Аромагия

Валериан хлопал рыжими ресницами, кажется, совсем растерявшись от калейдоскопа событий и впечатлений.

Дракон только кивнул, следуя за Матерью, как медведь в поводу, и Петтер, поколебавшись, двинулся за ними...

Мы с Валерианом устроились в гостеприимном доме хель. Я налила себе кофе из неприкосновенного запаса, отдав Валериану остатки выпечки. Сын со здоровым аппетитом уминал плюшки и слойки, но даже от их аппетитного аромата мне совсем не хотелось есть. Я все пыталась собраться с мыслями и найти правильные слова.

- Валериан, - начала я, поняв, что это бессмысленно. – Ты уже достаточно взрослый, постарайся выслушать и понять.

- Да, мам, - сын отложил надкушенную булочку и серьезно посмотрел на меня. – Что с отцом?

Я сглотнула вдруг ставшую горькой слюну и принялась говорить...

Слова кололи горло чертополохом. Я старалась не давать оценки, лишь перечисляла основные факты. В сухом остатке не было ни измен Ингольва, ни побоев, ни намерения меня убить. Впрочем, моей связи с Петтером не было тоже.

Валериан слушал молча, и только бледность лица, на котором ярко проступили веснушки, выдавала волнение. Так хотелось погладить его по голове, прижать к себе, но я терпела, понимая, что сейчас ему важнее узнать правду.

- Значит, отец нарушил присягу, - очень по-взрослому заключил сын, когда мой рассказ закончился. Надо думать, сказывалось пребывание в кадетах.

- Да, - подтвердила я просто. Горло сжималось от сочувствия к моему мальчику и от злости на Ингольва, который так легко разрушил его будущее.

- Его будут судить? – Валериан поднял на меня пронзительно голубые глаза, в которых сверкали непролитые слезы.

Я только кивнула, опасаясь не справиться с голосом.

- Но ведь он хотел как лучше! – вырвалось у Валериана, с силой сжавшего кулаки. И тяжелый, непрозрачно-оранжевый запах бархатцев – протест. – Разве не так, мам?

- Так, - согласилась я, не уточняя, кому именно хотел сделать лучше Ингольв. – Но благими намерениями вымощена дорога к Хель.

Сын прикусил губу, отвернулся.

- А что будет с нами? – спросил он дрожащим голосом. – Мы же теперь семья предателя, да?

Я не выдержала: вскочила, обняла за вздрагивающие плечи. Боги, какой же он еще ребенок! Мой маленький мальчик...

- Все будет хорошо, - тихо ответила я. – Обещаю. Все будет хорошо!

«Что бы мне ни пришлось сделать ради этого!» - поклялась я про себя.

Валериан прижался ко мне, и я ласково гладила его мягкие волосы.

- Куда мы теперь? – задал вопрос Валериан и добавил рассудительно: - Нам же надо где-то жить, так?

- Конечно, - согласилась я. – Сначала к драконам, а потом в Мидгард, к бабушке и дедушке.

- Круто! – одобрил Валериан, кажется, слегка повеселевший от перспективы новых приключений.

Я промолчала, не став озвучивать все свои сомнения...

Из плена гостеприимства хель Исмиру удалось вырваться нескоро. Прошло не меньше часа, прежде чем он и Петтер снова объявились.

Все это время я пыталась отвлечь сына от грустных мыслей, расспрашивая его о жизни в академии. И с некоторым удивлением обнаружила, что ему там вполне понравилось. Признавать, что Ингольв был в чем-то прав, не хотелось, однако Валериану учеба действительно пошла на пользу. Он окреп, стал бойчее и увереннее.

- У нас мало времени! – с порога сообщил отчего-то недовольный Исмир. – Собирайтесь, пришло время выполнить ваше обещание.

Я кивнула, взглядом ища саквояж с маслами. Ума не приложу, как лечить драконов, но придется попробовать.

- Мы опять полетим? – обрадовался Валериан, впервые после моего рассказа искренне улыбнувшись. - Мам, знаешь, как здорово летать?

- Догадываюсь, - проговорила я, и взгляд мой поневоле устремился к Петтеру. – Петтер, где ваши вещи?

- Позвольте спросить, - не дав юноше ответить, вмешался Исмир, с неповторимой грацией усаживаясь на ближайшую лежанку. – При чем здесь Петтер? Я велел собираться вам и Валериану, о Петтере речи не было.

