Страница 25 из 40
При этом не надо забывать, что послы Англии и Франции имели на Временное правительство огромное влияние. Кстати, велико было их влияние и на многих членов Исполкома.
Главным же доказательством решающей роли в аресте Императора Николая II именно союзников, а не Временного правительства служит признание генерала М. Жанена, возглавлявшего в 1916–1917 годах французскую военную миссию при русской Императорской Ставке. Признание это было сделано Жаненом в 1920 году, в телеграмме французскому верховному комиссару Сибири Могра по поводу обстоятельств гибели адмирала А. В. Колчака. Объясняя Могра, почему он, Жанен, фактически способствовал выдачи «верховного правителя» пробольшевистскому «временному иркутскому правительству», обрекая адмирала на неминуемую гибель, Жанен пишет: «Адмирал был передан комиссарам временного правительства, так же как это было сделано с Царем, которого французский посол мне персонально запретил защищать». (Выделено нами. — П. М.)[195]
То есть Жанен недвусмысленно дает понять, что в марте 1917 года именно французская сторона сыграла решающую роль в выдаче Императора Николая II Временному правительству.
О том, что французские правящие круги немедленно отстранились от судьбы свергнутого Императора, видно и из бумаг самого французского посла той поры М. Палеолога. В его бумагах мы находим следующее сообщение в Париж: «Секретно. 21 марта 1917 года. Руководители военных миссий при русской Ставке заявили о готовности сопровождать Императора в Царское Село, желая оказать ему тем самым услугу и защиту. Я приказал генералу Жанену не покидать Могилева».[196]
Что же касается правящих кругов Соединенных Штатов, то в данном случае мы видим не просто отстраненность их от судьбы свергнутого Императора, но крайне враждебное к нему отношение, как и ко всем представителям Дома Романовых. 19 марта 1917 года, то есть в то же самое время, когда Палеолог запрещал своим подчиненным всякую поддержку свергнутому Государю, посол США в России Фрэнсис отправил государственному секретарю своей страны следующую телеграмму:
«Государственному секретарю (телеграмма) Петроград, 19 марта 1917 года, 8 часов вечера (получена в 6 часов вечера).
Порядок сохраняется по-прежнему. Приняты все меры, чтобы не допустить никаких претензий на трон, как со стороны Великого Князя Михаила, представляющего прямое наследование после отречения Царя и Царевича, так и сделать тщетной всякую попытку сохранить имперскую преемственность вплоть до „people act“».[197]
Это последнее выражение «people act» означает не что иное, как физическое устранение любого потенциального претендента на русский трон, если тот выразит готовность его занять.
Таким образом, мы видим, что действия Англии, Франции и Соединенных Штатов Америки в отношении Царской Семьи носили слаженный характер и отличались сознательной враждебностью в отношении нее.
При этом следует добавить, что за действиями Временного правительства постоянно наблюдали ее истинные руководители: западные масоны. В Петрограде действовал эмиссар военного министра Франции и крупного масона А. Тома член «Великого Востока» капитан Ж. Садуль. Кроме того, между Керенским и Альбером Тома в 1917 году был агент связи Эжен Пети.[198] Английское масонство действовало напрямую через Бьюкенена.
Насколько англичане контролировали внутреннюю политику России после февральского переворота, видно из следующего документа. 5 мая 1917 года А. И. Гучков был приглашен на заседание так называемого Русско-Английского общества, фактически филиала английских спецслужб. При этом текст приглашения гласил: «И.о. председателя Русско-Английского общества М. И. Ростовцев имеет честь уведомить вас, милостивый государь, что в понедельник 8-го сего мая в 5 час. вечера в Европейской гостинице (фойе, 4-й этаж) состоится соединенное заседание членов Комитета Русско-Английского общества и Англо-Русского бюро для совместного обсуждения вопроса о пропаганде на фронте и среди рабочих».[199]
Этот документ говорит сам за себя и свидетельствует о том, что даже вопросы не первостепенной важности внутренней жизни страны находились под пристальным контролем английских правящих кругов. Что уж говорить о контроле над Царской Семьей!
