Страница 3 из 12
— Ничего я ему не дарила, он набросился на меня, грозил, какие-то «кик», «корт» и «энерага» орал, вот я и кидалась всем, что под руку попало, — наябедничала Ольга, обиженно засопев и вцепившись пальцами в подушечку. Даже забыла, что решила считать все происходящее галлюцинацией. А если даже это галлюцинация, так что же, теперь ее все подряд обижать могут?
Растерянный Ламар тут же принялся темпераментно, с энергичной жестикуляцией оправдываться. Все «грозные речи», воспринятые как злобный рык из-за проблем с переводом, оказались старинными ритуальными фразами ухаживания. Глупо, конечно, но именно они, вдолбленные в период ученичества, первыми пришли в голову рыцарю, которого буквально пронзила магическая стрела любви. Итак, из путаных объяснений героя-любовника выяснилось следующее.
В ответ на первую мольбу: «О прекрасная дева, сердце мое и душа отныне твои, сжалься, одари взглядом!» — была подарена расческа.
На призыв: «Позволь положить меч мой на твой плат!» — Ольга запустила в рыцаря полотенцем с Нюшей, которое успешно исполнило роль традиционного платка. А третья, финальная просьба: «Прекрасная дева, я жду твоего ответа!» — после ритуального сложения меча к ногам девушки была удостоена кулинарного шедевра — свежих, пусть и чуток пригоревших, котлеток со сковородки.
— Значит, формально помолвка состоялась, — признал старичок и горестно прищелкнул языком.
Обменявшись заговорщицкими взглядами и какими-то странными жестами с принцем Камелитом, маг вдруг спросил расстроенного непониманием рыцаря:
— А какой дар ты деве преподнесешь?
— Правда-правда, ты же теперь должен ей ответный дар вручить в знак своей любви! — коварно подхватил Камелит и добавил: — А еще не худо бы тебе, друг, умыться. Грязные и вонючие драконоборцы прекрасным девам не очень нравятся! Я бы даже сказал, совсем не нравятся!
— Я сейчас! — пылко пообещал пристыженный Ламар и вихрем сорвался с места.
Двигался рыцарь так быстро, что Оле снова пришла на ум аналогия с пленкой кинофильма, которую запустили в режиме перемотки. Однако главное в беседе троих девушка уловила и подрагивающим голосом, изо всех сил пытаясь заставить себя казаться уверенной и сердитой, заявила:
— Вы меня сюда как-то притащили, вам и назад отправлять, и замуж я за вашего маньяка не хочу и не пойду, я его боюсь!
— Дорогое дитя, успокойтесь, речь о замужестве не идет, — замахал пухлыми ручками старичок, — мы попросили славного рыцаря Ламара, гордость Таравердии, удалиться, чтобы кое-что вам объяснить. Это касается и его нежданной любви, и вашего возвращения в свой мир, врата в который я ненароком распахнул.
— Магистр хочет сказать, Оля, что мой друг Ламар пал жертвой приворотных чар, которые Коренус пытался испробовать на мне, — сквозь зубы довольно зло объявил принц, пронзив старичка грозным взглядом, и таки не удержавшись, с укоризненным недоумением прибавил: — Неужели вы с моими родителями, учитель, хотели, чтобы я вот таким болваном за какой-нибудь девицей таскался?
— Семеро с вами, мой принц, — снова всплеснул руками Коренус, — я хотел лишь, чтобы вы обратили внимание на портреты невест и выбрали какую-нибудь себе по вкусу. Ничего, кроме легкого интереса! А бедняга Ламар пал жертвой смешения заклятий и зеркальной магии отражений.
— Снять чары сможешь? — деловито уточнил Камелит, оставив патетический тон, взятый при представлении гостье и ее увещевании.
— Увы, нет! Очень сложная вязь получилась, и никто из магистров не возьмется, такое плетение мудреное, — почесал темечко, подергал бородку и скорбно посетовал Коренус. — А теперь еще и на деве из-за обряда обручения часть узлов завязалась. Потому Оля и оказалась в Таравердии, ее в проход между мирами через зеркало вместе с рыцарем протянуло. Достаточно одну ниточку чар не так тронуть, чтобы Ламар и наша гостья рассудка лишились. Такие заклятия без следа развеять только древним артефактам под силу.
