Страница 35 из 48
Наконец, все оказались у конторки Милоградова, Каракозов несколько минут рассматривал каменную стену конторки, потом взглянул на горку пепла. Можай-Можаровский, перехватив его взгляд, объяснил:
— Неделю назад мы привезли пять тонн угля. Запасы на зиму для печек. Не успели заштабелевать…
— С каких копей этот уголь?
— Местный.
— Бурый?
— Бурый.
— Выходит, эксперты правы. Что у вас хранилось в этом складе?
— Ящики со стеклом.
— Я так и думал. Во всяком случае — не нефть, не смола, не бензин.
Смолин так же пристально, как и Каракозов, рассматривавший стену конторки, услышав последние слова майора, согласно кивнул головой.
— Пожалуй, можно возвращаться, Евгений Степаныч?
Можай-Можаровский, отставший было от следователей, догнал их у самых ворот. Задыхаясь от быстрой ходьбы, он сказал:
— А вы все же проверьте Милоградова! Проверьте!
В управлении оба следователя в ожидании Гайды умылись и привели себя в порядок.
— Видишь ли, Александр Романыч, — закуривая, сказал Каракозов, — ископаемый уголь и торф — природные горючие материалы. Ты ведь бывал на шахтах, знаешь: горняки очень заботятся об угле, поднятом на-гора. Если не доглядеть за ним, или за свежедобытыми брикетами торфа — вспыхнут. Чаще других это случается с бурым углем.
А теперь вспомним о кладовщике. Все внешне говорило о его вине. Он один был на складе в тот день. Был там два часа. Сам сказал о стружках, а их, конечно, можно использовать для поджога.
Но все эти признаки могли быть случайностью. Поджигатель не пошел бы открыто на базу, как это сделал Милоградов. Он не пошел бы в воскресенье. Не стал бы торчать на базе два часа, а, чиркнув спичкой, немедленно исчез оттуда.
Но и эти мысли — были только мысли. Нужны были факты. Хотя бы один убедительный факт за или против.
Этим фактом и явилось коптящее пламя над конторкой кладовщика. Мы должны были обратить внимание на это странное обстоятельство. Такое пламя на базе могли дать только бензол или уголь. Больше ничего такого, что содержало бы свыше восьмидесяти процентов углерода, там не было. Смолу Можай-Можаровский еще не успел привезти. Ту смолу, которую он хотел растворять бензолом.
Но ведь бочки с бензолом были совсем в другом конце базы. Выходит, горел уголь. Вспыхни сначала конторка или склад со стеклом, пламя было б совсем другим.
Значит, вспыхнул уголь, и только потом огонь перекинулся на конторку и склад.
Но может, Милоградов и зажег уголь? Едва ли. Ни одного его следа нет у горки пепла. Не кинул ли он бутылку с бензолом на уголь из своего окна? Нет, не кинул. Эксперты проверили золу. Никаких следов бензина, керосина, нефти в ней нет.
Что же в итоге? Уголь в этот жаркий солнечный день воспламенился сам. Вот почему, прочитав акт экспертизы, испугался Можай-Можаровский…
Телефонный звонок прервал этот разговор. Звонил Гайда. Он не мог придти, так как его срочно вызывают на новое дело.
Выслушав Смолина, он согласился с доводами следователей и пообещал заехать потом. Он что-то еще сказал Смолину, и тот согласно кивнул головой.
— Михаилу Ивановичу кажется, — задумчиво произнес капитан, вешая трубку, — что человек, позвонивший в воскресенье о пожаре, был Можай-Можаровский. Звонивший сказал, что пожар случился «на моей базе».
Смолин сел писать заключение. Он писал о черном коптящем пламени, хлеставшем над базой, и перед капитаном вставало рысье лицо с узкими щелками, в которых чадил, разрастаясь, огонек, злой и холодный огонек тщеславия и себялюбия. На мгновенье рядом возникло еще усатое лицо Можай-Можаровского, послышались его слова: «Можай-Можаровский не допустит…» и «У меня на базе»… потом его заслонила физиономия Карасика. Он беззвучно открывал рот и силился что-то сказать, вероятно, то, что он человек маленький и шкурка на нем тоненькая.
