Страница 3 из 71
Заведение занимало цокольный этаж серого коммерческого здания, обвешанного ржавеющими пожарными лестницами, обмотанного связками высоковольтных кабелей, которые, как гниющие растения, свисали с фасада строения. Напротив парковка, заставленная «мерседесами» с затемненными стеклами и низкопрофильными шинами — статусными символами элиты страны и ее криминалитета, которые истово подражают друг другу, комфортабельно разделяя ночные удовольствия в вульгарном полусвете Роппонги. Саму улицу освещал безразличный свет единственного фонаря, основание которого было обклеено гирляндой флаерсов с предложениями бесчисленных сексуальных услуг; в тени собственной люминесценции он выглядел как удлиненная шея некоей доисторической птицы, теряющей увядающие, больные перья.
Большие витринные окна клуба были занавешены, но я приметил «харлей-дэвидсон», припаркованный в первом ряду и окруженный мопедами, словно акула среди мелкой рыбешки. Сразу же, как закончились окна, — вход в здание. Я попробовал открыть дверь, но она оказалась заперта.
Я отошел на несколько шагов к окну и постучал в стекло. Через секунду свет внутри погас. Мило, подумал я. Он погасил три светильника, чтобы иметь возможность незаметно выглянуть через занавеси. Я ждал, зная, что он наблюдает за мной и проверяет улицу.
Свет снова зажегся, и через мгновение в дверном проеме появился якудза. На нем были серые спортивные штаны и черная майка, а также обязательные перчатки для поднятия тяжестей. Явно в процессе тренировки.
Он открыл дверь, осматривая улицу в поисках опасности, и не замечая ее прямо здесь — перед ним.
— Клуб закрыт, — сказал он.
— Я знаю, — ответил я по-японски, подняв руки в успокаивающем жесте ладонями вперед. — Я надеялся, кто-то может здесь быть. Я собирался прийти раньше, но дела задержали. Не мог бы я быстренько позаниматься? Пока вы здесь.
Он заколебался, потом пожал плечами и направился внутрь. Я проследовал за ним.
— Сколько вы еще будете здесь находиться? — поинтересовался я, бросив сумку со снаряжением и начав снимать одежду — штаны цвета хаки, голубую оксфордскую рубашку и морской блейзер. Натянул перчатки, что всегда делал до прихода в клуб, но якудза не заметил этой детали. — Чтобы мне рассчитать время тренировки.
Он подошел к тренажеру для приседаний.
— Сорок пять минут, может быть, час.
Приседания. Этим он обычно занимается после жима. Черт!
Я надел шорты и футболку, потом разогрелся выжиманиями в упоре и другими упражнениями, пока он занимался приседаниями. Разогрев может оказаться очень полезным, подумал я, в зависимости от того, как парень будет сопротивляться. Невеликое преимущество, но я ничего не отдаю бесплатно.
Когда он закончил, я спросил:
— Уже тренировали жим на скамье?
— Да.
— Какой был вес сегодня?
Якудза пожал плечами, однако я определил по легкому подъему груди, что его тщеславие затронуто.
— Не так много. Сто сорок кило. Мог бы и больше, но с таким весом лучше, если тебя кто-то страхует.
Отлично.
— Э, да я подстрахую вас.
— Не-а. Я уже все.
— Давайте еще серию. Сколько вы ставите — два своих веса? — Моя недооценка была намеренной.
— Больше.
— Черт, больше, чем два веса собственного тела? Я даже близко к такому не подошел. Сделайте одолжение, покажите еще одну серию, у меня будет стимул. Я подстрахую, согласны?
Он посомневался, потом пожал плечами и направился к скамье для тренировки жима.
Штанга была уже установлена, сто сорок кило, которые он поднимал раньше.
— Как думаете, потянете сто шестьдесят? — В тоне моего вопроса было сомнение.
Якудза взглянул на меня, и я понял, что его эго уже на взводе.
— Запросто.
— Это я и хочу увидеть, — сказал я, снимая два десятикилограммовых диска со стеллажа и насаживая их с обеих сторон штанги. Потом встал позади скамьи и ухватился за гриф обеими руками примерно на уровне плеч. — Предупредите, когда будете готовы.
Он сел на скамью, наклонив плечи вперед и вращая шеей из стороны в сторону. Сделал несколько резких круговых движений руками — я услышал серию коротких резких вдохов-выходов. Потом лег на спину и взялся за гриф.
