Страница 94 из 169
— И он предлагает это спустя час-другой после победы?
— После победы, — повторил Тилинг, но в голос вкралась презрительная нотка. — После победы над провинциальным офицеришкой, под началом которого одни ополченцы. Невелика цена такой победы. А вот тот англичанин, что наступает нам на пятки, совсем другое дело. И где-то поблизости нас ждет не дождется Корнуоллис с огромной армией. Вот истинное положение дел. Быть может, нам бы и удалось проскользнуть мимо Слайго, может, при очень большой удаче, мы доберемся до Донегола. А дальше? Англичане как раз на это и рассчитывают. А сейчас мы разом уйдем от преследования, исчезнем из их поля зрения и пойдем в центр страны. Что же тогда? Тогда есть надежда, что ряды наши пополнятся. Пойдет за нами народ и вперед, на Дублин. Заманчивая возможность.
— И продиктована она отчаянием, — вставил я. — В жизни не слыхивал подобного — настоящее безумие. Мак-Доннел и О’Дауд поддерживают в солдатах боевой дух, обещая скорую безопасность в горах Донегола. А теперь вы предлагаете им повернуться спиной к морю и шагать в глубь страны. Не пойдут они, да и французы не пойдут.
— Вполне вероятно, — согласился Тилинг. — Французы и так ропщут, будьте уверены. Но тогда у Эмбера не останется выбора, и он капитулирует утром же, — Тилинг пожал плечами. — Что ж, он сражался отважно. Даже в Директории не ждут чудес. Он вернется в Париж, репутация его не пострадает.
Было уже так темно, что я почти не видел лица Тилинга и старался по голосу угадать его настроение. Говорил Тилинг ровно, слегка растягивая звуки и картавя на северный манер.
— Не все потеряно, — сказал он. — Если восстанут центральные графства, если захватят дороги на юг.
— Не много ли условий? — спросил я. — О восстании в центре нам еще ничего не известно. Да и меж нами целая английская армия.
— Деннистаун — человек порядочный. И решительный. Вы его знаете. Ради него стоит и рискнуть.
— Заставьте-ка их пойти за вами, — я кивнул в сторону, где в ночи слышались голоса и шорох. — Они и так уже страха натерпелись. С тех пор как мы ушли из Мейо.
— Но и назад им не повернуть, — рассудил Тилинг. — Французы еще могут сдаться в плен. А ирландцы не солдаты, а вооруженные мятежники против короля. Куда б Эмбер их ни повел, они должны ему еще в ножки поклониться. За каждый день, что прожили целыми-невредимыми, спасибо должны сказать.
Я осадил лошадь и прошептал во тьму — ровный голос Тилинга будил во мне ярость. Мимо во тьме шли солдаты.
— Вы говорите о них как о ходячих трупах. Словно их ведут на расстрел.
— Может, они и избегнут смерти, если, конечно, нам повезет, — говорил он спокойно и негромко, но не шепотом.
— Так вот какова цель Эмбера! Помочь повстанцам избежать смерти! — с издевкой воскликнул я. — Вот уж не предполагал в Эмбере такого кладезя человеколюбия.
— Не об этом речь, — беспечно бросил Тилинг. — Цель у Эмбера всегда одна. Победа. И ради нее он выложит все козыри до единого.
— По-моему, последний и остался.
— Возможно. Других и я не вижу. Но он страстно желает победы, и страсть его мне непонятна. Вероятно, это не нашего ума дело.
— А чего желаете лично вы?
— Что ж, уместный вопрос. Думается, план Эмбера наилучший. И потом, мы же в ответе перед этими несчастными; мы оторвали их от дома своими посулами да красивыми словами. Мы в ответе и потому, что должны хранить верность присяге, которую при нашем содействии приняли и эти крестьяне.
— Перед ними мы и впрямь в ответе. Но присяга здесь ни при чем. Жизнь была совсем иной, когда мы присягали.
— Так вот, я просил вашей поддержки. — По тону Тилинга я понял, что он склонен завершить разговор. — Ответа я еще не получил.
— Ну что ж, можете на меня рассчитывать. Мы должны следовать за Эмбером, иного пути у нас нет. Но не поможет ему и этот козырь, проиграет он.
— По сей день он был удачлив, — бесстрастно сказал Тилинг. — Удачлив и расчетлив.
