Музыка Спирса

Ахиро до смешного легко проскользнул внутрь и остался, казалось, незамеченным, несмотря на его чистую, сухую одежду и умытое лицо. Он попал сюда впервые и подивился размерам помещения и приличному освещению. Никто не обращал на него внимания. Среда желе-наркоманов объединяла бездельников и клерков, банкиров и политиков; многие еще держались за тонкие нити, что тянули их обратно к нормальной жизни. Эти нити выдержат недолго: однажды соблазнив, королевское желе никогда и никого не отпускало. Дуралеи.

Некоторые уверяли, что это здание и прежде было церковью, а не рестораном или магазином, и Ахиро это казалось более вероятным. Однако и теперь, действительно став местом поклонения божеству, оно не несло на себе религиозной печати. Здесь не было ни церковных скамей, ни алтаря, ни чего-то похожего на исповедальню. Стены выглядели так, будто когда-то были отделаны панелями, но время, насекомые и влага уничтожили все, кроме смутного напоминания о несовременных методах украшения интерьеров. Помимо главного входа в помещении были и другие двери, которые веди в неиспользуемые кладовые, возможно в подвальные помещения, куда никто не осмеливался спускаться, но все, кроме одной, были заколочены как попало прибитыми досками. Исключением была массивная, выглядевшая очень старой дверь в дальнем конце помещения: Она была заперта. Ахиро пристально вгляделся в нее, и у него не осталось сомнения, что признаки древности, облупившаяся краска и все прочее не более чем надувательский камуфляж. Он мысленно ухмыльнулся: при ближайшем рассмотрении наверняка удалось бы обнаружить, что эта дверь не только заперта, но и окована сталью, скрытой под заботливо нанесенной маскировкой.

За этой преградой находился мир, совершенно не похожий на то, что позволялось видеть желе-наркоманам. Ни один прихожанин этой мирной, задыхающейся в нищете церкви никогда бы не поверил в его существование. Не могло быть сомнения, что в реальной жизни их священник - лысый мужчина лет тридцати пяти, с лицом младенца и расчетливыми глазами - сотрудник компании «Медтех», тайна истинного места работы которого скрывается с особой тщательностью.

За этой дверью есть все необходимое для комфорта, которым он может наслаждаться, когда пожелает. В его взгляде искрилась радость предвкушения приятного отдыха, пока он крохотными, тщательно отмеренными порциями раздавал желе, в которое выверенными дозами были подмешаны проходившие опытную проверку новые наркотические и другие медицинские средства. Священник был единственным человеком в церкви, не имевшим пристрастия к желе; он даже не знал вкуса желе, а своей профессии евангелиста обучался на курсах компании «Медтех» вместе с сотнями таких же, как сам, фальшивых священников.

Старательно держась позади прихожан, Ахиро наблюдал, как священник выдавал склянки с желе, монотонным голосом сопровождая каждый жест своего благодеяния фразой на латыни: «In nomine Matri Regina», то есть «Во имя Королевы-Матки».

Не в первый раз Ахиро задавался вопросом, как подобныелюди сохраняют маску невозмутимости налице произнося эти смешные слова. Он, несомненно, ученый, такой же, как Дарси Вэнс и Майкл Брэнгуин. Скрываясь под свободно ниспадавшим до самого пола облачением, он видел в этих жалких развалинах, которые были когда-то человеческими существами, не более чем подопытных обезьян, собак или крыс в человеческой шкуре, но с выжженными наркотиком душами. Едва волоча ноги, бесконечной очередью текли прихожане, созерцая почти закрытыми глазами химически созданную в их сознании картину, и покорно склоняли в поклоне головы. В ответ на смешную фразу священника их худые грязные лица озаряло подобие восторженной улыбки, скорбные губы раскрывались, и они повторяли за ним:

- In nomine Matri Regina.

Идиоты, все до единого. Эта церковь - фарс, испытательный полигон для наиболее спорных, тайно производимых в «Медтех» наркотиков и лекарств, одна из тысяч подобных ей, разбросанных по всему миру. Якобы старинная миниатюрная статуэтка матки чужих в позе на согнутых задних лапах, возвышавшаяся на пьедестале возле священника, была поделкой особо засекреченного дочернего предприятия компании «Медтех»; безделушки производились сотнями. Эти страждущие мужчины и женщины…

Ахиро мигом отмахнулся от блуждавших в голове мыслей, едва его не перестававший искать взгляд упал на одного из прихожан в очереди. Он сразу узнал мужчину, портрет которого видел на распечатке графического файла Кина, на его компьютерном терминале главной информационной системы "Синсаунд".

