и торжественно тащил имущество господина, два тяжелых изукрашенных меча и лютню, натертую до темно-золотистого блеска.
— А ты отвлекись, — так же шепотом посоветовали сзади. — Гляди вокруг и сочиняй в уме свои истории. Весьма полезное занятие — при той популярности, которой они пользуются.
— Мы что, ради этого болтаемся по улицам третий час подряд? Ты выгуливаешь мое вдохновение?
— Разве ты забыл, о великий путешественник, что собрался купить благовония и новые ткани?
— И потому каждый раз мы проезжаем мимо нужной лавки?
— Потому что еще рано, — немного непонятно заявила Гвендолен. — Не волнуйся так, в этом нет ничего подозрительного. Ирсалий Странник ездит по городу, пялится на девок… то есть собирает материал для своих бессмертных произведений.
— Я и не волнуюсь за… — Дрей запнулся, осознав, что невольно повысил голос.
Он так и не сказал Гвендолен, что в караульной башне при въезде в город, пока стражники сгибались от хохота, он заметил прибитый к стене свиток, где подробно перечислялись все приметы кудрявой рыжеволосой женщины, которая когда-либо может попробовать пересечь границу Круахана. Вплоть до тонкого шрама чуть ниже виска и родинки у основания шеи.
От полной безысходности и невозможности что-нибудь изменить Дрей в очередной раз огляделся по сторонам. Каждый взгляд казался ему подозрительным. А две фигуры в плащах с накинутыми капюшонами, которые торопливо пересекли улицу и скрылись за дверью того самого торговца, к кому они собирались наведаться за покупками, были тем более исполнены скрытой угрозы. Особенно если учесть, что подобных посетителей в лавке должно было собраться уже человек десять — Дрей считал, и никто пока обратно не вышел.
— И что ты время тратишь попусту? — услышал он торжествующий шепот Гвендолен. — Иди туда, пока ты глазами хлопаешь, все раскупят!
Дрей задержал дыхание и медленно выдохнул сквозь зубы.
— Надеюсь. Линн, если ты действительно соберешься умереть, как обещала, ты выберешь менее примитивный способ.
— Давай, давай скорее, — поторопил его невоспитанный и крайне непоследовательный оруженосец, едва не подталкивая в спину. — И так полдня за тобой таскаюсь!
Отступать было не к лицу, поскольку Гвендолен двигалась сзади, но усилия, потраченные Дреем на то, чтобы взять в руки дверной молоток, отчетливо бросались в глаза. Они вступили в полумрак, озаряемый только несколькими поленьями в камине, в котором смутно угадывались полки, заставленные плотно закупоренными кувшинами и гршочками, и несколько одинаково темных фигур, стоящих за спинками кресел. Цель собрания пока что представлялась неясной, но покупателей здесь определенно не ждали.
Гвендолен смахнула с головы шляпу и встала посреди комнаты в своей прежней излюбленной позе, уперев ладони в бедра и задрав подбородок. Мечи она с грохотом сбросила на стул, но Дрей благоразумно подобрал один и, поменявшись ролями, пристроился за ее плечом, рассчитывая угол возможного нападения.
Фигуры, однако, не двигались.
— Да, это она, — произнес наконец чей-то голос. — Или очень на нее похожая.
— Но у той ведь были…ну, в общем…
— Разве такое может случиться?
— Значит, может, Лэнтри, потому что это точно она.
— Если в прежней канцелярии вы так же блестяще делали выводы и быстро соображали, — перебила Гвендолен ядовитым тоном, — то ваша нынешняя судьба меня не удивляет.
— Теперь я согласен, — кивнул головой тот, кого назвали Лэнтри. — Это действительно она.
— Зачем ты приехала, Гвендолен Антарей?
— Хотя бы для того, чтобы послушать, как ты называешь меня полным именем. А не "крылатое отродье".
При этих словах Дрей, собравший наконец все свое хладнокровие и внимательно разглядывавший возможных противников, начал судорожно глотать воздух и едва не выронил меч.
— Допустим, ты услышала. Теперь довольна?
— Я буду еще более довольна, если получу ответ на один вопрос. — Гвендолен слегка наклонилась вперед, но ее голос звучал с такой же холодной издевкой, и истинное настроение можно было угадать только по чуть подрагивающему углу рта и пальцам, стискивающим надежно спрятанные ножны на шее. — Почему вы все его бросили?
— Мы? — Лэнтри с силой налег на спинку стула, едва не свернув его на пол. — Это твои приятели… твой Орден его бросил! Они вдруг сорвались и сбежали из Круахана! А через месяц Гнелль уже был протектором! А что мы могли сделать?
— Разумеется, только открыть торговлю тряпьем, чтобы утешиться, — мрачно заметила Гвендолен, дернув плечом.
— Да что ты понимаешь! Ты ведь сама уехала! И не видела всего этого! — Лэнтри отталкивал чьи-то руки, предупреждающе дергающие его за плащ, и кричал шепотом прямо в лицо Гвендолен: — Он ведь так хотел что-то сделать, чтобы как можно больше людей были довольны и счастливы! А за это народ как раз ненавидит сильнее всего!
— Конечно, — совершенно серьезно, без прежней издевки сказала Гвен. — Чтобы добиться народной любви, надо стремиться не к счастью для всех, а к несчастью для некоторых. Только прежде надо успеть объявить их врагами этого самого народа. Странно, что вы не воспользовались таким простым рецептом. В отличие, кстати, от господина Гнелля.
— Ты что, сюда насмехаться над нами пришла?
В этот момент Дрей наконец-то с трудом собрал вместе разбегающиеся по сторонам мысли — настолько, чтобы к нему вернулась прежняя манера разговаривать:
— Над убогими смеяться грех, — заявил он громко. — Линн сейчас покается.
— Я пришла, — Гвендолен покосилась в его сторону, скривившись, как от зубной боли, — задать вам несколько вопросов. А вы упорно не желаете отвечать. Круахан — не место для увеселительных прогулок, но я не верю, что люди здесь могут пропадать совершенно бесследно.