Последнее пророчество

Андрей Легостаев

Последнее пророчество

Андрей Легостаев не старается писать много, но здесь тот случай, когда качеству уделяется больше внимания, чем количеству. Как говорится: лучше меньше, да лучше. В его романах всегда тщательно прописан антураж, интрига не дает читателю возможности заснуть, а герои — не картонные муляжи, а люди во плоти, с собственными достоинствами и недостатками. Не всегда, конечно, с героями Андрея Легостаева хотелось бы дружить и вообще иметь дело, но наблюдать и сопереживать их приключения и нравственный выбор — всегда интересно.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Солнечные лучи переливались на золотых куполах и шпилях величественных храмов и отражались в окнах прекрасных дворцов Пиларисия, столицы Лунгарзии. С недавних пор праздник прощения Зирива-ваната, бога слез и зарождения жизни, жители столицы почитали больше всех остальных праздников, исключая, разумеется, лишь празднования дней всемогущего Марлин-ваната, отца всего сущего.

Нарядно одетые жители прославленного города, принеся жертвоприношение могущественному богу в переполненном народом храме, торопились на улицу, уступая место следующим, жаждущим возблагодарить Зирива-ваната за спокойную жизнь и мудрого правителя, которым наградила их судьба.

Выходя по мраморным ступеням храма страдальца за всех людей Зирива-ваната и его супруги Сугнуны, богини смеха и смерти, горожане поспешали к площади перед королевским дворцом. Там, у священной реликвии — трона, принадлежавшего легендарному правителю Лунгарзии королю Задалару, тысячу лет назад погибшему в неравной схватке за свою страну — в окружении лучших воинов, на белоснежном коне с тщательно расчесанной длинной гривой, восседал неподвижно, словно непоколебимая статуя самому себе, король Варрос.

Те горожане, что были одеты победнее, издали любовались могучей фигурой короля-воина, восхищаясь его видом и невозмутимой, уверенной в себе позой. Они выкрикивали благодарности и мудрому Зирива-ванату, и его неизменной спутнице Сугнуне, и справедливому мужественному королю Варросу, хранящему покой народа Лунгарзии.

Жители и гости Пиларисия знали, что едва лишь огромное жизненесущее солнце начнет склоняться к земле, собираясь на покой, на площадь для простого народа выкатят огромное бочки с игристым янтарным вином и разведут костры, на которых зажарят для угощения сотни жертвенных быков. В предвкушении этого волнующего события лунгарзийцы славили мудрого правителя, введшего в празднование великого Зирива-ваната этот великолепный обычай.

Аристократы и богатые горожане, в сопровождении личной охраны, приближались к королю, кланялись ему, касаясь пальцами, унизанными перстнями с драгоценными каменьями, каменных плит площади, и выражали благодарность — за процветание, за спокойную жизнь, за следование заветам мудрейшего Зирива-ваната.

Представители древних родов со всех городов Лунгарзии, послы всех держав, входящих в Соединство Стран Священной Реки, а также земель, не признавших власть Марлин-ваната, спешили поздравить короля Варроса с великим праздником, демонстрируя жителям столицы пышность своих нарядов и красоту сопровождавших их женщин, подчеркнутую изысканными украшениями и одеждами, не скрывающими их безукоризненных прелестей.

Король, возвышавшийся над толпой на своем верном скакуне, лишь кивал в ответ на вычурные приветствия, зачастую переходящие в неприкрытую лесть. Он знал, что за этими словами нередко скрывается тщательно загнанная в закрома души, но от этого не менее лютая ненависть к нему. Многие представители древних родов Лунгарзии презирали его, чужака, силой захватившего древний трон, голыми руками задушившего прежнего короля-деспота.