В Париже и Лондоне были прекрасно осведомлены о призывах радикалов «убить Романовых» и о требованиях Исполкома заключить их в Петропавловскую крепость. Более того, западным правительствам поступали сигналы из разных источников о смертельной опасности, угрожающей Царской Семье. В следственном деле Соколова имеется несколько писем посланника России в Португалии П. С. Боткина послу Франции в этой стране Ж. Камбони и французскому министру иностранных дел Стефену Пешо, а также одному частному лицу с изложением своего разговора с послом Камбони. Эти письма датированы июлем 1917 — июлем 1918 года. Смысл этих писем один: просьба к французскому правительству спасти Императора и его Семью. В письме от 25 июля 1917 года Боткин пишет: «Хорошо зная те чувства симпатии и преданности, которые правительство республики питало к Его Величеству Императору Николаю II, верному союзнику Франции, я позволил себе в совершенно частном разговоре с послом обратить его внимание на исключительную важность вопроса о сохранении жизни бывшего Монарха.
Я полагаю, что можно было бы найти возможность сговориться по этому вопросу с Временным правительством России. Этому последнему, быть может, было бы даже удобнее согласиться на коллективное выступление великих держав, союзниц России, в вопросе, который Временному правительству трудно разрешить по собственной инициативе».
В другом письме к Ж. Камбони от 5 августа 1917 года Боткин пишет: «Господин посол, я позволяю себе вновь вернуться к вопросу, который такой тяжестью лежит у меня на душе: освобождению Его Величества Императора из заключения. Надеюсь, Ваше Превосходительство простите мою настойчивость. Меня толкают на это вполне естественные чувства преданности подданного к своему бывшему Монарху, и в то же время мне кажется, что я выражаю точку зрения искреннего друга Франции, который заботится о сохранении неприкосновенности уз, связывающих наши две страны.
Короче говоря, я смею надеяться быть выслушанным Вами с доверием. Поверьте мне, господин посол, в интересах нашего союза необходимо, чтобы Франция взяла на себя почин в освобождении Императора из Его тюрьмы.
Вспомните, что Франция заключила союз с Царской Россией. Точно так же Император Николай II оставил трон, твердо держа в своих руках знамя нашего союза. Ведь это Императорская армия пошла в Танненберг и, оставшись теперь без своего Верховного Вождя, потеряла свою былую удаль. Согласитесь, что Царская Россия со времени заключения союза не причиняла Вам столько забот, как новая Россия за время своего короткого существования. Вы поспешили приветствовать русскую революцию, закрыв глаза на прошлое, но это прошлое не умерло и может в один день предстать пред Вами как живой упрек. Вспомните, что русский народ остается перед историей непонятной загадкой, которая готовит нам еще много неожиданностей.
Вы послали выдающихся государственных деятелей для поддерживания нового порядка вещей в России, но среди этих многочисленных случаев вмешательства во внутренние дела нашей страны, что было сделано для облегчения участи несчастного Монарха, которому Франция все-таки кое-чем обязана? (Выделено нами. — П. М.)
Можно спасти Императора и необходимо сделать это без промедления».[200]
Выделенные нами слова чрезвычайно любопытны и важны. Они лишний раз доказывают нашу мысль: западные союзники имели все возможности для вывоза из России Царской Семьи, так как имели колоссальное, если не решающее влияние на политическую власть постфевральской России, но они этого не хотели делать. Абсолютно понятно, что если бы англичане или французы дали бы четкое указание Временному правительству выслать Царскую Семью из страны или отправить ее туда, куда она захочет, то Временное правительство немедленно выполнило бы этот приказ старших «братьев», и никакой бы Исполком ему в этом бы не помешал.
195
Documents Diplomatiques francais (далее — DDF) 1920, tome 1 (10 janvier — 18 mai), Paris, 1997, p. 66.
196
Archives Ministere des Affaires etrangeres (MAE). Papiers d’Agents. Maurice Paleologue. Correspondences politique. 1917, p. 200.
197
Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1918. Russia. Volume 1. Washington, 1931, p. 7.
198
Берберова Н.Н. Указ. соч., с. 33.
199
ГА РФ, ф. 555, оп. 1, д. 607.
200
«Русскiй Архивъ», с. 277–278.