Страница 42 из 169
— Так вот, господа, — продолжал он, — считаю необходимым уведомить вас, какие приказы получили мы от Директории, отправившись в поход, и в чем наша задача. Мы — одна из трех частей Ирландской армии. Нам предстоит высадиться на побережье Ольстера, занять позиции и раздать оружие союзникам-ирландцам. Далее нам надлежит объединиться с армией генерала Арди и подчиняться его приказам. Он вправе выбирать: идти ли на помощь восставшим в Ольстере или наступать в другом направлении. Главное, чтоб мы побеждали. Наша армия, как, впрочем, и его, невелика. Большая часть Ирландской армии идет в третью очередь — девять тысяч солдат под командой генерала Килмэна. Но его корабли выйдут из Франции только тогда, когда мы закрепимся на ирландской земле и одержим победы.
— Если Арди удастся достичь ирландских берегов, — вставил Сарризэн. — Мы даже не знаем, вышел ли он из Бреста.
— Наберитесь терпения, полковник. Я и об этом скажу. Вы поймете со временем, что солдатское дело — не только воевать. Нужно еще быть и хорошим дипломатом. Не было бы никакой Ирландской армии, кабы не настойчивость некоторых французов, вроде меня, да ирландцев, вроде присутствующего здесь полковника Тилинга и его друга полковника Уолфа Тона. Ведь Директория сейчас делает ставку лишь на египетскую кампанию Бонапарта. Но она не прочь — заметьте, не горит желанием, а лишь не прочь — поставить грош-другой и на Ирландию, так осторожный игрок делает побочную, сулящую меньший барыш ставку. Так вот, мы с Арди и есть эта побочная ставка. Выиграем — и Директория поставит больше — пришлют армию Килмэна, ему еще придется ловчить и хитрить, чтобы его солдат не отправили в египетские пустыни.
— Значит, мы лишь ставка в игре! — хмыкнул Фонтэн. — Да еще малая. Не очень-то это утешает.
Эмбер откинулся в кресле и вновь погладил живот. На бледном массивном лице выделялись глаза, юркие и настороженные, как у кота.
— Осторожный игрок чаще всего скареда. И выигрыша ему не видать. Вам известно, что и нас в Рошфоре, и Арди в Бресте продержали очень долго. То нет боеприпасов, то мушкетов, то нечем платить жалованье. Возможно, виной тому не только нерадивость. Может, нашлись люди, которым пришелся бы не по душе успех Ирландской армии. Вы это не исключаете?
Но Фонтэн и Сарризэн сосредоточенно изучали карту, на генерала глаз не поднимали, даже не переглянулись.
— Что ж, господа, ваше молчание разумно. В политику лучше не вмешиваться. Рошфорский казначей оказался человеком любезным и, не дожидаясь распоряжения из Парижа, выдал мне сорок семь тысяч франков. А друзья из Рейнской армии снабдили боеприпасами. Даже пушки пришлось одалживать. А мушкеты я раздобыл, употребив власть, которой не облечен. А самое главное — мне строго-настрого приказывали отплыть вслед за Арди. Как видите, я ослушался.
Над столом, поскрипывая, раскачивалась лампа. Эмбер помолчал, ожидая, что скажут офицеры.
— Вы меня осуждаете? Директория, видимо, тоже осудит. И еще как! Если я вернусь без побед. Но стоит нам закрепиться, вы только ахнете — Арди и Килмэн не заставят себя ждать. — Эмбер повернулся к Тилингу. — Простите за прямоту, поэтому-то я и выбрал в заместители вас, а не своего старого соратника Уолфа Тона. У нас с ним схожие характеры, и мне нужно, чтобы он остался во Франции и не отступал от Арди ни на шаг, всеми правдами и неправдами торопил его. Простите меня, но вы, ирландцы, только начинаете борьбу за свободу. Вы похожи на наших прямодушных господ либералов у истоков революции. А революция зиждется на самых неблаговидных компромиссах и сделках. И Уолф Тон это отлично понимает. У него врожденный талант дипломата. Итак, господа, вы здесь не для того, чтобы сидеть и боязливо отмалчиваться. Слово за вами.
— Разрешите мне, — заговорил Сарризэн. — Сколько на острове английских войск, против нашей тысячи?
— Много больше, — досадливо пожал плечами Эмбер. — Английские регулярные войска, ополчение и еще эти местные, как они называются, Тилинг?
— Йомены.