— И что делать? Я домой хочу! И вообще, у меня через десять дней следующий семестр начинается. Меня же за прогулы отчислят! — всхлипнула девушка.
Версия с галлюцинацией пошатнулась, очень уж старичок все доходчиво растолковал. Старших Оля привыкла уважать и верить их словам, да и сказки в детстве любила. Вот теперь выходило, что она попала в какую-то Таравердию потому, что ее сюда случайно приволок заколдованный рыцарь, и пока тот не расколдуется, назад дороги не будет.
— Милая Оля, прежде всего, прошу вас, не расстраивайте рыцаря Ламара, он всерьез полагает вас своею невестою и единственной любовью, — ответил магистр, машинально прихватил из мисочки котлетку и начал жевать. Кажется, для предельного сосредоточения на проблеме магу срочно потребовалось подзаправиться. — Если вы будете настаивать на противоположном, нити заклятия могут исказиться так, что несчастный тронется умом, и тогда уже нам ничто не поможет. Подыграйте ему.
— Я должна притвориться, что люблю этого вашего Ламара? — удивилась Оля.
— Именно, — энергично закивал и заработал челюстью старичок.
— Не получится. Я так не умею, — печально и почти стыдливо вздохнула девушка. — Если его заколдовали, мне жаль, но я все равно его побаиваюсь. Он такой большой и громкий…
— А не говорить ему о том, что не любишь, сумеешь? — уточнил принц, озабоченный судьбой друга и тем, что тот может натворить сгоряча, вообразив себя жертвой несчастной любви. Если уж после его попоек трактиры заново отстраивать приходилось, то об эпической масштабности действий в иных ситуациях даже думать не хотелось.
— Постараюсь, — честно пообещала Оля и столь же честно предупредила, прикидывая степень личного самообладания и жертвенной готовности: — Только если он ко мне приставать начнет, я опять завизжу.
— Голодному зверю и мышь — добыча, — философски рассудил Камелит, не подозревая, насколько двойственно восприняла собеседница расхожую таравердийскую пословицу, и насел на учителя с новыми расспросами: — Ты говорил о древних артефактах в общем или знаешь какой подходящий?
— Камень истины, по легенде некогда сотворенный Седьмой из Семерых, Пророчицей под Вуалью, он уничтожает все заклятия, дурманящие рассудок, — проглотив «таблетку от голода», выдал ценную информацию маг. — Надо будет обеим жертвам чар одновременно возложить руки на камень, и путы ложной любви падут. Тогда деву ничто не будет держать в нашем мире, с небольшой моей помощью она сможет вернуться домой.
— И все? — приятно удивилась Оля.
— И все, — улыбнулся Коренус как-то вымученно, так, что даже доверчивая девушка заподозрила неладное и уточнила:
— А где стоит этот ваш Камень истины?
Маг так виновато заморгал, что Ольга явственно почувствовала: на ответ «в соседней комнате» или «через квартал, а там налево» рассчитывать не стоит. Так и вышло. Коренус скосил глаза куда-то на пол, где точно не водилось несчастных жертв любовных чар, и коротко поведал:
— В Фодажском лесу.
Воодушевленно-обнадеженная физиономия Камелита резко помрачнела, и он пробормотал под нос: «Фодаж? Это ж на самой границе с Веспаном, а ну как блуждающие морочные заграды попадутся?» — и объявил громко: — Значит, так, Коренус, ты с ними пойдешь.
— Но, ваше высочество?! Я же только из Замара вернулся! — жалобно заблеял маг, пытаясь подобрать веские возражения и попутно нашарить в мисочке последнюю котлетку. Толстячку явно не хотелось покидать уютный замок ради променада на свежем лесном воздухе.
— Вот и хорошо, что только вернулся, значит, еще вещи не разбирал. Ты эту парочку заколдовал, значит, тебе оберегать в пути и расколдовывать! — воспользовался Камелит правом приказывать, дарованным коронованным особам и наследникам оных, и продолжил в качестве объяснения: — Ламару на мечах равных нет, но против мороков иль иных тамошних див с железом не попрешь. А ну как с чем-то подобным столкнуться придется? Не зря же паломники в Фодаж ныне не рвутся, с тобой же у них все равно что прогулка будет… Да перестань ты, наконец, лопать!