— Давайте на счет «три», — сказал он.
Я кивнул.
Еще несколько сильных вдохов-выдохов. Затем:
— Один… Два… Три!
Я помог поднять штангу и стабилизировать ее у него над грудной клеткой. Якудза смотрел на штангу раздраженным взглядом, перед попыткой подбородок его скрылся в мышцах шеи.
Затем он дал штанге опуститься, сохранив, однако, достаточно энергии, чтобы поднять ее с массивной груди. На двух третях пути вверх штанга почти остановилась, подвешенная между силой притяжения и мощью накачанных стероидами мышц, но продолжила подъем, пока его локти не выпрямились. Руки дрожали от усилий. Ему ни за что не повторить упражнение еще раз.
— Еще один, еще, — настаивал я. — Давайте, у вас получится.
Последовала пауза, и я приготовился попробовать какие-нибудь новые уговоры. Но он просто морально готовился к попытке. Сделал три быстрых вдоха, после чего опустил на грудь гриф штанги. От удара она подскочила на пару сантиметров, еще на несколько — от последовавшего толчка вверх, но уже через мгновение остановилась и начала неумолимо опускаться вниз.
— Помоги, — спокойно сказал он, надеясь, что я мгновенно брошусь на помощь.
Штанга продолжила движение вниз и опустилась ему на грудь.
— Помоги же! — повторил он, на сей раз уже резче.
Вместо этого я надавил на штангу.
Его глаза широко раскрылись, пытаясь поймать мой взгляд.
Учитывая штангу со всеми ее дисками и давление, которое добавил я, ему сейчас пришлось бороться почти с двумя сотнями килограммов.
Я смотрел на гриф штанги, однако боковым зрением увидел, что в глазах якудза появилось замешательство, которое быстро сменилось страхом. Он не произносил ни звука. Я продолжал концентрироваться на смертельном клиническом нажиме.
Якудза стиснул зубы, подбородок его почти утонул в шее — он изо всех сил пытался сдвинуть штангу. Я подсунул ступню под горизонтальные опоры под скамьей, чтобы приложить дополнительный вес к штанге, и она снова опустилась ему на грудь.
Снаряд задрожал — это руки якудза затряслись от усилия. Штанга слегка приподнялась.
Неожиданно я ощутил фекальное зловоние. Симпатическая нервная система в отчаянии начала отключать ненужные функции организма, вроде контроля над сфинктером, переводя всю оставшуюся энергию в мышцы.
Борьба продлилась еще несколько секунд. Потом его руки затряслись сильнее, и я почувствовал, как гриф все глубже надавливает ему на грудь. Воздух из грудной клетки выходил через ноздри и сжатые губы с легким шипением. Я чувствовал его взгляд, но продолжал смотреть только на торс и штангу. Якудза так и не издал ни единого звука.
Прошло еще несколько секунд. Я ждал. Кожа на его лице стала синеть. Я продолжал ждать.
Наконец я ослабил нажим на гриф и отпустил его.
Глаза жертвы все еще были направлены на меня, но уже ничего не воспринимали. Я сделал шаг назад, выйдя из поля зрения невидящих глаз, и осмотрел сцену. Все выглядело почти естественно: фанат-качок поздно вечером в одиночестве попытался осилить слишком большой вес, его прижало штангой, он задохнулся и умер. Нелепая случайность.
Я переоделся в уличную одежду. Взял сумку, направился к двери. Позади раздался треск, как будто ломались сухие щепки. Я обернулся, чтобы последний раз взглянуть на него, и понял, что звуки издают не выдержавшие веса ребра.
Я вышел в темный холл, подождал, пока улица опустеет. Потом скользнул на тротуар и растворился в окруживших меня тенях.
2
Я шел пешком через множество второстепенных улочек Роппонги и Акасаки, пересекал узкие переулки так, что непосвященному показалось бы, что я просто срезаю путь, но на самом деле такая манера передвижения рассчитана на то, чтобы вынудить преследователя или команду преследователей проявить себя в попытках удержаться на хвосте. Стараясь обнаружить наблюдение, я, как правило, веду себя как обычный пешеход. Если некая организация заинтересовалась мной, но еще не выяснила, кто я есть на самом деле, я не намерен сдавать игру, как какой-нибудь Джон Простак.