- Как? – искренне не поняла я, застыв с открытой сумкой в руках – Куда еще он может поехать? Мы вместе прилетели сюда, вместе и отправимся сначала к драконам, а после в Мидгард.

- То есть вы хотите, - уточнил Исмир опасно мягким тоном, - чтобы я допустил к больным детям одного из заговорщиков?

- Петтер не один из них! – возразила я резко, с громким щелчком запирая замок саквояжа. Звук прозвучал резко, словно выстрел. – И уж тем более он ничего не сделает драконам!

- Откуда мне об этом знать? – пожал плечами Исмир. И мята – колкая, холодная – словно звенела колоколом. – Возможно, он намеренно втерся в доверие.

- И спас вам жизнь! – ядовито напомнила я. Встала напротив дракона, расправив плечи.

- В первую очередь он спасал вас, - усмехнулся Исмир, и глаза его полыхнули голубым льдом. – Мальчишка не вмешивался, пока Ингольв не пригрозил заодно убить и вас!

Я прикусила губу. Возразить на это было нечего. Юноша действительно колебался до последнего, и моя жизнь оказалась решающим аргументом.

- Он поклянется, - начала я, но меня перебил Петтер, до того молча слушавший нашу перепалку.

- Не нужно, госпожа Мирра, - голос юноши звучал спокойно и бесцветно, а звучный запах ладана словно выводил торжественный молебен. – Я вернусь в Ингойю, а потом к отцу. А вы поезжайте, не нужно задерживаться из-за меня.

Признаюсь, я опешила. Что за капризы?!

- Петтер, что вы... – начала я рассержено и умолкла, спохватившись. Этот разговор не для посторонних ушей. – Давайте выйдем на минутку.

Юноша пожал плечами.

- Как прикажете, госпожа Мирра.

Подчеркнуто официальное обращение больно укололо.

Мы вышли молча.

Отойдя на десяток шагов, я повернулась, дернула его за рукав шинели и вспылила вполголоса:

- Петтер, что вы еще придумали? Вы ведете себя, как ребенок!

Горькая улыбка искривила его обветренные губы. А снег серебрил непокрытую голову преждевременной сединой. Хотелось отчитать его за то, что не надел шапку, и сдержалась я с трудом.

- Это вы ведете себя так, словно я – ребенок! – возразил Петтер глухо. - Я вам не сын. И сам решу, что делать и куда ехать.

Густая кисея снегопада словно пыталась скрыть нас от любопытных взглядов.

Я вздохнула – ох уж эти мужчины с их ранимым самолюбием! – и предложила примирительно:

- Петтер, прошу вас, не нужно. Не упрямьтесь, мне и без того нелегко.

- Знаю, - согласился он, и, отвернувшись, засунул руки в карманы. – Поэтому я облегчу вашу совесть. Спасибо... за все. Дальше наши дороги расходятся.

Ветер швырял мне в лицо пригоршни снега, заставляя щеки гореть.

А источаемая Петтером твердость – ладан и можжевельник – была как нож в сердце.

Сложить два и два было несложно.

- Это Исмир вам что-то наговорил? – осведомилась я, справившись с желанием схватить Петтера и хорошенько встряхнуть.

- Вы думаете, ему пришлось что-то говорить? – вопросом на вопрос ответил Петтер, дернув плечом. – Я и сам все знаю. Вы же ничего не сказали сыну... о нас, правда?

Я прикусила губу, нервно погладила мех шубы, а Петтер продолжил ровно:

- Вы меня не любите. И стыдитесь. Так о чем говорить?

Он обернулся, прямо взглянул на меня. И острый запах хрена – как слезы на глазах.

Мне так хотелось протянуть руку, провести пальцами по щеке, колкой от щетины, пригладить упрямый вихор надо лбом. Снова услышать признание в любви, на которое я всегда отвечала смущенным молчанием.

- Петтер, - начала я наконец, справившись с собой, но он не стал слушать: покачал головой и улыбнулся устало.

- Не надо, Мирра. В качестве кого я могу поехать с вами? И что мне делать в Мидгарде? Я все решил.

- Вы меня... бросаете? – все еще не веря, усомнилась я, ожидая насмешки, протеста, поцелуя, в конце концов! Только не смолисто-терпкого смирения, которым сейчас повеяло от Петтера. Не было ни горчичной ревности, ни прокисшей вони обиды, лишь густой непрозрачный ладан, за бархатными складками которого ничего не разглядеть.