— Тогда мне думается, мы идем на верную гибель.
— Ничего подобного, — возразил Эмбер. — Увидите сами. Мы посланы на подмогу восставшему против угнетателей народу, что сродни шуанам, моим старым знакомцам по Вандее. У повстанческой войны свои правила, и мне они известны, как ни одному солдату в Европе. Через два дня после нашей высадки все пять тысяч мушкетов будут розданы ирландцам. И они уж сумеют ими воспользоваться, как, по-вашему, Тилинг, сумеют?
— Сомневаюсь, — улыбнулся тот, — но повстанцев можно обучить.
— Вот именно, — заключил Эмбер. — Темные, закабаленные люди. Но их можно обучить.
Смуглолицый, чернокудрый Сарризэн задумчиво чертил пальцем по краю стола.
— Итак, генерал, мы высадились, заняли позицию, роздали оружие, ждем Арди. И это все?
— Представится возможность, и ждать не будем, — ответил Эмбер. — Поведем армию вперед. Если хоть чуть-чуть повезет, под моей командой окажется по меньшей мере шесть тысяч человек.
Вступил Тилинг:
— Генерал, поймите меня правильно, но я смею напомнить об обещании, которым Тон заручился от Директории. Все военные действия ведутся лишь армией Ирландской республики. Французским войскам отводится вспомогательная роль.
Эмбер улыбнулся, воздел руки.
— Конечно, конечно, полковник. При условии, что армия эта еще существует, если этот ваш друг на севере…
— Мак-Кракен, — подсказал Тилинг.
— …еще воюет, моя армия придет ему на помощь. Но случись, придется брать крестьян, обучать их солдатскому делу, даже, как вы изволили заметить, учить их стрелять из мушкетов, то команду на себя возьму я.
— Тон замышлял по-другому, — возразил Тилинг. — И Директория…
— Директория далеко, в Париже, — перебил его Эмбер. — А воевать нам. К тому же не забывайте, полковник Тилинг, что вы офицер Французской армии. Как и Тон. И вы подчиняетесь моим приказам. Равно как и всякий, кто получит от меня оружие. Само собой разумеется, вожди у ирландцев будут свои. Для того, собственно, мы и пришли, чтобы их освободить.
— Это согласно и нашим замыслам, — кивнул Тилинг.
— А иначе и быть не могло, — ответил Эмбер. — Единственно, нужен здравый смысл. Цель у нас общая — изгнать угнетателей-англичан из Ирландии. И нам предстоит выбрать наилучший путь.
— Выступите с армией до высадки Арди, генерал, еще раз превысите свои полномочия, — напомнил Сарризэн.
— Что я слышу, господа? — Эмбер развел руками, указывая ладонями с одной стороны на Сарризэна, с другой — на Тилинга. — Справа мне перечит ирландец, слева — француз. Неужто я и впрямь заслужил столь строгий суд? — Он улыбнулся и нарочито заметно подмигнул.
Воистину «кроличий шкуродер», подумал Тилинг. Ему вдруг представилось, как Эмбер сидит в таверне и, перегнувшись через стол, заключает сделку.
— Никто не перечит вам, генерал, — поспешил оправдаться Сарризэн. — Я просто хочу внести ясность. Вы сами сказали нам, что приказано дожидаться Арди.
— Так мы и дождемся, полковник. Но не будем сидеть сложа руки. Постараемся использовать каждую благоприятную возможность. Приказы нужно применять к обстоятельствам. Конечно, кроме тех, которые отдаю вам я.
— Простите за дерзость, генерал, — начал было Сарризэн, но Фонтэн перебил:
— Мы всецело в вашем распоряжении, генерал. А как вы уладите все с Директорией — не наше дело.
— Нечего и улаживать, — возразил Эмбер, — мы не в ссоре. Верно, кое-какие события немало меня возмутили. Недавно, например, собрали на побережье армию для кампании против Англии, а теперь от нее рожки да ножки. Люди, снаряжение, боеприпасы — все брошено на египетский поход Бонапарта. Я с величайшим уважением, как и всякий солдат, отношусь к генералу Бонапарту, но его египетская авантюра обернется для Франции катастрофой. У Революции один враг — это Англия. И, поверьте, наше с Арди выступление задержалось не только из-за разгильдяйства и нерасторопности. Мы остались без денег и снаряжения. Враги Франции действуют и в самой стране. У Революции всегда хватало внутренних врагов. Гильотина не успевает им головы рубить.