И Смолин твердо и крупно поставил свою подпись на листке, будто перечеркивал эти недобрые, пришедшие на память лица.
ВЕРСИИ ОДНОГО ДЕЛА
Отпустив последнего свидетеля, Смолин спрятал разбухшее дело в сейф и отправился к Кичиге.
Майор сидел за столом, положив голову на руки, и спал.
Рядом с ним лежал исписанный лист бумаги. Это было заключение экспертизы по делу об убийстве часового мастера Агулина, случившемся на прошлой неделе.
Смолин, стараясь не разбудить Кичигу, недосыпавшего последние ночи, осторожно взял листок и сел на диван.
— Избу сруби, а тараканы свою артель приведут, — не поднимая головы, внезапно проговорил майор. — Положи на место.
— Здорово ночевали! — засмеялся Смолин, пожимая руку товарищу.
— Ночь догонял, — споласкиваясь под краном, проговорил Кичига. — Что нового?
— Еще одна версия.
Пока Кичига приводил себя в порядок, Смолин успел прочитать заключение экспертов. Они утверждали, что Агулин убит ножом, и смерть наступила мгновенно. Труп и мебель были облиты керосином и подожжены.
Это вполне совпадало с материалом, который собрал Смолин. Тело было обнаружено в спальне; возле него нашли остатки бутылки. Вероятно, преступник не сразу поджег дом; стараясь скрыться раньше, чем в поселке поднимут тревогу, он, надо полагать, вставил свечу в горлышко бутылки с керосином и подпалил фитиль. Затем собрал все, что смог, сложил в кожаный чемодан — его не оказалось ни среди целых, ни среди обгоревших вещей, — и исчез в темноте.
В полночь свеча растаяла и подожгла керосин в бутылке. Пламя быстро охватило дом.
Огонь потушили через полчаса. Особенно пострадала наружная стена дома. Найденные здесь осколки оконного стекла сильно покоробились. Никаких следов человека, совершившего преступление, под пеплом не оказалось. Рядом с телом часовщика нашли маленькую медную зажигалку. Соседи покойного утверждали, что такой зажигалки у Агулина не было.
Эксперт, приехавший утром на место пожара, посыпал пол порошком, и доски вскоре заметно покраснели. Порошок давал эту реакцию только тогда, когда в остатках горения находился керосин или другие продукты перегонки нефти.
Смолин еще раз пробежал глазами акт экспертизы и утвердительно кивнул головой.
Покончив с умыванием, Кичига подсел к товарищу и, раскуривая папиросу, полюбопытствовал:
— Какие ж версии, Александр Романыч?
— Нам пришлось провести большую и кропотливую работу, опросить несколько десятков свидетелей. Я не могу коротко рассказать тебе об этом.
Кичига понимающе взглянул на капитана:
— Разумеется, не коротко. Говори.
— Хорошо. В общих чертах дело тебе известно. Агулин был убит ночью, около 11 часов, и, вероятно, через час загорелся дом. Преступник унес часы, деньги, инструмент.
Ночью со второго на третье июня небо было в тучах, хоть глаз выколи, и, возможно, потому никто из соседей не заметил убийцу и грабителя. На скамеечке возле соседнего дома сидела девушка, дочь кузнеца Ососкова. Около одиннадцати часов луна на мгновение появилась между облаками, и девушке показалось, что кто-то, долгоногий и тощий, вышел из калитки Агулина.
Последний гость в этот день ушел от часовщика вечером. Это был Ососков.
Проводив его, Агулин запер калитку и, как всегда, закрыл дверь на засов.
Вот все, Сергей Лукич, что мы знали, начав работу. К этому следует добавить, что покойный был молчалив и скрытен, что слухи о больших деньгах, хранившихся у него дома, видимо, имели под собой почву. У нас также есть сведения, что жена Агулина ушла от него из-за крайней скупости мужа и скандалов в связи с этим. Детей у них не было.
Как я сказал, мы опросили десятки людей. Были в тюрьме, в лагерях, на базарах, стараясь напасть на след преступника или преступников.
Все это дало возможность пока только кое-что предположить.