Кин пожелал, чтобы Ахиро доставил Деймону Эддингтону именно этого человека. Скоро он станет хозяином эмбриона чужого.

Правда, пока он не знает этого.

Ахиро не спускал с мужчины глаз, дожидаясь, пока подойдет его черед приблизиться к священнику и получить свою порцию желе. Осчастливленный наркоман сразу же направился к выходу вместе с другими, вознесшими, как и он, взгляды к небесам. Что такое рисовалось им всем, во что они так пристально вглядавались? Воздушные замки? Полеты в немыслимых измерениях? Кто из живших в нормальном мире мог знать, что происходило в умах желе-наркоманов?

У этого наркомана были вьющиеся, слишком длинные седые волосы, которые росли лишь на затылке. Он так закатил глаза, что было невозможно определить их цвет. Поношенный красный пиджак, свободно наброшенный на плечи для защиты от непогоды, подчеркивал бледность его кожи, покрытой сеткой голубоватых вен. О том, как когда-то выглядел этот мужчина, можно было судить лишь по густым, еще очень темным бровям и меланхолической складке у рта, на что Ахиро обратил внимание, едва тот повернулся к нему в ответ на легкое похлопывание по плечу.

- Одну минуту, брат, - вкрадчиво заговорил Ахиро, одарив наркомана самой спокойной и безмятежной улыбкой, какую только можно изобразить на японском лице. Он старательно избегал ее превращения в глумливо-насмешливую, напоминая себе, что этому человеку осталось жить считанные часы и поэтому он заслуживает уважительного обращения.- Мой друг, вы тот прихожанин, которому нынче ночью очень повезло.

- Я? - В его голосе одновременно слышались детское удивление, безнадежность и горечь невосполнимой утраты. Уставившийся в никуда взгляд светился досадой мечтателя и доверчивостью ребенка.

- Да, вы. - Ахиро взял мужчину под руку и обнадеживающе сжал его тощий локоть. - Нынче ночью, - продолжал он, с таинственной улыбкой поворачивая его в направлении Зала Пресли, - вы достигнете своего предназначения.

Глава 11

… Кто-то найден! Деймон пытался не отвлекаться от разговора, сосредоточить внимание на том, что говорил Майкл Брэнгуин,- ведь тот спрашивал о его мечтах, музыке, жизни, наконец, но ему никак не удавалось сосредоточить мысли на его вопросах.

Кто-то найден!

Эти слова звучали в его голове песнопением под перезвон серебряных колокольчиков, повторяясь с каким-то средневековым религиозным благоговением. Как сказали ему эти мастера на все руки Брэнгуин и Вэнс, в любой момент может появиться Ахиро, который приведет того, кто станет ключом к замку двери, препятствующей дальнейшему прогрессу самого грандиозного замысла Деймона. И тем не менее он должен сбросить напряжение, сосредоточиться и заставить себя слушать. Вот заговорила и Вэнс, явно о чем-то спрашивая, - он видел это по ее озадаченно отвисшей и без того длинной челюсти и недоуменному взгляду честных голубых глаз. В конце концов он понял вопрос:

- Так этот чужой вам нужен для?…

Она снова о том же?

- Для музыки, мисс Вэнс. Мне необходимо услышать чистое звучание его голоса.

Не заметила ли она раздражение в его тоне? Деймон надеялся, что нет. Обычно он об этом не беспокоился, потому что привык работать один, делать записи, смешивать звуки, полагаясь лишь на себя. Но эта программа так далека от нормальной сферы его деятельности, что он не решался чуждаться этих двоих, которые будут работать вместе с ним над ее воплощением. Он ничего не знал о существе, которое вскоре окажется в его распоряжении, ничего. Как о нем заботиться, кормить… да и едят ли эти твари? У Деймона не было на этот счет никаких соображений, но ему была ненавистна сама мысль о зависимости от других, особенно ливрейных лакеев «Синсаунд», по доброй воле они служат или по принуждению. Однако на этот раз с зависимостью приходилось мириться, как с неизбежным злом.