Варрос знал, что нельзя терять бдительности и осторожности ни на минуту — слишком многие жаждут его гибели. Ни один летописец не ведал, сколько за годы правления Варроса на него было совершено покушений, поскольку король, в жилах которого текла дикая кровь потомков Леопарда, не считал нужным докладывать об этом кому бы то ни было, а сам давно сбился со счета. Лишь многочисленные шрамы на могучем бронзовом теле короля говорили о битвах, сражениях и поединках — как с благородными противниками в честном бою, так и с подлыми убийцами, пытавшимися нанести удар из-за угла.

Время покушений — мрак ночи; сейчас в сиянии ослепительного солнца, покровительствующего Лунгарзии и ее королю, в окружении бесстрашных воинов в красных плащах, беззаветно преданных повелителю, под взглядами тысяч и тысяч подданных, ему не угрожали никакие покушения. И король-воин, глядя на толстеющих мужей, забывших которой стороной берут в руки меч, мечтал о тех временах, когда в уши рвется грохот битвы, звон мечей и крики раненых, заглушая все остальные звуки, а безумный ветер обжигает лицо и только успеваешь наносить удары и отражать атаки, не разбираясь, твоя ли кровь хлещет из ран, превратив белые одежды в красные, или это кровь многочисленных врагов, уже павших, а на смену им идут все новые и новые…

Но все спокойно на границах Лунгарзии, враги, словно трусливые псы, поджав хвосты, зализывают раны и присылают толстых, напыщенных от собственной важности, послов, подносящих дорогие и ненужные ему подарки — золотые статуи, бриллиантовые украшения, серебряную посуду… Изредка кто-нибудь догадается подарить оружие, но еще не видел Варрос меча лучше, чем его собственный, неоднократно спасавший ему жизнь.

Король Варрос скучал на этом великолепном и пышном празднестве, изредка бросая взгляд в сторону неподвижных, но готовых в любую секунду броситься в бой, воинов в красных плащах. Лишь они радовали его взгляд.

Он почти не слышал льстивых и насквозь лживых речей кланяющихся ему знатных послов и аристократов. Он думал, куда бы отправить свою армию в поход. Войска не должны застаиваться в столице, обрастая семьями и покрываясь ржавчиной безделья, как боевой меч не должен долго скрываться в ножнах, чтобы не потерять блеска и остроты. Но на границах все спокойно и даже австазийские пираты, известные по всему миру дерзостью и отчаянной отвагой, не смеют показаться в ближайших морях, страшась одного лишь вида лунгарзийского флага.

Благородные лорды и знатные послы далеких стран, поприветствовав короля, спешили в просторные сады с утопающими в зелени великолепными фонтанами, искрящимися на солнце мириадами алмазных брызг, дожидаться часа, когда их пригласят на праздничный пир в королевский зал, который мог вместить больше тысячи человек.

Казалось, знатные люди, желающие выразить почтение королю древней Лунгарзии, будут идти до поздней ночи, но Варросу не составляло труда сидеть в этой величественной позе воина, готового к бою, сколь угодно долго; его тело давно привыкло к любым нагрузкам, в том числе и к такому вот многочасовому сидению в седле с гордо расправленной спиной.

Но солнце, освещающее пышный и радостный праздник, перевалило высшую точку и скоро настанет пора идти в пиршественный зал и там вновь слушать здравицы и льстивые речи.

Воины в красных плащах, стоявшие за королем, расступились, и к Варросу подошел его главный советник — Хранитель мудрости королевства Астрил Гош, уже немолодой, представительного вида мужчина, видевший на своем веку четверых лунгарзийских королей, но считающий, что о лучшем, чем Варрос глупо даже и мечтать.

— Ваше величество, у меня важное сообщение, не предназначенное для чьих-либо ушей, кроме ваших, — с поклоном тихо произнес Астрил Гош.

Варрос повернулся к своему верному сановнику, не раз рисковавшему жизнью ради него и мудрыми советами доказавшему свою преданность, и по лицу стареющего вельможи понял, что речь действительно идет о чем-то крайне важном.

Король легко соскочил на выложенную мрамором мостовую и кивнул одному из телохранителей. Тот взял коня за украшенную драгоценными каменьями сбрую и повел в королевскую конюшню.