И в ту ночь ему сопутствовала удача. Собравшиеся офицеры сидели полукругом подле него. Сам Эмбер стоял лицом к ним, хотя и не видел их во тьме. Рядом — Тилинг, переводивший с французского. Мы тоже едва различали его грузную фигуру, а понимали сказанное лишь немногие. Эмбер сразу завоевал доверие даже манерой говорить: убежденно и спокойно, как и в утро Каслбарской битвы, когда он выступал с крыльца городского суда. Начал он осторожно, даже опасливо, хотя скрыл это за бравадой, обрисовал положение так, что заронил надежду: в сердце страны пылает восстание. Дороги на Дублин свободны. Потом ловко сыграл на нашем страхе: враг и наступает на пятки, и подстерегает где-то впереди. Он беззастенчиво расхвалил наши былые «победы», каждую малую стычку с врагом преподнес как беспримерный подвиг. Сказал, что наш бросок на север им давно задуман, чтобы сбить с толку англичан, — сейчас мы резко повернем на юг, и средь полей нас не найти. И через сто лет, предрек он, весь мир будет восхищаться блистательным походом крестьян из Мейо и солдат из Франции по всей Ирландии. Он немного помолчал, сложил руки на круглом животе и закончил речь.
— Я поведу вас с победой, как вел до сего дня, поведу и на Дублин. Отважные люди ждут нас в центральных графствах.
— И еще английская армия, им не терпится всех нас перебить, — вставил Рандал Мак-Доннел.
— Пусть попробуют, — парировал Эмбер. — Мы все сознаем, что дело опасное. Обманывать вас не собираюсь. Но англичанам вас в обиду не дам. А объединимся с повстанцами из центральных графств — станем непобедимы. Поверьте мне. В делах военных я разбираюсь. И получше, чем любой из английских генералов. Сегодня вы в этом убедились. Против нас выступил весь гарнизон Слайго, и мы обратили их в бегство.
— У Корнуоллиса не гарнизон, а целая армия.
— Если нам удастся проскочить мимо нее, мы окажемся у англичан в тылу, и дорога на Дублин открыта.
— Можете сколько угодно разглагольствовать о восстании в центре страны, — опять вступил Мак-Доннел, — но от них никаких известий.
— Спросите Малкольма Эллиота, — бросил Тилинг, и я вступил в игру:
— Я был там недавно, и двух месяцев не прошло. В Лонгфорде и Гранарде. Организация у них лучше нашей, и числом они нас превосходят. Я лично знаком с их вожаком, Гансом Деннистауном, так же как и полковник Тилинг. Можете не сомневаться, он поднимет центр страны.
— Мы не сомневались и в том, что придет второй флот. Но что-то его не видно.
— Так не сомневайтесь же и насчет англичан, — Тилинг кивнул на запад. — Они будут преследовать нас денно и нощно. И от них нужно оторваться. Они, словно свора гончих, приведут нас прямо под пушки. Неужто мы станем играть им на руку?
Эмбер, конечно, не понял ни слова из того, что сказал Тилинг, но тем не менее положил ему на плечо руку — довольно.
— Помните, перед сраженьем в Каслбаре я тоже обращался к вам. Тогда вам не хотелось идти плохой дорогой — сначала вдоль озера, потом по горам. Но я оказался прав: мы пошли той дорогой, разбили англичан и одержали великую, незабываемую победу. Тогда я был уверен, что поступаю правильно, уверен я и сейчас. Конечно, держать вас при себе насильно я не могу. Бегите, спасайтесь, глядите, выгадаете день-другой, а то и неделю в живых проходите. Неделя все же лучше, чем ничего. Но вы поступите глупо и трусливо, трусами окажутся и солдаты, которых вы привели с собой. Пока мы — армия, пусть маленькая, но армия, и мы одержали не одну победу. И ни разу не терпели поражения. Так давайте же, бога ради, и на юг двинемся единой силой. Ирландия — ваша родина и принадлежит вам по праву. За это право стоит побороться. Но мне эта земля чужая. Я поведу вас туда, куда вы сами решите идти, я научу вас воевать, а остальное — за вами.
— А как насчет ваших, французских солдат? — спросил О’Дауд. — Они-то будут воевать?
Не успел Тилинг перевести вопрос, Эмбер взорвался.
— Вы сомневаетесь во французах?! Они — истинные солдаты! Как вам только могло такое прийти в голову! Взгляните на них. Перед вами храбрейшие Сарризэн и Фонтэн. Они солдаты Французской армии, и равной ей не сыскать ни в одном королевстве Европы. Они воевали и в Италии, и в Германии. И сейчас воюют в Ирландии. Их не придется уговаривать и увещевать.